В клубе сегодня мало людей, оно и понятно почему — понедельник. Поэтому бегал по бару я я меньше, чем в субботу, а Юци чаще могла посидеть в телефоне. Она живёт со мной, пока не накопит денег на съемную квартиру хотя бы на три месяца. Я ей пообещал помочь с оплатой и переездом, но она отказывается от этого, думая, что это меня останавливает. Где-то месяца два она будет жить у меня, но мне стало тревожно за то, что с ней сделает наш директор, если узнает, что она переехала ко мне. Он может счесть это за оскорбление в свою сторону или же за побег, что так и есть.
    Ту девушку я тоже видел в клубе. Я спросил насчёт неё у своей китайской подруги, на что та лишь сказала: "А, Суджин что ли?". Суджин... теперь я знаю её имя, осталось теперь узнать, с какой целью она меня тогда утащила в комнату и дала какую-то таблетку. Я никогда не хотел сталкиваться с наркотиками, поскольку отец мой на них променял моё же ментальное здоровье. Из-за наркотиков моя семья стала сборищем уродов.

Суджин уже была с другим мужчиной: он был одет в деловой и дорогой костюм, а в зубах у него была сигарета, волосы иссине-чёрные, явно закрашивает появляющуюся седину, носком туфель он поглаживал женскую ногу. Руки его уже были на её бёдрах, а губы что-то шептали ей на ухо. О чём можно с ней говорить? Она на рабочем месте и разве разговоры входят в её рабочий график? Когда он заметил, что я пристально пялюсь на них, то указал на меня, дабы и она на меня посмотрела. Жуть, мне стало аж тошно, что они оба на меня обратили внимание, пусть идут и трахаются уже, зачем эти прелюдии?

— Ревнуешь?— толкнула локтём меня в бок Юци, протирая бокал,— она та ещё похитительница мужских сердец, будь осторожен. Она очень принципиальный человек и, оказавшись с ней в постели один раз, ты захочешь ещё и ещё. По крайней мере все, кто её снимал, возвращаются до сих пор. Вот этот, например, сюда приходит уже восемь лет, хотя у него есть жена и пять лет назад у них родилась дочь.

— А почему они возвращаются?

— Мне почём знать? Я не пробовала с ней.

— А хотела бы?— подшутил я, услышав за спиной её голос.

— Так я предлагала, даже за деньги, она сказала, что только с парнями работает,— с горечью произнесла Юци, смотря за мою спину,— хорошего времяпровождения!— Улыбнулась и громко произнесла эти слова.

Я обернулся к ним и был удивлён их действиям: она остановилась и, положив руки на стойку, сначала постучала по бокалу, затем закурила сигарету тонкую, с клубничным или вишнёвым вкусом. Я налил ей как всегда виски с колой, а парень смотрел на меня, будто хотел ударить за то, что я тогда так пялился на них. Конечно некрасиво было с моей стороны, но не до драки же доходить.

— Парень, пошли с нами,— произносит он, а я, расширив глаза, чуть не выронил стеклянную ёмкость.— У тебя же через десять минут смена заканчивается, я поговорю с менеджером, он не накажет тебя. Давай-давай, красавчик, пошли с нами.

Юци удивлённо смотрела то на них, то на меня. Слово посетителя здесь закон и если я откажусь, то меня могут уволить, учитывая то, какой он здесь важный, раз даже за меня заступится после этого. Но я не хотел совершенно идти с ними, я не хочу снова быть на одной из тех кроватей, какими бы они мягкими и просторными не были, я не хочу заниматься сексом втроём! Это же... жутко. Это не по любви, это просто зверство полное. Мне стало так противно от этого, а по взгляду Суджин я понял, что её это тоже не сильно заинтересовало, она устало смотрела на меня и водила пальцем по краю бокала. Ко лбу моему подступал пот, а во рту пересохло, если бы мог — я бы заплакал. Неуверенно сняв пиджак и табличку с именем, я пошагал за ними, надеясь, что меня кто-то спасёт.

В такие моменты я очень хочу провалиться под землю. Они шли очень спокойно, даже уверенно, пока я шёл за ними, съёжившись и мокрыми глазами глядя в спину. Как только дверь закрылась, я понял, что это всё происходит взаправду и я не смогу просто исчезнуть или проснуться в своей комнате. Это не сон и не игра, жизнь стала для меня ещё хуже, чем была раньше, страх увольнения стал мизерным по сравнению со страхом за мою психику.
    Суджин начала сначала с мужчины, целуя его наигранно-страстно, а он тянул меня к ним, растёгивая мои брюки. Пока он там снимал пиджак и рубашку, девушка подошла ко мне и снова достала какую-то таблетку из пакетика, сначала положив её на свой язык, а затем через поцелуй перебросила её мне в рот, не позволяя выплюнуть. Она будто таким занимается каждый день, неужели так оно и есть? Пока я не увидел благодаря слабому свету ночника то, как мужчина вдыхает порошок в нос, мне казалось, что у него заел ремень. Но дело с наркоманами меня совсем не веселит, скорее вселяет агрессию и я, не сумев подавить всю ту ненависть в себе, толкаю девушку в сторону и, взяв в руки еле работающий ночник, бросаю в сторону женатого клиента этой наркоторговки и шлюхи, эти мысли только сильнее меня разносят, что я уже не помню, как пнул его в живот. Крик Суджин, смех мужчины, стук в дверь и голос Юци за ней перемешались воедино и я, сев на кровати, уткнулся взглядом в одну точку, чувствуя, как голова закружилась, а перед глазами поплыла вся картинка. Стены стали фиолетово-синими, а люди ядовито-зелёными, они как какие-то пятна в моих воспоминаниях...

После этого меня вызвали к нашему директору, который отчитал за то, что я избил постоянного посетителя, который вложил в этот клуб денег больше, чем кто-либо другой. Я не чувствую вину, если я сейчас пойду в полицию и расскажу о наркотиках, то эту кантору прикроют быстрее, чем тот урод успеет опомниться. Мне крайне жаль его семью.

Меня освободили, просто урезав зарплату за следующий месяц, а дома меня уже ждала Юци, собирающая вещи. Это меня насторожило и я, отобрав её чемодан, смотрел на неё с ожиданием ответа на вполне естественный вопрос: какого чёрта ты делаешь?

— Ты неадекватный, Ёсан. Прости, но я теперь не могу смотреть на тебя и не чувствовать страх за свою жизнь. Если ты смог повалить того мужика и испинать, то то же самое ты сможешь практико...

— Ты не поняла просто всей ситуации и я готов тебе о ней рассказать, если ты сядешь и выслушаешь,— я убрал её чемодан за мою спину, а сам сел на стул. Она последовала за мной, внимательно смотря в мои глаза,— ты сама сказала, что у него есть семья. Он — наркоман. А я их ненавижу, потому что сам рос в семье принимающих. Поэтому не сдержался.

— Ёсан, но...

— Что?

— У тебя самого сейчас зрачки на всю радужку...

Честно, в тот момент я был готов самого себя забить гвоздями. Как мне теперь смотреть ей в глаза? И что мне делать с Суджин? Она меня пытается подсадить на наркотики. Теперь я начал понимать, почему клиенты к ней приходят.