Song: Sweet by psycho - Ava MAX

Ю Джимин была совершенно ненормальной.

Это Чанбин понял ещё когда даже толком с ней не познакомился.

«Тогда на дворе расцветала весна, а странная первокурсница додумалась в аудиторию третьего курса явиться совершено одна и даже не постеснялась под прицелами десятков ошарашенных взоров подсесть к Со на первый ряд, да ланч с сэндвичами подвинуть в его сторону. А на самой коробочке записка маленькая, на клочке бумаги с сердечками вручную нарисованными. Почему-то блестящими зелёными ручками.

— Это тебе, — заявила без права на отказ, а потом улыбнулась совершенно очаровательно, и глаза карие прищурила на его ошалелое лицо. —  А ещё, я твоя новая соседка – Ю Джимин, очень приятно познакомится. На записке номер, можешь позвонить потом, обсудим все детали.

Они знали друг друга в лицо меньше месяца, едва ли переодически сталкиваясь в коридорах или кафетерии.
Со Чанбин искал просто сожителя в квартиру, после выпуска его старшего друга, а нашёл нечто большее.
Кого-то большего.
Сэндвичи, кстати, оказались вкусными.»

Они начали встречаться совсем спонтанно, чем удивили всех.
Такую шумную, непоседливую, яркую и ненормальную – по общему мнению всех, кто её знал, девушку надо было ещё очень постараться, чтобы найти. Чанбин даже не искал, – сама его из лиц мелькающих бесконечно выловила и перед фактом поставила, что да, теперь соседи и жить будут вместе. А всё остальное как-то очень незаметно после само и произошло.

Кто же знал, что когда он с этим чудом в коридоре в её первый день пересечется, то уже больше из головы выкинуть не сможет? Может он и не пытался особо, кто знает. Она его характером завлекла, чаруя маленькими деталями в своём поведении, да на колени поставила неудержимым проявлением любви. Такого же странного, но чертовски милого, как и она сама.

«— Ты мне нравишься Чанбин, — растолкала прямо посреди ночи, и смотрит ведь в самую душу глазами своими неземными в темноте ярче звёзд мерцая. — Ты такой необыкновенный. Сразу приглянулся, едва увидела, а ты меня замечать отказывался. Вот и пришлось самой идти и в соседи записываться. — и сопит ведь совершенно обиженно, будто он действительно виноват, что таких намёков не понял.

Чанбин даже сообразить толком не успел, что произошло, в приглушенной светом уличных фонарей тьме пытаясь её рассмотреть, почему-то вновь, только уже на этой неделе в третий раз к нему в кровать перекочевавшую. Хотя, впрочем-то этим та грешила постоянно, но вот сыпать такими признаниями уже даже для неё было бы слишком. Парень сел, сбросив одеяло, и попытался на ощупь найти эту фигуру неугомонную.

— Прям-таки нравлюсь, — удивился он, взлохмачивая ещё сильнее и так далёкие от идеальной укладки тёмные волосы, и подавляя отчаянный зевок. —  Джимин, — бросает быстрый взгляд на часы на столе напротив кровати, и усмехается цифрам на них. — два часа ночи. Серьёзно, что ли? Это твоё любимое время?

— Да, вполне, почему нет? — злиться на неё откровенно не получается. Особенно на эти манящие к себе губы завлекающие в смазанный поцелуй.»

В первый год к нему кто только не подошел, сказать, чтобы бросал её.
Перестал играться с чувствами девушки да нашёл себе более достойную, лучшую, а не губил свою репутацию этой чокнутой. Клал он на эту репутацию.
И в челюсть прописывал на раз-два.
Но её так и не бросил. И думать об этом не собирался, ни мысли не допустил.

Так, как любила она, не смог бы никто больше.
Чанбин был уверен в этом.
И что, что была не такой, как все?
Разве это минус? Она жила в своё удовольствие и под стандарты подстраиваться не спешила.
Да, временами её было трудно и почти невозможно понять. Но он её чувствовал.

«— Она больная, Со, ты в курсе? — во время короткой перемены, когда старшекурсники не организованной толпой выходят за пределы учебного здания, спрашивает у него один из друзей. — Совсем чокнутая. Тебе заняться больше нечем или что? Не понимаю, чего ты с ней возишься. — и дым белесый в воздухе чуть спиралями крутится, от огонька зажигалки через весь табак проходя, а потом вверх устремляясь.

— И что ты хочешь этим мне сказать? — приподнимает бровь в вопросе Бин. Он сам не курит – терпеть не может, но друзья у него некоторые ему совсем в этом желании не ровня, и кроме как на перекурах их трудно где ещё либо в универе поймать. — Если тебе что-то не нравится, говори прямо, ты же знаешь, я ненавижу недомолвки.

— Да что тут может нравиться? Она неадекватная. Думаю, всё это не надолго. — Джихун всерьёз ведь думает, что прав. Со Чанбину становится тошно от этого чужого самоуверенного в своей правоте тона, что всего парня напротив, как ядом пропитал.

— А ты всё ещё мой друг, но однако я солидарен с тем, что это не надолго. Поговорим, когда прекратишь судить о человеке, не зная его лично. — уходит совершенно молча и даже не оборачивается на возмущенные крики вслед. Бросать просто так друзей не хотелось, но вот они все как один, кажется, вознамерились обратному. На душе ещё долго скреблись кошки.»

Да, Джимин перманентно ссорилась со всеми его друзьями, да так сильно, со срывающей все предохранители неосторожностью, что они все по окончанию разговора всегда подходили к нему, и как один твердили, что бросать её надо, ненормальная она, да у висков пальцами крутили, не понимая, что он в ней нашёл. Двинутая же на всю голову.

Со вздыхал, увлекая девушку в свои объятья, целовал в висок, успокаивая злющюю, как черт ту, и закатывал глаза на кривляния и передразнивания со стороны парней.
Да, она необычная. Не больная, или сумасшедшая, но именно, что необычная.
И, поверьте, он знал это. Как никто другой.

Прогулка всем вместе вновь не удалась. Впрочем, надеяться на благоприятный исход он перестал ещё с самого первого знакомства первой и вторых.

«— Приятно познакомиться, Я Джимин, — протягивая руку, первой начинает девушка, оглядывая каждого из парней за их столиком в кафе. Бин очень хотел её своим друзьям представить.

— А не ты ли та самая Джимин, которая к Чанбину ещё на третьем курсе в аудиторию внеслась? — звучит с насмешкой от одного из них, и другие его поддерживают негромкими язвительными смешками.

— Да, я. А что, вам что-то не нравится? — ничуть не смущаясь этой попытке поддеть, откликается та, и смотрит серьёзно, но с лица улыбки не снимает. Пока та ещё дружелюбная, но Со уверен, таковой ей оставаться осталось не долго. Аура над столом медленно сгущала краски.

— Неужели действительно влюбилась с первого взгляда? Ещё и узнала, что он соседа в квартиру ищет. Ты не сталкерша ли часом? Про тебя много разных слухов ходит. — Джихун всё ещё сволочь. Каким был, когда они на первом курсе познакомились на одной из вечеринок, таким и остался по сей день. Может, стал даже ещё хуже. Чанбин напрягается, и ему кажется, что тот так ничего из их прошлого разговора и не вынес. Снова на те же самые грабли наступает.

— А чего вы так беспокоитесь? Неужели чью-то тайную любовь забрала? Может место чьё соседское заняла? Или вы и сами сталкеры, что о его жизни хотите знать всё в красках и подробностях? Своих дел мало, ещё в чужие залезть решили? — и он видит, как на глазах некогда добрая и ласковая улыбка сменяется на холодную усмешку, а в глазах отнюдь не добрый огонёк загорается.

Парни отвечают запалом на запал.

— Да ты просто чокнутая, — больше всех кричит Чхве Джихун, и вскакивает со своего места, ладонями об стол хлопая в раздражении. — Больная на голову. Сумасшедшая, что за Бином следит. Ещё и девушкой теперь называется. Должно быть счастлива, а? — и смеётся зло, к ней ближе пригинаясь с хищным видом.

— А тебе и завидно, не так ли? Да, девушка я, не ты, парень, и потому прекрати так орать, иначе и впрямь решу, что твою безответную любовь из-под носа увела. На знаю, как вы, но лично я – счастлива. Для вас хотелось бы того же, но желательно, подальше от меня. Надеюсь, вам ещё повезёт, и следующая цель для симпатии будет не мой парень. — напротив оставаясь совсем равнодушной к крикам и Чхве, отрезает Ю, и волосы лёгкой волной с плеча за спину перекидывает, подхватывая со стола чашечку с чаем и на спинку диванчика откидываясь, чтобы спокойно отхлебнуть.

— Да я, — тянется к ней униженный и оскорбленный, как нервы и терпение у Со наконец дают отбой. Он ловит чужую руку, что к девушке явно не с самыми лучшими пробуждениями метнулась, и хмурит свои тёмные брови, перехватывая внимание того на себя.

— Хватит. Прекратите устраивать здесь балаган. Мы все взрослые люди, а вы ведёте себя как толпа малолетних придурков, что игрушку между собой не поделили. Не нравится в Джимин что-то говорите прямо и не тая в моём присутствии, но не смейте её оскорблять. Она вас за весь разговор ни разу злыми словами не обидела, так и вы прекратите всю эту вакханалию. — парень едва ли не шипит, стискивая в железном щахвате запястье другого человека.

— Пф, — фыркает в конце концов Джихун, выдергивая ноющую конечность из чужой хватки. — Помяни ещё моё слово, намучаешься с ней. — и первым из-за стола вылазит, оборачиваясь напоследок. — Ещё поймёшь, что друзей на бабу променял.

— Не твоё будет дело. Не хочу больше никаких отношений иметь с таким человеком. Всего доброго. — Чанбин садится на мягкую обшивку, и демонстративно больше не обращает на того взгляд. Чхве бесится, вылетает из кафе, а за столом воцаряется гнетущая тишина.

Ему, на самом деле, чертовски обидно, что дорогие для него люди не смогли найти общий язык, и только каждый последующий раз ссорились на очередных встречах ещё ненавистнее. Их любые взаимодействия рушили в пух и прах все его мечты и желания на обратное. Спустя год он смог всё же смирится.
Не всем людям суждено дружить или хотя бы просто относиться друг к другу нейтрально, и с этим уже ничего было не поделать.»

Но бросать ради чьей-то угоды свою девушку он не собирался. Чанбин не указывал кому и как жить, и потому к себе подобное обращение тоже терпеть был не намерен. Если кто-то этого не понимал, дверь на выход из его жизни всегда была открыта. Просто кто-то понимал и, главное принимал его, не пытаясь менять себе в угоду, а кто-то с пеной у рта доказывал, как ему будет лучше.
Выбор был до смешного очевиден.
И был не в сторону друзей. Может, их давно пришла пора менять. Потому что в отличии от них, девушка говорила всё прямо, не юлила, и если была не права, могла смело признать свою ошибку, а не обвинять в неправоте других.

А ещё она просто была невероятно притягательна.

Ю Джимин всегда смеялась нереально громко даже в тишине квартиры, когда он приходя с учёбы уже понимал, что в очередной раз прогуляла. Кружилась вокруг него, встречая вечерами на пороге, и могла часами не затыкаясь рассказывать о влиянии кактусов на мировую флору, и при этом ни разу не повторится. Специально статьи по этой теме искала.

«— А ты знал, что кенгуру могут прерывать свою беременность? — обычно или в самом конце или в середине, та могла соскочить с темы на что-то к ней совсем не относящееся. И с таким восторгом продолжала дальше, что он, сначала разувался и аккуратно убирал обувь в шкафчик, потом медленно продвигался на кухню, и заваривал себе чай, и к тому моменту уже наслаждался напитком сидя на стуле, и только кивал и следил за активно жестикулирующей соседкой.

Кактусы? Хорошо. Кенгуру и их особенность? Ладно. Даже если он уже это знал, ни что не могло сравнится с той жизнерадостностью, с которой ему могла это вещать его девушка.»

Иной раз, когда его ноги переступали порог дома, уже знал, что сегодня та смотрела пачками видео на ютубе, танцевала несколько часов кряду последние из вышедших кпоп хитов самые зажигательные танцы групп, отчего длинные синие волосы, которые та недавно покрасила как раз из-за какого-то айдола, растрепывались, а потом вырубалась прямо на его кровати, не удосуживаясь даже уменьшить громкость, не говоря уже о выключении музыки на ноутбуке по которой он всё и понимал.
Ох, сколько же жалоб соседей в своё время уже выслушал. Остановило ли это его хоть раз? Нет. Он только подходил к постели, делал музыку чуть тише, потому что если её совсем отключить, та сразу проснется, укрывал пледом, и шёл за стол, делать задания на завтра. Где-то обычно часов в десять или одиннадцать студентка зачастую просыпалась, терла заспанные глаза, и пыталась пальцами распутать узелки в прядях. Усаживалась на цветных простынях, что сама ему и стелила, и принималась расспрашивать почти всегда к её пробуждению заканчивающего с домашкой старшекурсника о его дне.

«— Что нового в универе? На парах? — дожидаясь, пока тот с чувством выполненного долга захлопнет тетрадь и отложит ручку, непременно к нему пододвигалась, редко могла позволить забраться на бёдра и устроится там, и смотрела крайне заинтересованно. Будто бы у него без этой искорки счастья могло что-то такое произойти.

— На следующей неделе у меня зачёт по музыкальной истории. Сегодня Пак-ним всё пыталась нам в голову вбить все нужные даты. Вышло у неё плохо, я почти ничего из истории Китая и Греции не запомнил. В столовой ввели новые булочки с вишней и ванилью. — послушно делился парень, и тихо смеялся на надутые девичьи губы. — Нет, инопланетяне на нас не напали, здание не затопило, землетрясения тоже не было. Какой беспредел, правда? Но ты хотя бы поспала, не так ли?

Джимин кивала тут же возвращая на лицо радость, и босыми ногами спускалась на пол ковром застеленный. Чанбин знал о привычке той дома без всяких носков и тапочек ходить, потому где могли, ковры успешно холодный линолиум квартиры прятали. Он и сам тоже встал, и едва слышно переговариваясь пара побрела на кухню ужинать. Со ненавидел есть один, потому девушка только прознав об этом, перестала ужинать если его рядом не было, и вечно дожидалась с учёбы или подработки. Потому вот такие поздние приёмы пиши вошли у них в обычный распорядок дня.

Кимбап, рамён, и пара онигири из местного японского магазинчика – таким, или с малейшими изменениями у них был вечерний рацион. В исключительные случаи, в виде успешно сдатой сессии или какого-то праздника, на столе могли появится суши и пицца.
Никто не жаловался.»

Сама Джимин готовила редко, но всегда очень старалась, если уж бралась за борьбу на выживание с продуктами, при том так яростно, что и кухня и она сама зачастую чистотой не отличались. Даже потолок.
Чанбин хмурился, пережевывая ореховые пирожные, и недоуменно косился на него в пятнах от чего-то белого.

«—Это что? — указывая на новую кляксу, что сегодня украсила их и так многострадальный потолок кухни, и запивая сладкое газировкой, что с собой сегодня принёс, спрашивал он. — Выглядит незнакомо.

— О? — быстро в ту же сторону поднимала взор спрашиваемая, и прикусывая нижнюю губу, чуть морщила нос, вероятно припоминая, откуда и почему это там взялось. — Думаю, жидкое тесто. Похоже на него. — и поворачивалась к нему обратно, пожимая плечами.

— А, — понятиливо кивал тот, и протягивал бутылку соседке, что жадным взглядом прожигала этикетку, пытаясь почитать мелкие буквы. — Но почему оно там?

Синевласая делает глоток, вновь поднимаясь вниманием на пятно, и усмехается совершенно невинно, отставляя бутылку на стол позади себя, и облокачиваясь на него.

— Я пела и слушала музыку. Помнишь ту песню "Нонстоп"? Во всём вини её и припев. Просто я размешивала тесто в миске, а он мотивом не вовремя зазвучал, и тело по инерции под ритм подстроилось. — не глядя подхватывает с мисочки ещё одно пирожное для него, и такое же для себя, отзывается она. Потом снова косится на потолок. — А может это крем. Но тогда виновата "Томбой" и её "лалала". — протягивая изделие ему, и взгрызаясь в сладкое тесто, безучастно тянет Ю.

Что же, в любом случае, главное, что вкусно.»

Как раз из-за этой безумной любви к песням, он быстро свыкся не только к странного происхождения кляксам и прочему, но и к тому, что та
могла петь даже переписывая конспекты с онлайн лекции, при этом совершенно не вникая в смысл написанного, но всё радостней и радостней подпевая чему-то у себя в голове или наушниках.
Парень проходил мимо, и диву давался, как только строчки в тетради под ритм бьющий по ушам даже в коридоре не плясали. И как ещё не оглохла до сих пор от этой музыки?

Но голос нежный, рекой по спальне растекался, пускай и фальшивила иногда. И он всякий раз наслушаться не мог, от всех дел отвлекался, да так и дышал прерывисто, спугнуть боялся.

«— Вы говорите некудышная, не так ли? И что? Мне всё равно. Мне всё равно, плевать, мне безразлично. — напевом звучало в одну минуту, когда он заглядывал в комнату, да так там и остался, наблюдая за пританцовывающей сидящей, что-то усиленно строчащей. — Все говорили, что мне пора уже повзрослеть. Мне жаль, мне жаль, но взрослой я не буду! — и радостно затягивала припев.

Но самой любимой в её исполнении у него была "Как в последний раз", это название которой та предпочитала настоящему, потому что её отчего-то женский голос пел так вдохновлённо, что не проникнуться было невозможно.
Но она обычно следом переливалась в "Я так устал", что ему осталось лишь горестно вздыхать, и идти дальше по своим делам.

Да, что вкус на музыку, что сама Ю Джимин, были задорными, иногда провакационными и бесконечно заедающими, но перебивались нотками грустных и более лирических песен. Вот такая она была противоречивая. Он не жаловался.»

После таких караоке-выступлений вечером в их квартире царило безмолвие, и спать они укладывались в разное время. Парень засыпал первым, утомлённый учёбой и работой, а она...
Она особенно любила ночи.
Могла вскочить в два пятнадцать, и бросится рисовать пришедшую во сне красивую картину, спросонья мешая краски в невообразимые оттенки и остывший с вечера чай путая со стаканом воды для размывки, а потом также увлечённо его хлебая, пока он неладное не замечал, подскакивая через некоторое время.

«— Джимин, что там ещё? — зевая через каждые пару минут, спросит он, когда подойдёт поближе к ней в самом расцвете своих сил и вдохновения, и взглянет на резкие, обрывыстие линии на некогда белоснежном полотне. — Приснилось что?

— Следую за мелодией, доверяясь ей. — тихим шёпотом откликнется, пока пальцы карандашом линии в силуэт не соединят. — Мне в голову мотив пришёл, а за ним такая чудная картина, ты бы видел! Но ничего! Нарисую и покажу.

Со покачает устало головой, заварит ей свежий чай вместо остывшего, и заново спать завалится, зная, что её к себе забрать не сможет, пока та не закончит.
А утром ей в университет к восьми. Опять проспит.»

Картина эта у них до сих пор на самом видном месте в спальне висит, а ней двое летним вечером на пикнике в поле среди цветов сидят, и на небо любуются.
Ещё несколько поменьше украшают прихожую и вторую комнату, что когда-то была женской, а теперь в качестве гостиной. Их девушка писала после своих любимых прогулок посреди серости города в дождливую погоду.
Ю всегда выскакивала в дождь гулять, даже маленького зонтика с собой не прихватив, и едва ли вообще кофту на пижаму накидывая, когда как в солнечные дни на улицу и носа за весь день могла не сунуть. Чанбин качал головой, и следом с зонтиком и термосом горячего чая спешил, пока ещё видел вдали синеволосую макушку с кривым пучком набок покосившимся.

« — Джимин, — окликнет студент ту, чья розовая кофта на несколько размеров больше наспех накинутая поверх тёмно-голубой пижамы, только что за поворотом их многоэтажного дома скрылась. — Постой, пожалуйста. Ты ведь только проснулась, верно? — а он ведь просто спешил в квартиру после короткого учебного дня, оставив её утром досыпать то, что не смогла в порыве ночных занятий рисованием.

Про дождь из прогноза погоды совсем забыл, в отличии от своей девушки. Та из-за угла соседствующего здания выглянет, с мокрой синей макушкой, и разулыбается откровенно довольно, принимая зонтик, что у того всегда в рюкзаке на всякий случай есть. На вот такой всякий случай, потому что сам он ими не особо-то и пользуется, предпочитая капюшоны многочисленных толстовок и курток.

— Да, только встала, — согласится с очевидным Ю, и обнимет его за шею, в чужом тепле согреваясь, а на бурчание хохотом отзовётся. — И что, что уже два тридцать семь? Дождь ведь, да и суббота завтра. — И вот удаётся хитрой лисе его своими сменами настроения неравнодушным оставить.»

У неё было очень выразительное лицо.
Ю Джимин за одну минуту могла сменить такое количество эмоций, что тот до сих пор не понимал, чего её на педагогический потянуло. Детей таким неуёмным желанием жить пугать что ли?
Ей бы в театр или в дорамах сниматься. Глаза у неё красивые были, живые, сияющие всегда огоньком веселья. Такие не забудешь никогда. Это первым было во что он влюбился, когда ещё третьекурсником просыпаться с ней под боком начал. Со сперва пытался отбиваться, подбирал на руку проснувшуюся, и в её постель относил, но очень быстро эту затею бросил, не сумев противиться этим карим зеркалам, что на него с такой непробиваемой надеждой и ожиданием взирали.
Уже гораздо, гораздо позже он понял, ожиданием чего они были наполнены.

Вторым пунктом подкосившим его некогда действительно устойчивую к подобным выходкам девушки уверенность, стали записки. Ласковые, милые и на первый вид совсем незначительные.
Почерк у неё неровный был, и каждый раз на этих маленьких листочках строчки чуть ли не друг на друга соскальзывали, путаясь в словах, буквы будто пьяные вдребезги разлеглись где и как смогли. И нет чтобы на холодильник крепить, или хотя бы на столе в их комнате, она их всегда в разных местах оставляла.
Попробуй найди.

«"Бини, я сегодня с девочками в кинотеатр пойду. Прости, что не сказала утром, ты слишком рано ушёл, а мне было ко второй. Я тебе на кровати пакетик с печеньем из твоей любимой кондитерской оставила. Правда с апельсиновой начинкой не было, взяла с черникой. И не смей говорить, что это только моя любимая ягода, я же знаю, что и ты её обожаешь!)
P.s всё ещё люблю тебя, как бы ты на противоположное не надеялся" — приклепленным на его осеннее кофейное пальто нашёл Чанбин по приходу домой в тот вечер. Он сегодня закрыл сессию, и чуть задержался беседуя с преподавателем о будущей практике, потому у него не было ни малейшей возможности связяться с Ю весь день.

Кинотеатр, так кинотеатр.

Но не успел брюнет расслабиться присев на мягкую обшивку дивана в их "гостиной", засев за телевизор и те самые печенья, как взглядом зацепился за яркий стикер в виде яблока на книжной полке, что у двери по левую сторону стояла. Со быстро подхватил вторую записку и пробежался по ней глазами, следом хрипло усменувшись.
Джимин в своём репертуаре.

"Оппа, ты же помнишь, какое завтра число? Нам нужно к моей маме, иначе мадам Ынсу тебя с потрохами съест. А, и ещё – шоколадный заяц в тумбе и упаковка клубничного молока в холодильнике тебе в качестве благодарности. За всё. Помни, что много печенья вредно!"

Помимо записок, которые на него всегда оказывали ничем нескрываемое веселье, отдельным особняком стали звонки. Самые разнообразные.
Голосовые на почту девушка записывала то короткие, в жалкие пару секунд, то могла разговориться на десятки минут, да всё ни о чем и обо всем одновременно. И темы новые. Где только подцепляла.

«— Бини! Я сегодня в университете услышала такую песню! Господи, боже мой, она такая зажигательная! Мне незнакомка даже название дала, представляешь? О, а ещё я познакомилась с такой прикольной младшекурсницей! Ниннин китаянка, и у неё есть просто превосходная коллекция бабочек! Обещала показать на днях у себя дома. — гласила первая иконка уведомления, что при нажатии воспроизвела девичий безудержно радостный тон, с лёгкими пересвистами дыхания, что скользило в динамик, видимо, пока та бежала по коридорам.
Что же, похоже нерадивая студентка снова опаздывала на пары, пока на перемене прогуливалась по парку окружающим учебное заведение, где и столкнулась с новыми людьми.»

Училась Ю хорошо, но столь непостоянно в универе появляясь, что иной раз преподаватели у него спрашивали а жива ли ещё.
Жива, куда ж денется.
Остановку наверное опять проехала, а теперь в новой части города осматривается, да чуть ли не ушками кроличьими ведёт прислушиваясь к темпу жизни.
Были бы, точно водила бы.
Живёт уж сколько лет в столице, после переезда из Кванджу, а всё как Алиса себя в стране чудес чувствует.
Чанбин  пальцами переносицу трёт, и после пар едет забирать её в парк почти в другой конец Сеула. Зато бабочки красивые. По пути покупает ей булочки.

«— Боже, они такие прекрасные! Я даже пофоткала парочку, чтобы тебе показать. А ещё Нин подружилась с моими подругами! Разве не чудесно? — голосовое сообщение, что началось так многообещающее, под конец сменило тон на совершенно другой, более грустный, но с нотками иногда проскальзывающего восторга. — А ещё я, кажется, заблудились. Тут всё такое одинаковое, ужас.»

С теми самыми подругами и "замечательной совершенно, поверь мне" Нин И Чжуо знакомила Со Чанбина так, словно сосватать пыталась. И ведь удивлялась искренне всякий новый раз, если сталкивались где, что не нужен ему никто кроме неё, странной такой. Зато улыбалась ярко, и сразу все звёзды на небе затмевала.

«— О, а вы есть тот самый "драгоценный Бини"? — спросила только завидев его приблизившиюся фигуру одна из нескольких девушек, и с остальными переглянулась.

— Да, — сдаваясь под этими взглядами заинтригованными, и всё же пропуская пару неловких смешков, отозвался он.

— Вы и вправду такой драгоценный, — захохотала одна из них, и тут же несколько метров вокруг их лавочки в городском парке разукрасились весельем, когда к ней присоединились и другие.

Джимин прикусила свои розовые уста, не отрывая от него взора, пока её друзья не могли успокоиться, и одними губами прошептала "Они тоже странные"
А потом и сама засмеялась с его залипнувшего на губах девичьих взгляда. И облизывалась, плотоядно ухмыляясь всю прогулку.»

Поцелуи её всегда были жадными и волнительными в той самой равной степени, что, право слово, должно было страшно становиться. Не становилось.
Походу его уже было не пронять. Привык.

С родителями познакомить удосужилась лишь на третий год отношений, зато переехать согласилась на второй день спустя месяц от начала учёбы.
До сих пор её первые слова, когда только порог квартиры пересекала с чемоданом помнит.
"Платим поровну, да и вместе веселее, верно?"

Чанбин был конечно примерным парнем, со своими познакомил, как только порог полугода перешагнули, но мать так и не поняла, шутил ли он о свадьбе с этой шебутной. Папа оценил, дал своё согласие, благословение и едва ли не свадебный костюм, напоследок сказав, что на жену его в молодости похожа.
И получил по голове полотенцем несколько раз, пока они из дома семейного к себе обратно собирались. Чанбин промолчал, чтобы маму ещё больше не раздразнивать, но с папой немо согласился.

«— Бин, ты серьёзно собрался взять её в жены? — затянула его на серьёзный разговор мать, только они закончили с основными блюдами, и должны были приступить к чаепитию, когда вместе начали посуду со стола убирать. Джимин, вообще-то хотела тоже присоединиться, но миссис Со Сыльджи сына утащила раньше, а мужу очень явно намекнула гостью задержать. Сперва сам сын не понял почему, но только стоило прозвучать вопросу, у Чанбина всё стало по местам.

— Да, мама. Я совершенно и полностью серьёзен в своих намерениях. Мы встречаемся уже три года, и, думаю, что готовы к следующему шагу и развитию. Неужели тебе она не нравится? — не то чтобы ему было обидно, просто несколько неприятно от мысли, что одна его любимая женщина могла не принять другую, не менее любимую и дорогую. — Что тебя так беспокоит?

— Ох, ну, я не считаю её плохим вариантом, не огорчайся. Она просто... Ммм, — женщина запнулась очень явно, что лучше всего сказало Чанбину о её отношении.

— Необычная? Не такая, как все? Странная? Неподходящяя? Что именно, мама? — чуть с нажимом всё же поинтересовался молодой человек.

Смешно и горько одновременно было просто от того, что его родные, как и все их окружающие люди, решили, что Джимин чокнутая только из-за её взглядов на жизнь и поведения.

— Нет, нет, сынок. Ничего. Думаю Джимин будет отличной женой. — хотя бы в этот раз, но он почувствовал, что выиграл. Может не войну, но битву.

С родителями самой девушки всё было куда проще, даже если познакомились они поздно, по сравнению с его собственными. Его приняли едва ли не с распростертыми объятиями только завидев на пороге семейного дома. Зато, тем же вечером он понял, в кого его возлюбленная выросла такой необыкновенной и чертовски превлекательной.»

Предложение и вправду сделал, на её двадцать третий день рождения, да она так в обморок от переизбытка чувств и грохнулась. Думал от душевного волнения, оказалось от банального переутомления. И от частых подработок в частности, и от учёбы в целом.
Будущий преподаватель сессию сдавала с божьей помощью, и решила, что сон это шутка такая.
Шутка оказалась не смешная, Чанбин чуть с ума не сошёл, пока в больницу к ней таскался да с врачами общался.
Обещал следить и чтобы больше такого не повторялось.

«— Джимин! — стоило больной лишь чиркнуть пальцем по экрану в сторону принятия звонка, взволнованным голосом взмолился Со. — Ты в порядке? Господи, ты просто взяла и свалилась в обморок. Ты вообще можешь вообразить, как меня напугала? Чёрт, да кто так делает вообще? — а потом быстро сделал вдох-выдох, и наконец-то смог успокоиться от переизбытка эмоций.

К сожалению, быть с ней когда та очнулась не смог, потому что ему банально нужно было на работу в студию, где он подрабатывал продюсером, одновременно вместе с этим заканчивая университет на этом же факультете. Потому и оставалось каждые пару часов звонить на мобильный, и надеяться, что кто-нибудь ответит. Ответила на четвёртый. Со Чанбин сам от облегчения прямо за музыкальным пультом чуть не грохнулся.»

Но переворошила она тогда этим всех.
Даже его друзья заткнулись.
Зато подружки её, все как на подбор не меньшие чудачки, на этих придурков, по словам всем известным, оказались в пример тоже не менее странные.
Четверо после этого инцидента встречаться начали.
Чанбин мирно проглотил слова о сумасшедших и что бросать их надо.
Счастья пожелал вслух, про себя же добавил, что и терпение надо железное иметь. Ничего, поймут ещё.

Больничная палата на те несколько дней превратилась в настоящий балаган.
Доктора, когда он всю эту компанию с возлюбленной под руку за собой уводил, да больницу покидал с выдохом облегчения, что пронесло, перекрестились все, как один.
Пожелали больше сюда не возвращаться.
Он был бы не против, правда.

«— Я честно не специально, Бини! — попыталась было начать она, но парень пальцы покрепче вместе переплёл, да не отвечая дальше в сторону ожидающего такси потянул. Их друзья, то и дело громко вскривая о чём-то своём в стороне, на них самих внимания ни капли не обращая. И кого, спрашивается, вообще ждали? Их или очередной повод вновь поцапаться?

Со вздохнул печально, и приоткрыв дверцу машины сперва пропустил свою, он искренне на это надеялся, невесту, а потом уселся на заднее сидение и сам. Назвал адрес водителю и обернувшись к притихшей Ю наткнулся на полный сожаления взгляд.

— Ну, Бини, прости. Больше такого не повторится, — клятвенно его заверили, и бледную руку, которая при посадке в такси отпустила её, снова в свои закутали, да по костяшкам пальцами переодически проезжались, когда он склонил таки голову на плечо женское в платье затянутое. — надеюсь.

Последнее, кажется, для его слуха совсем не предназначалось.»

На предложение руки и сердца, Джимин ответила согласием, но как всегда, в своей неповторимой манере – в один из вечеров, как он позже узнал, девичника, она к его приезду в караоке спела песню. Как нутром учуяла, что он забирать её пьяную собрался.

Выбор сперва удивил, но Чанбин быстро в себя пришёл. Песня всё же понравилась. Хоть и была неоднозначной. Как и избранница, однако. Очень странной, едва ли подходящей под этот момент и обстоятельства.
Но оценил. Прилипчивый мотив ещё две недели из головы не выходил. Всё гонял и гонял на репите самые заевшие строчки её голосом звонким.

Ты такой же, как и я, ты не в своём уме,
Я знаю, это странно, мы оба сумасшедшие.
Ты говоришь мне, что я ненормальная.
Парень, не делай вид, что тебе не нравится боль.

Он и вида делать не пытался.
Но из песни слов не выкинешь.
Хотя Ю Джимин могла.

«— Ты бы знал, как я тебя люблю! — пьяно икая не в попад со словами, и повиснув на нём словно коала, по секрету поделилась с ним она, прислоняясь к уху, и цепкими руками за шею хватаясь. — Вот вообще, идёшь себе, и не представляешь!

Чанбин её из караоке в действительно хорошо подвыпившем состоянии забирал.

— Ты такой красивый, Господи! Кто тебя таким создал? А, нет, погодите! Родители, помню. Но! — всё же тельце было удобнее просто подхватить на спину, как он понял спустя пару минут безуспешной борьбы с заплетающимися совершенно необъяснимым образом ногами девушки. И всё-таки невесты. Потому дальше шли слаженно и без проблем. Вернее шёл только брюнет и его ноги, что в отличии от некоторых и не одно тело удержать были в состоянии. Между тем вечер откровений на его спине всё продолжался, и кажется, набирал обороты один за одним.

— Я тебя впервые увидела в свой первый день. Понимаешь? Это была судьба, не иначе! Шёл себе такой весь в телефоне, сочинял что-то, и на меня ни капли внимания. Знаешь ли, это было обидно! Я тут такая стою, как вкопанная, а ты всё мимо и всё ноль внимания. — ему этот отчаянный всхлип послышался, нет? — А я может влюбилась в первый раз. А ты мимо. И ведь встречались весь месяц! Думаешь, что? Везучий такой, раз постоянно сталкивались или что? Я между прочим, как дура выглядела за тобой бегая! А ты! Ты... — и Ю полная желания отомстить за свои страдания укусила его в шею, чуть повыше ключицы у левого плеча, куда её макушка приземлились с пару мгновений назад. — Вот понимаешь ли, пока сама в аудиторию не заявилась, так до тех пор и не замечал. Безобразие!

Со замер у витрины какого-то магазина, недоверчиво покосился на это чудо в своих руках и на спине, и пытался понять, шутят ли над ним или где? К укусам он привык, а вот к такому чересчур ностальгическому поведению студентки – нет.

— Ты серьёзно? В первый день? Влюбилась? Да как вообще? — неверяще вопросил у затихшей, и чуть подбросив, чтобы удобнее подхватить, дальше двинулся, старательно огибая многочисленных прохожих столицы, и игнорируя чужие взгляды.

— Да, в первый день! Улыбка твоя очень прекрасная. Ты может и не помнишь, но ты всегда, когда лирику сочиняешь, и не важно где, то улыбаешься, то хмуришься. И так выразительно! Да и смех такой восхитительный. Я его как-то раз проходя мимо парка университетского услышала. Ох, ты такой невообразимо горячий весь.

Пожалуй с какой интонацией и закладываемым смыслом прозвучало последнее он не совсем понял. Уточнять уже не стал, – пусть и медленно, но до родного двора многоэтажки они добрались.

— Ты такой любимый. Спасибо, что ты есть в моей жизни, — это было то, что Ю Джимин ему сказала в ту ночь прежде, чем он понял, что она уснула. Сердце его ещё несколько часов потом торжественный ритм отстукивало.»

На свадьбу она взяла с него обещание покраситься в такой же яркий синий, чтобы одинаковыми макушками в толпе мелькать, будто обручальных колец ей мало было. Он, конечно, согласился. Повздыхал для проформы, но сам её в выходные в магазин за краской потащил. Радовалась его цветным волосам, как маленькая.

Он улыбался смотрясь в зеркало, и сравнивая тональности. Получилось чуть ярче, чем у неё.
Джимин клятвенно пообещала это исправить. К концу дня синий был не только на волосах.

«— Ну и что? — в конце концов заявила та, выбрасывая испачканные в чернильных разводах полотенца, которыми ему до этого волосы сушила, в раковину рядом. — Зато мы красивые и стильные! Синие! — и рассмеялась так чисто и искренне, что и сам парень не выдержал и присоединился.

— Да уж, синие, — оглядывая плоды их совместного труда, согласился тот. Ему двадцать пять, он совсем скоро женится, а у него волосы синие. И что? Между прочим, синий им безбожно шёл.

В отличии от остальных поверхностей, где не аккуратные мастера его оставили.
Ванну оттирали вместе, под все те же кпоп песни из последних новинок. Зато в инстаграме общая фотка кучу лайков собрала.»

Со Чанбин не был человеком, который жаловался на свою жизнь, но Джимин сделала её красочней, внесла долю безумства, и от этого та стала только краше.

И он был готов сколько угодно срываться посреди ночи на вспонтанные прогулки, покупать килограммами зефир и мандарины, которые девушка просто боготворила, носить её на руках после особо энергичных дней, и смен в кафе и барах, куда с таким усердием та постоянно устраивалась, когда у неё жизнь била ключом а ноги держать неугомонную тушку отказывались, и укутывать в цветастый плед, пряча по самый красный нос, которым та умильно шмыгала заболев в очередной раз после прогулки под дождём.

Ю Джимин была совершенно ненормальной, но за это он её и полюбил. Ведь и он был не подарок, со своими безмозглыми друзьями, жизнь с которыми, его, видимо в наказание за что-то свела, такой же неадекватный со своими заскоками в виде "учёба важна, и деньги просто так в карман не падают" и необычными привычками отключаться от мира, когда пишет текст. Любил холодный чай без сахара, но обожал печенье и пирожные. Терпеть не мог запах сигарет, но то и дело на перерывах оказывался в курилке со знакомыми. Пошёл на перекор всем родным не на юридический, а на музыкальный, и даже смог полностью выучиться на вполне хороший диплом и устроиться в многообещающую компанию. Возможно, его песни скоро станут первыми в чартах и топах в исполнении будущих айдолов. И Ю им тоже будет подпевать, кружа по кухне или вновь переписывая лекции с пропущенных занятий.

Со Чанбин не был идеальным, и его девушка ему полностью соответствовала и принимала таким, какой он есть. И пусть за глаза их все звали придурками, но они были влюблённым и наслаждающимися придурками.

Да, она была сумасшедшей, но ведь и он был таким же.

______________________________________

Авторская сноска:
Названия песен упомянутых в тексте:

1) Oh my girl - Nonstop
2) (G)I - DLE - Tomboy
3) Itzy - Dalla Dalla (именно в тексте используется рус. перевод в кавере Оксаны Флаф)
4) Blackpink - As if it's your Last (вообще, название песни переводится как "Как будто это твой последний", но Джимин сокращает как ей удобно.
5) Troye Sivan and Lauv - I'm so tired
6) Bts - Pied piper (rus. cover Оксаны Флаф), и скорее не сколько, как песня, а именно изменённая строчка из неё.