Не знаю, когда я успел потерять сознание, но когда я очнулся, то оказался, скорее всего, в лазарете.

Моё тело лежало в кровати, грудь пересекали полосы плотного бинта, на спине к ранам явно что-то приложили, я это чувствовал, но что именно это было, пока пинать не мог. Был я сейчас в довольно длинной комнате, тянувшейся вперёд. В ней ничего такого примечательного не было, только ряды таких же кроватей, как и у меня, вдоль стен и хорошо заклеенные окна, сквозь которые с трудом пробивался ещё утренний свет. Мой взгляд упал на стоящую возле меня Ханну, которая и была той девушкой, выведшей меня из злочастной комнаты, где капитан Сэнг издевался надо мной. Я вспомнил, как меня спас в последний момент мистер Бертон и мысленно поблагодарил его за это, хотя и понимал, что он не узнает об этом. Правда, я надеялся ещё встретиться с ним и поблагодарить за спасение от побоев лично. Мне хотелось верить, что Бертон и вправду уволит Сэнга за то, что тот избивал меня, но я ещё не знал, кем именно был мистер Бертон и какую роль он играл в этой дьявольской заварухе.

— Как ты себя чувствуешь, Джейк? Лучше?

Ханна с такой надеждой посмотрела на меня, что сердце больно сжалось в груди. Мило улыбнувшись, чтобы хоть как-то меня подбодрить, она осторожно коснулась морей руки, на которой оказалась резиновая белая перчатка. В её глазах светилась искренняя доброта, сочувствие и желание помочь, отчего я не мог винить её в том, что именно из-за неё я попал сюда, потому что именно Ханна ввела в меня какой-то чёрный химикат. А может, оно было и к лучшему? Вдруг это приведёт меня к чему-то новому? К власти и знаменитости? От этой мысли я ощутил прилив бодрости и надежды.

— Со мной всё хорошо, правда.

Я заметил, что уже во второй раз за день отчитывался в том, что со мной всё хорошо. Сейчас мне было даже лучше, чем тогда в больнице, когда мама... Я оборвал воспоминание, почувствовав, как ком истошного крика застрял в горле.

Отпустив мою руку, Ханна ещё раз ласково и насколько это возможно успокоительно улыбнулась мне, сверкнув тёмно-шоколадными глазами, и сжимала в руках толстую папку исписанных бумаг. Тёмно-рыжие были завязаны в тугой конский хвост, солидная фигура и довольно большая грудь хорошо выделялись в её чёрном обтягивающим платье и даже пиджак не спасал её от такой красоты, на которую повелись бы многие мужчины. Интересно, все секретарши такие красивые или это только в фильмах да и в моём случае? Так или иначе, она мне понравилась. Нет, только не в смысле внешности, только не подумайте так! Правда, в этом у Ханны и вправду недостатков нет (ну согласитесь). Она мне пригляделась тем, что была дружелюбна и мягка ко мне и что попала в мой список «добряков», в которой помимо неё входила ещё Ванесса. Да уж, не так уж и много, если ещё учесть, что в нём были одни женщины.

Ханна вдруг печально покачала головой.

— Понимаю, ты наверняка не доверяешь мне из-за того, что я тогда на экскурсии так... жестоко поступила с тобой, даже не предупредив об опасности. Но не пойми меня не правильно: мне так нужно было поступить не только из-за того, что мне приказал мистер Бертон, но ещё потому, что всем сердцем желаю помочь человечеству.

Я нахмурился, понимая, что слова Сэнга о спасении человечества вполне могут быть реальными, если об этом ещё говорила и Ханна. Хотя и я и чувствовал здесь что-то подозрительное и понимал, что, наверное, не всё так просто, решил поверить в слова девушки. Так или иначе, от меня не убудет.

— А ты знала, что этот химикат подействует именно так? — я с любопытством посмотрел на Ханну, осознавая, что это мой единственный шанс прояснить всю сложившуюся ситуацию.

— Как секретарь мистера Бертона и его доверенное лицо, да, — кивнула она. — Мне было известно, что с помощью недавно полученной формулы можно было превратить другого человека в монстра.

— Но каким способом это может спасти человечество? — никак не понимал я.

Мне хотелось, чтобы моя сила, которая была хоть и ужасна и разрушительна, могла и вправду принести пользу для общества. Но каким именно образом — для меня оставалось загадкой.

— Об этом тебе позже расскажет сам мистер Бертон, — коротко ответила Ханна, поджав губы.

— А кто именно этот мистер Бертон? Что он за человек такой? — с лёгким удивлением спросил я.

— Он возглавляет всю нашу научную организацию, — всё так же коротко отвечала собеседница, явно не желая вдаваться в подробности. Но почему?

— А что...

— Нам нужно уже идти, — прервала меня Ханна и на секунду даже нахмурилась, когда глянула на наручные часы. — Тут всё по расписанию. Так что не советую тебе опаздывать.

— Хорошо... — растерялся я.

Я пытался как можно осторожнее сесть, чтобы не испытывать боли в спине, точно был каким-то стариком, страдающим всеми возможными болезнями. Очень медленно я встал, а когда Ханна заметила, что я мог стоять самостоятельно стоять на ногах, отправился вслед за ней из лазарета.

Знаете, как только я начал хоть что-то понимать, всё стало ещё хуже и сложнее. Даже математика была не настолько сложная, как какой стала моя жизнь.

Яркий свет ослепил меня также неожиданно, как и появившийся передо мной парень, когда мы оказались в каком-то коридоре. Но ещё внезапнее было то, что это оказался Уилл! Да, вы не поверите, это был именно Уилл, мой лучший друг! Однако в следующее мгновение я уже сам в это не верил.

Это был не он. Не мой товарищ по жизни, не мой путеводитель, не мой помощник и надёжный защитник. Чувствуя, как слёзы подкатили к горлу, я с болью в глазах смотрел на до жути знакомого и похожего на Уилла юношу. У него были такие же взлохмаченные чёрные, как смоль, волосы, будто бы он никогда их не приглаживал, такое же с правильными чертами лицо, в котором читались спокойствие и равнодушие, словно его никогда и ничего не волновало, тощее, болезненно бледное тело, на котором мешком висела белая длинная рубашка и такие же белые штаны, точно мы были в больнице, а не в лаборатории. Глаза были такие же льдисто-голубые, но только холодные, ничего не выражающие, будто бы у их обладателя не было души, а сердце заморожено толстым слоем льда. Ещё, чем он отличался от Уилла, это тем, что его правый глаз был слепой, белый, словно глазную оболочку покрыло пеленой. Интересно, что же с ним произошло? Или... сделали? Специально или случайно?..

От этих мыслей у меня мурашки пошли по коже, заставляя с испугом съёжиться и надеется, что со мной ничего такого страшного не сделают. Да уж, опять я замечтался.

— Держи.

парень протянул мне в руки белую как и у него рубашку, а вместе с ней светло-серую толстовку с каким-то надписями. Его движения были медленные и ленивые, глаза полуприкрыты, точно он удерживался, чтобы не заснуть. Однако мне что-то подсказывало, что это привычное его состояние.

Молча приняв у него одежду, я надел на себя рубашку и толстовку, стараясь не сильно двигать затёкшими руками и не навредить спине, от которой до сих пор исходили волны боли из-за того, что меня жестоко и беспощадно избили ремнём. Скривившись от неприязни, я посмотрел вниз и заметил, что толстовка была мне велика, однако всё равно было видно, что я жирный. Да уж, с этим никогда не справиться. И когда мне наконец удасться похудеть? Не быть таким выделяющимся на фоне всех таких тощих и спортивных? Видимо, никогда.

— Пойдёмте, у нас сейчас по расписанию небольшой ужин, — повторила Ханна и двинулась вперёд.

Не торопясь, мы двинулись вслед за ней. И прежде, чем поддаться размышлениям, ведь пищи для них было очень много, я решил осмотреть место, где я оказался. Сзади был тупик, а передо мной тянулся длинный коридор с двумя проходами по правую сторону, где были ещё двери, ведущие в комнаты, у которых у одних были окна, чтобы видеть, что там вытворялось (однако сейчас там было темно и никого), а у некоторых окон не было, как, к примеру, в той, где меня мучили и допрашивали. По левую сторону от меня располагались ровным рядом ещё одни окна, но уже наружу. Но, как это ни странно, они были чем-то заклеены, отчего было невозможно рассмотреть, что было вне пределах лаборатории. Это меня напрягло. Зачем так сделали? Чтобы не показывать, что там снаружи? Но для чего это?

Эта загадка так и мучила бы меня, пока нам навстречу не вышел молодой мужчина, который куда-то спешил. Я не особо успел его рассмотреть, так он торопился, но я заметил, что его веснушчатое лицо выражало тревогу и было таким, словно случилось что-то очень неприятное или даже печальное. От этого выражения его даже не спасли рыжие кудри волос. Когда работник лаборатории в белом халате уже прошёл мимо, меня осенила ужасаяющая мысль. Этот мужчина был до жути похож на погибшего Ленза. Настолько похож на него, что можно было подумать, будто бы они братья...

И он шёл к мистеру Бертону, чтобы спросить, что случилось с его родственником и где он.

Но Ленз уже давно был на том свете. И от этой мысли мне стало нехорошо. Ради чего он умер? Такой добрый человек, который хоть и взял меня в плен, но всё же был заботливо по отношению ко мне? Для какой цели он служил и почему так жестоко умер? Почему вообще люди погибали? Зачем отдали жизни Уилл, мама, бабушка с дедушкой, учёные и многие другие? Почему человек смертен? Неужели это вечная его участь — погибать ради ничего?

На меня нахлынули воспоминания о том, как читала мне в детстве сказки бабушка, как мама дарила мне подарки на день рождения, как Уилл спасал меня из разных передряг, как друзья мне всегда помогали, стараясь, чтобы всем было хорошо. А теперь их не было. Никого, кроме меня. Прошлое пронзило меня болью, словно в душу врезались множество осколков стекла. Отчаяние беспощадно рвало сердце, которое уже никогда не заживёт, слишком уж много ран оно потерпело. Понимание того, что я теперь был одиноким, разрасталось во мне огромным океаном пустоты, поглощая в себя все надежды и чувства. Слёзы подкатили к глазам, я осознавал, что мог в любую секунду заплакать, поддавшись своему горю, но я заставил себя не выдавать свою слабость, свою боль. Вновь заставил себя это сделать.

А надо ли?

Тяжело вздохнув, я не менее тяжёлым взглядом посмотрел на рядом со мной шагающего парня, который пусто глядел в спину Ханны, засунув руки в карманы штанов. От него так и исходили холод и равнодушие, точно ему было совершенно плевать, кто я такой, что здесь делал, плевать на свою жизнь и на то, что с ним будут вытворять. Он был настолько спокоен, что я даже не знал, был ни он человеком на самом деле. Или же монстром, как и... я?

— А...где именно находится сама лаборатория? — после того, как мы повернули и вошли в ещё один длинный пустой коридор, решился спросить я тихим, неуверенным голосом, чтобы занять свою голову другими мыслями.

— Без понятия, — как-то даже резко ответил мне парень, и я подивился, насколько у него был похож голос на голос Уилла. Он был такой же мелодичный, переливающийся и глубокий, как бездна. — Нам этого не говорили.

— Будь повежливее с новеньким, Тони, — с укором попросила его Ханна, на мгновение повернувшись к нам лицом, на котором было такое выражение, словно ей было очень стыдно за непослушного парня, будто тот был маленьким ребёнком, а она его матерью. — На самом деле, нам и вправду об этом не говорили. Очень мало кто знает, где именно расположена лаборатория, хоть мы и находимся в ней сейчас. Не знаю почему, но это засекречено, тем более, что здесь многие просто живут, как, к примеру, и я сама.

Мне стало чуть спокойнее, хотя в душе всё ещё бушевали вопросы, смешанные с отчаянием. Однако я постарался на них не обращать внимания, мне же лучше будет. Надо было всего лишь дождаться, когда мне всё объяснят.

Или же всё усложнят ещё больше.

Я и не заметил, как мы уже добрались до столовой. Две широкие двери появились передо мной будто по волшебству. Я осмотрелся, чтобы запомнить, где находилась закусочная, вдруг пригодится? Нет, ну а что? Может, мне ночью зохочется есть, а я да возьму и приду сюда. Но что-то мне подсказывало, что тут так не провернёшь. Что это вообще запрещено.

Вперёд тянулся длинный такой же пустой, как и все остальные, коридор, справа был такой же, по которому мы только что шли, слева ещё один, заканчивающийся тупиком. И всё это образовывало букву «Т». На самом деле, я поражался величиной лаборатории, понимая, что, если выбираться отсюда, то надо будет основательно подготовиться (да, как вы заметили, я не собирался надолго здесь оставаться, если всё пойдёт уж слишком всё плохо.

— Только не волнуйся, ладно? — коснувшись ручки двери, но не открыв её, проговорила тонким беспокойным голосом Ханна, пытаясь заглянуть мне в глаза своим искренним добрым взглядом. — Просто посторайся принять всё как есть.

— И не обмочись, пожалуйста, — холодно усмехнулся про себя Тони, но я сумел расслышать его, и меня захватило чувство негодования и возмущения.

Я, конечно, всё понимал, но этого никак не понимал! Как он мог это говорить совершенно незнакомому человеку?

Не знаю, что я сказал бы, как выразил всё, что думал о нём, может, даже обозвал его или сравнил его с покойным Уиллом, но в этот момент Ханна открыла дверь, и нам пришлось войти внутрь.

Тишина.

От множество устремлённых на меня глаз у меня зачесалось лицо. Мне хотелось отвернуться, но в то же время я как заворожённый смотрел на тех, кто сидел передо мной. Это были подростки все примерно одного возраста от четырнадцати до шестнадцати лет и одинаковые на вид: белая мешковатая одежда, усталые глаза, измученные лица, болезненно-бледная кожа, исхудалое тело. Они все, все тридцать, словно были смертельны больны и похожи больше на мертвецов, чем на живых. Не знаю, что с ними такое тут вытворяли, но мне стало жутко. Ужас побрал меня до костей, заставляя волосы встать дыбом.

Неловкость от сложившейся ситуации свело мне всё тело. Мне хотелось провалиться сквозь землю, хоть как-то скрыться от всех этих глаз. Я чувствовал себя лишним, совершенно не похожим на них. На мне было много жира и лишнего веса в отличие от них, я был трусливый, хоть и старался это скрыть, а они явно отважные, раз до сих пор живые с таким состоянием.

— Знакомьтесь, это Джейк, — мило улыбаясь, представила меня Ханна, от волнения ещё сильнее сжимая папки с бумагами, — прибыл к нам сегодня, совсем недавно. Принимайте его в свою семью.

«Ага, как же», — первое, что я услышал из уст одного из этих странных подростков. Это был чей-то издевательский мужской голос, явно не желающий новых мучений из-за меня. Мне стало ещё хуже. Паника колотилась во мне с ритмом бешеного биения сердца, холодный пот покрыл всё тело.

Что-то тихо шепнув на ухо Тони, секретарша ещё раз мило улыбнулась и побыстрее убралась из столовой, оставив меня один на один со всеми. Мне хотелось тоже выбежать за ней, попросить у неё защиты, но я не мог так позориться. Я чувствовал, как у меня тряслись руки, и старался это сдержать как мог.

— Иди давай, что застыл? — холодно, будто здесь и вправду стало как в Антарктиде, проговорил сзади меня Тони, немного грубо толкнув меня в бок.

Не успел я на него обидиться, как я заметил далеко в углу сидящую за столом Ванессу которая медленно поедала ужин в виде яишницы и убогого кусочка хлеба. Да уж, кормили тут не очень, прямо скажем; наверное, от этого все и были здесь такие худые. Осмелившись (что для  меня было очень странно), я решительно двинулся к девушке, обрадовавшись, что увидел хоть одного знакомого доброго человека.

— П-привет, Ванесса, — тихо поздоровался я с подругой, тяжело садясь за стол напротив неё.

Я облегчённо вздохнул, потому что больше не слышал этих странных шептаний и то ненавистных, то любопытных глаз. Но когда я даже скрылся в углу комнаты, я всё равно время от времени чувствовал на себе прикованные ко мне взгляды. От этого мне становились страшно, что, в общем, не удивительно.

— Привет, Джейк, — также тихо проговорила Ванесса, стараясь не смотреть не только куда-то в сторону, но и на нас. Интересно, почему? —  И тебе, Тони.

На мгновение я удивился. Они что, знакомы? Но потом я понял, что почему бы и нет? Они явно уже давно вместе, как и со всеми этими странными полуживыми подростками. Может, я просто испытал ревность?..

Парень, сев рядом со мной, что-то неразборчиво пробормотал. Я уже хотел спросить у него в чём дело, как вдруг к нам подошёл в чёрной форме вооружённый мужчина и поставил перед нами тарелки с дымящейся едой, такой же, как и у всех, безвкусной и убогой на вид. Тут что, поваров нет или всем просто лень что-либо готовить? На да, это же не ресторан.

Как только мужчина ушёл, я, не соблюдая никаких правилов этикета, набросился на еду и не прошло пяти секунд, как тарелка опустела. Но я был всё равно жутко голоден. Все приключения сильно сказались на моём желудке.

— Кто все эти подростки? — чтобы хоть как-то отвлечься от мучительных мыслей, спросил я, оглядывая своих товарищей по столу.

— Они дестеры, — тихим, немного грустным голосом ответила Ванесса, накручивая на палец свои длинные, необычные, белые волосы, которыми я мог любоваться вечно. Интересно, почему они у неё такие? — Я тебе говорила о них, помнишь, тогда при пожаре? — на вопросительно поднятую бровь Тони она недовольно закатила глаза. — Я знакома с Джейком ещё давно. Ну, как давно? Всего лишь день, — она наклонилась вперёд, чтобы нас никто не смог расслышать. — Над дестерами, также как и над нами, проводят эксперименты, поэтому все мы здесь, в этой грёбаной лаборатории. Мы не такие как все, и поэтому нас мучают.

— А чем мы отличаемся? — спросил я, скрывая удивление от слов девушки. Что вообще тут происходило?

— Помнишь, я тебе говорила, что дестеры сражаются за свою жизнь, а ты в это время трусил? — как ни в чём не бывало подруга решила напомнить мне мой позор, отчего мне захотелось провалиться сквозь землю. — Так вот, над ними ставят эксперименты. Почему? Потому что дело в том, что одним прикосновением мы уже можем убивать людей, — продолжала Ванесса с отчаянием в голосе, хотя лицо её оставалось безмятежным. — Одним прикосновением я, к примеру, могу стереть человеку память, а затем и стереть его с лица земли. Тони может одним прикосновением подчинить человека себе, управлять им как хочет, отчего человек вскоре просто умрёт, превратившись в бессмысленную куклу, а ты, Джейк, — она указала на меня пальцем, — ты можешь превратить человека в психа, в монстра, которого ничто не может остановить. А они, дестеры, — она окинула взглядом ребят, которые сидели уже с пустыми тарелками и чего-то дожидались, — они имеют иммунитет к нам. Если мы к ним прикоснёмся, то с ними ничего не произойдёт. Вот этим мы все и отличаемся. И представь, что будет если ты будешь превращать людей в монстров, Тони их контролировать, а я, при нужном случае, просто испарять их?

С минуту я размышлял над тем, что рассказала мне подруга. Вроде бы всё понятно, но всё равно не особо ясно, зачем всё это и почему так. Меня даже не пугало то, что во всём этом был причастен и я.

— Но... — я нервно сглотнул, тревожно возя вилкой по пустой тарелке, — но тогда зачем нужны дестеры? Зачем эти эксперименты? Для чего?

— Чтобы понять, почему они не реагируют на наши прикосновения, — равнодушно проговорил Тони, поправляя свои чёрные волосы, хотя это было совершенно бесполезно: они всё равно торчали во все стороны. Я вспомнил, что Уилл тем же страдал. Боль от воспоминаний пронзила сердце, но я постарался насколько это возможно не обращать на это внимания. — Почему они не превращаются в монстров, не исчезают и не умирают. Что даёт им такую силу, как устроена их кожа, кровь, ДНК, почему они отличаются от других. Вот, что они ищут. И, выяснив это, они смогут обезопасить себя.

— Кто «они»?

Я нахмурился, не особо понимая о ком именно парень говорил таким холодным голосом, точно его это ни капельки не волновало, будто бы он сам не был причастен к этому и не испытывал чувство вины к дестерам, как, к примеру, было у меня. Интересно, он вообще хоть что-нибудь испытывал в душе кроме пофигизма и безразличия ко всему?

— Всем встать! — внезапно прогремевший чей-то мужской грубый голос прервал наш разговор и заставил не только меня, но и всех содрогнуться.

Все тут же повиновались, встав и повернувшись лицом к вошедшему в столовую Сэнгу с ещё двумя охранниками.

— Молодцы, — похвалил он и широким шагом двинулся мимо рядов, оставив двоих охранников стоять у дверей.

Он осмотрел каждого, кто попадался ему на глаза, к каждому внимательно прищуривался, будто искал подвох. Я сумел расслышать, как он что-то бормотал про себя, к примеру, «какие худенькие» или «как дохлые червяки». Наверное, ему не нравилось, что у нас такой унылый вид и бессильное тело. Да уж, куда нам до него.

— Итак всем, кто не знает, — встал он в своё первоначальное место около входа, широко раставив ноги, — я веду у вас порядок. Никаких драк, никаких провокаций, никаких обзывательств ни в мою, ни в чью-либо сторону, — прищуринным взглядом он оглядел всех и остановился на мне, отчего моё и без того бешеное сердцебиение ещё больше участилось, —  выполнять мои приказы безприкословно, наказание — мучение в отдельной комнате. Всё усекли?

Он выразительно поднял бровь, всё также смотря на меня, будто на что-то намекая, отчего мне стало страшно. Что ему ещё надо было от меня, после того, как он так жестоко избил меня?

Краем глаза, я видел, что все остальные тоже в ужасе замерли, боясь сделать неверное движение. Я весь взмок от волнения, футболка прилипла ко мне, сердце как сумасшедшее стучало в груди, как зверь в клетке.

— Завтра в девять утра над вами будут проводить эксперименты, после чего в три часа обед, дальше тихий час, затем ужин и спать. И так каждый день. Это ваше новое расписание связи с появлением новенького, — губы капитана растянулись в удасающем оскале, отчего мне показалось, что у него появилось ещё несколько шрамов, после чего мужчина наконец оторвал от меня взгляд, и я смог спокойно, но очень и очень тихо облегчённо выдохнуть. — Всем всё понятно? — и никого не дожидаясь, закончил. — Тогда всем марш по своим комнатам. Вас проводят.

Всё стало ещё хуже. Мне не спастись. В эту первую ночь в лаборатории я заснул, рыдая в подушку.