Набрала его номер, пытаясь внушить себе, что это какая-то большая глупая ошибка. Но он не брал трубку. Вместо него отвечали длинные гудки, а потом диспетчер сообщил, что телефон отключен или находится вне действия сети.

Забыв о Лине и ее дне рождения, я бросилась к нему домой. Стучала в двери, колотила по ним руками так, что разбила их в кровь. По щекам текли черные ручьи размазавшейся туши, и я почти ничего не видела из-за пелены слез. Поняв, что он не откроет, я сползла по дверям на пол, и уткнувшись носом в коленки, громко зарыдала.

Нет, этого не может быть! У него не может быть другой девушки! Не может быть! Он ведь говорил, что любит меня! Он любит меня! Меня, черт возьми! Он же говорил это! Он не мог так враз разлюбить меня и найти другую! Не мог! Он не такой! Все его слова о любви, букеты цветов, мягкие игрушки, ласковые слова... все это вертелось у меня в мыслях, и постепенно сводило с ума, так как на другой стороне весов лежали слова: «Прости, у меня другая. Забудь меня. Я уезжаю. И никогда не любил тебя».

Не знаю, сколько времени я просидела у него под дверью, но когда встала и, шатаясь как пьяная, побрела домой, было уже темно.

Подойдя к дверям своей квартиры, я с сожалением подумала, что ни одна машина не сбила меня, ни один маньяк не убил, и что я предпочла бы быть мертвой, чем живой с разбитым сердцем. И без него...