— Кому? Мне? — снова усмешка, но на этот раз насмешлива, сам же Пак резко поворачивается к Киму лицом, смиряя того безразличным взглядом, а после бросая такой же, но с блёсткой игривости, на смеющуюся в далеке Чеён.

Они с Чонгуком не дотанцевали, ведь музыка быстро сменилась на ту клубную и атмосферную, а толпа стала активничать, исполняя вызывающие движения джаз-фанка, танца, что являлся одним из самых популярных среди молодёжи сейчас.

— Мия не так давно ушла, а он...

— Заткнись, Пак, — холодно рыкнул Ким, сжимая кулаки под столом и прожигая бывшего лучшего друга таким взглядом, будто если бы не в клубе находились, за упоминание женского имени в таком контексте схватил бы Тэхён того за воротник белоснежной рубашки, половина пуговиц которой были свободны и растёгнуты, позволяя ветерку гулять по мужской рельефой груди, как и взглядам игривым, без которых никак...

— Чего же "заткнись"? — с лица пакового наглая ухмылка не спадала, а взгляд его когда к кимовым глазам припал, он будто в гляделки стал играть, но не в простые, ведь Тэхён хорошо ощутил то давление, с которым голубоволосый смотрел. — Между ними ничего, я прав? Чон не решился бы.

Говорил и спрашивал так настойчиво, что каждое слово твёрдо произносил, даже не моргая. Будто правда убедиться в этом хотел всего лишь из собственного любопытства. Всего лишь из-за него.

— Тебя колышет? — ещё грубее звучит, а Тэхён снова увиливает от ответа, ведь Пак не в своё дело лезет, ухмыляясь всё более ядовито. Парень оказывается куда более упёртый, а, так и не добившись ответа от Тэхёна, резко поднимается из-за стола, за считанные секунды попросту утопая в толпе и скрываясь с горизонта, который карие глаза полировали в поиске подруги.

— Он совсем не изменился, — сжимая челюсти, пепельный прикрывает глаза и закрывает лицо руками, пытаясь дышать ровно и подавить накатившую раздражённость. — Такой же упёртый.

Около барной стойки воздух пропитан дорогим алкоголем и фруктовыми запахами коктейлей, что находится здесь довольно неплохо. Барная подсветка бирюзового оттенка создаёт особую загадочную атмосферу, разрешая забыться и похохотать с друзьями, но если же ты одинок этим вечером — расслабиться в одиночестве или ощутить на себе похотливые взгляды таких же пришедших в одиночестве особ прекрасного пола.

Одна из них времени не теряла с самого прихода на "вечеринку", модельной проходкой покоряя уже половину находящихся, что тусовалась около входа. Это сделала и на танцполе, сорвав куш на мужском внимании, а похотливые руки лишь взглядом стоило смирить, как те убирали их от такой чертовски роскошной статуэтки.

Благодаря красавчику-бармену випила достаточно, отчего то самое "весело" подкатило к разуму и, не медля, утащило беднягу в умопомрачительный поцелуй, даря брюнетке фору, а она тут же и ухватилась за возможность, надевая на губы идеальную ухмылку и взгляд лепя на спину какого-то брюнета.

Остановилась недалеко, сглотнула от вида на широкие плечи, а в один миг дух перехватило неожиданно, и, будучи уже пьяной, девушка стала терять голову, то ли от нахождения в душном помещении, то ли из-за того самого незнакомца, который залпом выпил коктейль кобальтового* оттенка, а для большего эффекта, с закрытыми глазами ещё и откинулся на барную стойку с приоткрытыми влажными губами.

                                           Прим. автора.
        Кобальтовый* — оттенок синего.

— Он ведь один? — шёпотом у самой себя спросила, боковым зрением не улавливая никого около парня и тонкими пальцами расстегивая ещё одну пуговицу рубашки, что была и так перевязана на талии. — Прекрасно...

Каблуки будто и не касаются пола, ведь та настолько невесомо ступает в сторону брюнета, что и не слышно вовсе. Так же и оказывается за спиной у повернувшегося снова к барной стойке юноши, прикусывая губу и наконец-то касаясь длинными ноготками мужской спины.

Ноль реакции на первый взгляд, но когда спины касаются теперь подушечки пальцев, постепенно переходя на ладони, слышится смешок со стороны юноши, а красивые глаза незнакомца волшебным образом уже вглядываються в девичьи.

Особа начинает таять, но действует по плану, хоть в глазах туман и витает с тех самых пор, когда только оказалась около тёмноволосого, ведь заполучить такого мужчину хочется неимоверно.

— Крупно мне повезло. Успела, — первые слова как табачный дым окутали слух парня, а за ними и руки последовали, обвивая шею красавчика в буквальном смысле, пока сама тёмненькая провокационно прикусила губу, млея от нарисовавшеймя ухмылки оппонента и немного ближе подаваясь. К его лицу.

— Успела, — со смешком брюнета, ехидно слетело прямо той в губы.

Даже не сопротивлялся, наоборот, обвил её талию одной рукой и, поднявшись, увёл дальше от барной стойки, куда-то глубже в клуб уходя в компании симпатичной девушки. Брюнетке было совершенно плевать, куда и когда, главное что с этим приглянувшимся парнем, чьи руки при соприкосновении с кожей заставляли её попросту плавиться, а девушку бесстыдно срываться на вздохи, которые от его слуха не ускользали.

Удущающий, но хорошо знакомый, запах табака, что смешался с, крепким, алкоголя, ударяет в лицо, но трезвость брюнета ничто не пошатнёт, даже если находится в менее шумном месте с такой соблазнительной дамой.

Оказавшись недалеко от ВИП-помещений, смело дёргает особу на себя, а она устоять не может на своих двоих, что были сейчас поддатливы как рамен, да ещё и на каблуках, от чего врезается в красивого юношу, не стыдясь и кладя ручонки к тому на грудь, но такие же вялые лапки в долю секунды оказываются в плену сильной схватки крепких рук, а трезветь их хозяйка и не собирается, принимая это прикосновение за шаг в их "игре". Как тут парень делает ещё один — приближается к её покрасневшему ушку, которое опаляет горящим дыханием, заставляя легкомысленную чуть ли не на колени перед ним пасть и превозносить выше Бога. Не настолько уж и пьяна, а сейчас буквально испаряется в руках брюнета, но лишь до тех пор, пока не слышит голос, пробивающий пробки в ушах и приглушающий музыку, даже не смотря на то, что шептал:

— А теперь слушай, — сталь так внезапно и не кстати режет перепонки, что в горле пересыхает, а губы приоткрываются словно у рыбки, извивающейся на раскалённом песке Сахары под солнцем в час пик. Тело немеет, но уже не от приятного дыхания, а от хватки, чья сила увеличивается мгновенно. По щелчку красивых пальцев.

— Если бы сейчас на моём месте был мужчина в таком же состоянии что и ты — он бы с лёгкостью воспользовался не только твоей безпомощностью, но и твоим телом. Звучит не так страшно, но а ты просто представь.

Мужской шёпот медленно заползал в девичье ушко, щекотно, но неприятно западая в память и начиная добираться до пропитавшегося гадостью мозга, который тревожно подавал сигналы ногам, вмиг отрезвевшим, чтобы бежали. Бежали прочь из этого проклятого места, где каждый день женскими телами пользуются своевольно, затыкая безпомощных особ или, ещё хуже, просто отключая.

И, к сожалению, таких не мало.

— Просто представь, как какой-то пьяный мужчина уводит тебя в одну из тех чёртовых ВИП-комнат, без прелюдии разрывая одежду и как ему хочется оставляя твоему телу память о себе. Мои слова звучат не так мерзко, по сравнению с тем, что они обычно творят, но это только потому, что мне самому мерзко это произносить. И от такого поведения мерзко. Приходишь сюда добровольно, прекрасно понимая, что творится в таких местах. Я понимаю если бы просто потанцевать, но прямо клеишься. Да и не ты одна, — полноценно вдохнул, дабы закончить, но лишь смешок слетел с мужских уст, а девушку вмиг будто обдало ледяным дыханием, что она аж вздрогнула от накатившей волны мурашек. А виду даже не подала, что внутри всё льдом покрылось, а тело было за шаг до дрожи.

— Отпусти меня, — отрезала со сцеплёнными зубами и поджатыми губами, резко отталкивая от себя юношу, которому ещё несколько минут назад была готова душу продать.

— Приятного вечера, — даже не смотря особе в глаза, бросил фразу находу, неспеша отдаляясь от тихого местечка, где не одна пара решила уединиться. Дойдя до бара, лишь положил несколько купюр, без лишних слов кивая знакомому бармену и исчезая в танцующем потоке потных душ.

— Что ты ей сказал? — с явной усмешкой поинтересовался Тэхён, как только в поле зрения заметил Чона, кипя вопросами по поводу недолгого, но вызывающего разговора с совершенно незнакомой ему девушкой.

— Ничего такого, — расслабленно упал на мягкий диванчик рядом, откидываясь на спинку и вздыхая. — На одну "невинную" меньше.

Так бы и лежал наверное, наслаждаясь лёгким эффектом и послевкусием алкогольного коктейля, но сознание как-то неприятно и тревожно стукнуло в виски, дабы обратил внимание на пропавшего Пака и ещё не вернувшуюся Чеён. Аж приподнялся неожиданно для Кима.

— Где этот Купидон? — нахмурился, оглядывая доступный взору диапазон и, к сожалению, не находя глазами знакомые макушки.

— Чим? — подвёл брови Тэхён, сглатывая и пытаясь заглянуть в лицо Чонгуку, который всё вертел головушкой в стороны, выискивая двойную пропажу.

— А, пришёл и ушёл. Без коронного тоже не обошлось, — сморозил что-то пепельный, но брюнет уже не слушал, поднимаясь с места и направляясь просто туда, куда глаза глядят.

— Долго же они носики пудряд, — усмехнулся самому себе Чонгук, пробиваясь сквозь толпу туда, от куда минуту назад пришёл с фруктовым привкусом во рту после слабоалкогольного коктейля. Барный стул, который ещё несколько секунд молча держал на себе вес Чона, теперь терпит синеволосого, позволяя ему в удобстве смаковать холодным коньяком и закатывать глаза от своего же горячего дыхания, опаляющего полость рта с каждым выдохом.

— Не здесь, — хмыкнул тёмноволосый, уже развернуться желая, как в спину с перегаром прилетел вызывающий вопрос Пака:

— Не усмотрел, Чон? — нотки сарказма укололи в самый разум, заставляя задуматься и поддаться шалящему воображению. Ехидная усмешка и непонятный, но полный пафоса, взгляд, а это, знаете ли, давит. Ещё и предчувствия брюнет игнорировать не привык. Букет из давлений, но...

Промолчал.

Чонгук просто промолчал, а после вопроса скорость действий умножилась в исполнении, соответственно парень хаотично метался взглядом по помещению и лицам людей, но знакомого не видел.

— Её всего лишь нету двадцать минут, Чон. Чего так париться... — сжимая челюсти, уже по ступеням поднимается к двери, за которой тогда скрылась знакомая. Уборная. Резко дёргает ручку и без проблем проникает в большое помещение, тут же сворачивая в сторону женских кабинок и бесстыдно пиная каждую свободную, каковыми оказались практически все, ну, по крайней мере открытыми, ведь в некоторых Чон лицезрел целующуюся молодёжь, ловя себя на поступающем волнении.

Быстрым шагом выбирается из уборной, чей запах от освежителя воздуха не теряеться ещё долгую минуту бега к своему столику, подойдя к которому, окончательно сглотнул ставший поперёк горла ком, со сбившимся дыханием и, уже без извинений, идя сквозь бесячий танцпол. Снова. Будто десятый круг мотает, хоть и третьего ещё нет.

Совершенно потерян сейчас, но стоит только попасть ему в тихий коридор, где с незнакомкой ласково поговорил, так дальше глаза будто сами указывают направление, заостряя внимание на еле видном красном свете за углом, куда пришлось сорваться на самый настоящий бег, потому что казалось, что если не поторопится — опоздает.

Красная вывеска "exit", что означала пугающее сейчас слово "выход", долго на глаза не давила своим уж больно насыщенным светом, ибо всего шаг и Чон уже стоит на улице, окутанный холодным ветром, но никак не розгадкой, от которой мурашки по коже табунами ходят, а стоит рецепторам уловить запах духов, смешанный с вишнёвыми нотками шампуня, что ассоциируется со светленькой, как брюнет по типу собаки — "берёт след". Звучит дико, но сейчас это того стоит.

Сердце колотиться так сильно, будто само готово вырваться на поиски Пак Чеён, но на новой волне тревожного импульса, что пустил мозг, до чоновых ушей доноситься знакомый голос. Её голос, но не в той спокойной интонации, в которой привык его слышать директор Чон, а в истерически-требовательной, что связки так и кричали о скором срыве.

Он не ждёт совсем, никакого чуда и никакого знака, просто выбегает на источник звука и идёт до тех пор, пока на одном вздохе тело не обещает замереть в шоковой реакции. Чеён кричит и активно отбивается как только может, чья реакция так веселит каких-то двоих амбалов, что они смехом заливаются и идут в неизвестном направлении, пока блондинка в один удачный момент бежать думает, но один хватает за светлые пряди и резко тянет на себя.

Кулаки сжимаются, как и бедные челюсти, готовые треснуть ещё с момента, когда Чонгук только услышал душераздирающий крик Че, сам брюнет обманом берёт подсознание и "освобождает" ноги и голос из воображаемой хватки.

— Убери от неё свою руку! — с первых же слов, не церемонясь, на высокую громкость переходит, как в дартсе, метко взглядом в одного стреляет и заставляет на несколько секунд убрать с лица насмешки, остановиться, а хватку на волосах Пак ослабить. Она не глупая, тут же рынулась к Чонгуку, пока незнакомцы изучали глазами гостя, при виде которого сердце девушки снова в надежде стало биться, но только мерзкие руки чужаков не позволяли окончательно отдаться чувству безопасности.

— Не геройствуй и просто исчезни, — проснулся басовый голос второго, на которого парень обратил внимание в ту же секунду, замечая, как Чеён опустила голову, но второй, на радость себе, дёрнул длинные волосы снова на себя, заставляя Пак откинуть голову назад и издать болезненный стон, окончательно выбивший брюнета из колеи, что он аж сорвался в их сторону.

— Я последний раз повторяю: отпустите или я достану пушку, — уже спокойнее произносит Чон, руку за спину заводя и заставляя этим манёвром мужчин слегка напрячься. Он не выглядел сейчас шутящим.

— Ты меня не слышишь или что? Так я могу помочь с пробками в ушах, — громче и с угрозой звучит от второго незнакомца, что аж Че сжалась, чувствуя, как сила одного из мужчин увеличивается каждым сказанным словом первого. —  Что насчёт выбить?

А они будто нарочно не видят чоновых глаз, что резко загорелись и так же быстро перегорели, оставляя за собой лишь осадок чего-то чёрного и бечувственного колебаться в глубине помрачневших зрачков.

Зря.

Так же зря второй, не думая, притягивает к себе Пак и цепляется рукой за женское бедро, вызывая у неё вощмущённый визг и заново ожившие кулачки. Во время этого он смотрит на Чона.

Испытывает.

Но зря.

— Я предупредил несколько раз, — на раздражённом рыке юноша уж больно резко дёргается и обхватывает тёплой рукой холодную рукоятку оружия, с характерным звуком вытягивая долгожданное "предупреждение". В следующее мгновение перед двумя мужчинами уже красуется не простой геройствующий юноша, а брюнет с хорошим телосложением, классическим пистолетом в руке, и, видимо, он знает, что это за игрушка и как с ней играть. Чон прекрасный ученик буквально во всём.

Держит уверенно, как и ледяной взгляд, позволяя услышать двоим со своих уст в последний раз:

— Отпусти её. Или ты правда думаешь, что он не заряжен? — бровь поднимается, а лицо искажается в наглой гримасе, заставляя сглотнуть не только наглецов.

Чеён никогда не видела его таким. Таким грубым и другим. Совершенно не похожим на директора, в компании которого рисует машинки.

Тем временем от мужчин ноль реакции — они не боятся, а стоит.

Развеивая собственный блеф и направляя дуло прямо на того, у которого Чеён в заложниках была, без единой эмоции выжидает несколько секунд, но терпение лопается, стоит Чеён издать болезненный писк. Ухмылка стирается в секунду, а палец болезненно и резко жмёт на курок, когда веки не сомкнулись ещё ни разу.

Разносится не самым режущий перепонки звук, ведь глушитель утирает его полноценный, дабы не привлекать очень много внимания.

Тот, на кого было направлено дуло, с приоткрытым ртом пытается вдохнуть, но не выходит из-за перекрытой в удивлении глотки. Пуля задела его, но лишь воздухом, который разрéзала скоростью полёта, врезаясь в твёрдую кору молодого дерева так больно, что мелкие опилки устелили газон, окружающий растение.

— Псих... — дрогнувший голос первого дал понять коллеге, что они уже никак не разберутся с этим парнишей, хоть и двое их, поэтому самым оптимальным решением было просто силой откинуть измучанную девушку к тому с пистолетом, ведь им оружие не было выдано.

Сбежали как напакостившие мальчишки, что их и след простыл, а глаза, которые провели их тем чёрным, словно уголь, взглядом, обрели блеск, только стоило Чону услышать попытки Пак подняться.

— Чеён, — женское имя, произнесённое чоновыми устами, привлекло паково внимание, а блестящие из-за кристаллов слёз глаза светленькой держали потоки солёных водопадов до последнего, но только стоило подвести взгляд на парня — рука неожиданно накрыла уста.

Истерический всхлып со стороны Чеён и брюнет резко приходит в себя, за несколько шагов преодолевая расстояние и больно врезаясь коленями в асфальт, но эта боль не чувствовалась, потому что он был занят другим. Девушка чуть ли не падала, поэтому сначала Чон облакотил её на себя, помогая дрожащим рукам найти в пиджаке отделения для рук. Пока снимал его, чуть не порвал дорогую ручную роботу, ибо ткань назойливо умурялась цепляться за рубашку, не позволяя стянуть себя с тела.

Причиной её дрожи была далеко не вечерняя прохлада, поэтому пиджак лишь создал малое ощущение защиты, остальную часть которой заменял подхвативший блондинку на руки Чонгук, заметив, что дрожь в ногах проявляется даже больше, чем в руках.

— Всё хорошо, Чеён. Я здесь, — стал тихо говорить, успокаивать, параллельно обхватывая лёгкое тело крепче и немного прислоняясь щекой к девичьему лбу, пока сама светленькая боязливо положила голову тому на плечо, обвивая шею руками и сильно смыкая веки.

Ей страшно, а Чон это видит и знает, поэтому своими действиями без каких либо других намерений хочет уверить её в безопасности, что получается сперва непросто, но постепенно девушка согревается в его руках, хоть и иногда вздрагивает от холода. Или же от всплывающих в голове картинок.

Не замечает даже то, когда брюнет в машину аккуратно усаживает, пристёгивая и укрывая своим пиджаком, после без единого предупреждения уезжая из щапомнившегося надолго клуба.

"Хорошо погуляли", — про себя подумал Чон с воображаемой усмешкой, бросая мимолётный взгляд на Пак, когда пристёгивался, что прежде сделал и с девушкой.

Педаль газа вжата в пол, а глаза смотрят только на дорогу, пока руки сами по себе всё сильнее и сильнее сжимают руль, не так часто крутящися я в мужских ладонях. Ехал прямо, а машин и вовсе не было, поэтому когда смотрел на пустые дороги — чувствовал ноющий внутри азарт, лишь немного ускоряясь, чтобы быстрее добраться до пакового дома.

Фары яркими огнями освещают дорогу, нарушая ту идеальную темноту ночи, опустившейся на город не так уж и давно, шины ловко прокручиваются, будто барабан в стиральной машине, а тишина в салоне остаётся неизменной, будто звук просто напросто прикрутили без возможности увеличить.

Но в этой тишине сейчас нуждаются.

Чеён просто хочет молчать, ибо не знает, как по-другому реагировать на случившееся, когда страх, забравшийся в грудь и не желающий вылазить из бедного сердца, пробирает до дрожи снова и снова, сжаться заставляет и чуть ли не пискнуть от крутящихся в голове моментов со встречи с теми людьми.

Но...

— Чеён, — женское имя совсем тихо слетает с чоновых губ и режет тишину, прося отвлечься и затаить дыхание, что Пак и делает, замирая и приоткрывая заплаканные глаза немного шире. Он так аккуратно произносит, будто боится задеть за что-то живое и готовое вырываться из её груди прямо сейчас.

А ведь в его объятиях было так спокойно.

— Да? — спустя пару секунд и её голос слышится, но настолько тихо, что слова мягко отбиваются от чоновых ушей, а сама блондинка поворачивает голову в сторону парня. Не продолжает: ждёт его продолжения.

Смотрит на идеальный профиль директора, чьи брови сейчас расслабленно живут на гладкой коже, от света фонарей блестящей, а влажные, от прошедшегося по ним языка, губы слегка приоткрыты и впускают в мужскую грудь густой воздух, в котором теперь по-хозяйски поместились нотки женского запаха. А он чувствует его, чувствует, как лёгкая ниточка из запаха её парфьюма тянеться к самим легким, вплетаясь в них и почему-то далее не вступая в химическую реакцию, будто чем-то особенным является. Прячется в ткани жизненно важного органа.

Нижня губа слегка опускается, ибо Чон что-то сказать собирается, набирая воздуха побольше, но в один момент передумывает, точку ставя на том вдохе и только спустя несколько секунд выдыхая.

— Не важно. Все нормально, — заверил, слегка натягивая вверх уголок губ, для более правдоподобного вида и замечая, что едет уже по знакомой улице, ведущей к дому блондинки, но взглядом по дороге ловит что-то, что заставляет слегка напрячься.

Должен был предложить ей кое-что, ведь видит, как внезапно начали развиваться события, заставляя страх и напряжение закрасться в мышцы. Плечи уже который день болят. Застыли в одном положении, ибо в голове одни и те же мысли тревожно кружатся, не позволяя ночью спокойно сомкнуть глаза. Ещё и госпожа Ли вскоре покинет стены дома Чонов, и хоть ненадолго, но с детьми не будет того внимания, которое излучает женщина.

Завтра утром вылет в Америку, а с малышами останется только Дженни, с которой приедет опытная и проверенная (как выражалась о ней подруга Чонгука) няня. Ну, и отец, естественно, пополнит количество охраны.

Неделя в Америке должна пройти без дикого волнения о собственных детях, а об их безопасности он позаботится так, как никогда раньше. Если бы полет не был срочным, он бы даже не думал долго, а отказался сразу, тем более, понимая, что уровень опасности превысил оранжевую полосу, яро предупреждая о следующем ступене.

Пак и сама узнаёт улицу, которая ведёт прямо к тому месту, где они сегодня собирались просто попрощаться и просто разойтись, но всё это произошло слишком неожиданно, сбив с толку.

Девушка неспешно готовиться выйти и покинуть спорткар, когда он останавливается прямо около подъезда, но боковым зрением замечает, что и Чонгук собирается, глуша двигатель и покидая салон машины, дабы обойти и помочь выйти знакомой.

— Зачем вы...?

— Простое беспокойство. Хочу быть уверенным, что ты дойдёшь до самой квартиры, — ловя её растерянный взгляд, тянет уголки губ в краткой улыбке и обхватывает чужую ладонь, чтобы даме было легче выйти.

Щелчок и Бугатти "уснула". По крайней мере до тех пор, пока владелец не придёт и снова не "разбудит" лакированный объект обожания. А ведь правда, машина выглядит настолько идеальной, что не восхищаться не может.

Даже Чеён она не оставила равнодушной.

Блондинка после слов Чона больше не говорила, впрочем как и сам парень, ибо она всё ещё перебывала в лёгком шоке после случившегося, а брюнета что-то беспокоило до сих пор. Она была сжата, а его взгляд уткнулся в двери лифта, пока в голове судорожно крутилась одна и та же мысль, которой он и следовал:

"Быстрее".

По открытию дверей лифта, Чонгук пропустил Пак вперёд, после выходя за ней и нервно бегая взглядом по этажу, пока девушка доставала ключ. Как послышался звон ключей, а вскоре и звук открывшейся двери — Чон снова столкнулся с карими глазами Чеён, постоянно смотрящими на него каким-то взглядом, что брюнет его раньше на себе не ощущал. По этой причине он и засматриваеться уже не впервые, пытаясь лучше распробовать ощущения во время "гляделок", но лишь до тех пор, пока свлетленькая не решит, что молодому папаше пора домой. К детям.

— Спасибо вам, что провели, — благодарит и кланяется несильно, даже улыбку пытаясь натянуть, но это не очень хорошо получается. — И спасибо, что заступились, я...

Со вздохом в груди что-то колет и постепенно сжимает, перебивая, но она хочет сказать.

— Я... Мне...

Не договорив, поджимает губы и резко голову опускает, а веки как можно плотнее смыкаються, дабы глазам не дать заслезиться прямо здесь и сейчас. Только не перед директором.

— Чеён, — расстерянность касается его взгляда, мигом откидывая какие либо мысли и вводя в состояние наблюдения, когда губы приоткрываються и застывают в одном положении, а сам Чон воздухом давиться, чувствуя себя беспомощно и вовсе не понимая, что ему делать, коль девушка уже рукой сильно закрывает уста, пытаясь сдержать всхлып.

— Чеён, — второй раз окликает знакомую, а она только мотает головой, мол говоря языком тела, что стыдно сейчас за свои же эмоции, на которые сорвалась так внезапно, что даже контролировать не смогла. Не может упрятать и нахлынувшую волну из смешавшегося вдруг страха с дрожью, но только она готова была отвернуться и сорваться окончательно, как чужие тёплые руки обхватили её плечи и помогли ступить один шаг вперёд. Но только не назад, а к Чону. Одного шажка вполне хватило девушке, чтобы оказаться в нескольких сантиметрах от брюнета, смотрящего так пристально, что даже ладони не помогали скрыть появившейся смущение.

Она не хотела вот так вот... Прямо при ком-то.

— Это было... страшно, — шептала, понимая, что она могла сейчас даже не оказаться напротив двери своей квартиры.

— Чеён, уже ведь всё хорошо. Они больше тебя не тронут, я обещаю, — последний, третий раз зовёт по имени и говорит так честно и мягко, что Пак аж млеет. Тревога всем своим видом даёт знать, что сейчас она главная, но не тут то было. Чеён за её хвостом не ведёться.

После тех грубых и резких рук чувствовать на себе ласковые прикосновения директора было контрастно и комфортно одновременно, поэтому дыхание стало выравниваться, а за ним и влага в уголках глаз постепенно уходила. Поглаживания плечей вызывали приятные мурашки, ибо в теплоту чужих ворвался сквоняк, который ловко выскользнул из окна на паковом этаже, приводя Чеён в чувство даже быстрее, чем брюнет снова заговорил.

— Заходи, дрожишь ведь. Здесь достаточно прохладно, — оглянулся, всё ещё несильно сжимая чужие плечи, а об открытое окно взгляд все же зацепился, от чего Чон самостоятельно развернул знакомую в сторону квартиры и уже хотел помочь зайти, но Пак выбралась из его объятий, заставляя этим парня остановиться.

— Дальше я сама, — ступая на порог квартиры, обратилась к брюнету, тут же поворачиваясь к нему лицом и обхватывая ручку двери. — Ещё раз большое спасибо и...

Взгляд упал с его глаз в пол, на котором покоился серый коврик, коль её ладонь сжала железную ручку сильнее вместе с прилившим чувством неловкости. Жутким чувством неловкости.

— Забудьте всё то, что видели сегодня. Всего доброго.

Хлопок двери.

Звук небольшим эхом по коридору раздался и утонул в тонких стенах этажа, у одной из которых всё ещё стояла блондинка.

— Чёрт...

*   *   *

Долгая тишина и...

Наконец-то вздох.

— Забыть значит, — глаза его на том уровне находяться, где секундой ранее девичьи карие были, сменившие цвет после того, как хозяйка их выбралась из "объятий" Чонгука. Пак удивляет такой резкой сменой эмоции, ведь видел он её за сегодня и с детской улыбкой, и с игривой, и плачущей светленькую видел и, как только что, — холодной и робкой.

— Что за "миссия невыполнима"? — напоследок бросая, усмехаеться и поворачивается к лифту, где исчезает подобно Чеён за дверью её квартиры, вот только теперь, в полной тишине, вспоминает об увиденном в дороге.

Машина.

За ними ехала машина. Чёрная лакированная иномарка, фары которой были выключены, когда ехала за Бугатти по переулкам. Езда вечером без включённых фар запрещена, поэтому они были выключены намеренно. Он уверен.

Зачем они были выключены? Чонгук не знает, но на этом вопросе долго не задерживался, ибо мысли перебирали причины, по которым машина ехала за ними до самого дома, а после свернула за небольшой магазин, там и припарковавшись.

В один момент, тогда, остановившись около самого подъезда, когда незаметно вглядывался в тонированные окна,  показалось ли ему или нет, не знает, но он увидел двух мужчин, сидящих на передних креслах.

Двоих мужчин...

Двоих... Точно.

— Да ну нет, — пытался отмахнуться от очень правдоподобного предположения, но видно было, что парень тут же напрягся, так ещё и лифт шумно открылся на первом этаже, заставляя взгдрогнуть и выйти быстрее из кабины, а после и из дома на улицу.

Несколько медленных шагов в направлении к спорткару, а у него из головы никак не выходит мысль, когда ещё и тревога подогревает фантазию, начиная своевольно рисовать исходные картины...

— Зачем ему она? — Чонгук опускается до шепота, когда ладонь его касается лакированной ручки и замирает.

Чонгук не дышит. Чонгук даже не моргает, потому что волнение кровью в висках отбивает, брызгами в ушах звеня, а ком в горле не получается сглотнуть, ибо во рту пересыхает в то мгновение, когда слышит звук захлопнувшейся двери. Не его машины.

Медленно, будто при резком повороте сломает шею на тысячу мелких осколков из белой кости, поворачивает голову в сторону чертового магазинчика, но резко, заставляя лёгкие буквально вжаться в рёбра, выдыхает, сжимая челюсти до такой степени, что аж желваки на гладкой коже показались, а ногти с огромной силой впились в кожу, оставляя глубокие следы.

Машина пуста и теперь он верит своим догадках и чутью.

Ему приходится верить, потому что другого выбора нет, и, кажется, он ввязал в это Чеён.