Ты можешь разбить моё сердце надвое.
Но когда оно исцелится, оно будет биться для тебя.
Я знаю всё наперёд, но это правда.
Song: Selena Gomez - back to you
(перевод в конце - cover Oksana Fluff)

Ниннин не любила эти промозглые осенние месяцы, которые холодом до самых костей промерзались, скручивались печалью у самой кромки души и всем естеством тянули к нему.
Но всё равно каждый раз возвращалась.

Япония с очередным приездом в неё заставляла её вновь окутываться в дымку своих семнадцати лет, когда в сердце цвела весна, а вокруг всё усеявалось нежными розовыми лепестками сакуры.

Однажды они познакомились под такой.
Когда-то они пообещали всегда быть вместе под такой.
Теперь каждый год нечаянно, велением судьбы, они всегда сталкивались под такой.

Времена старшей школы вспоминаются с улыбкой на губах, когда молодая девушка подхватывает ручку чемоданчика и за собой сквозь всю толпу в аэропорту тянет. Поскорее бы на выход, даже если осень снова пыл остудит.

Она здесь официально по работе, но это всё завтра.
А пока вечерний Токио переливается яркими, хоть и режущими немного усталые глаза, солнечными лучами заходящего солнца, что совсем не грели снаружи, но огнём откликались внутри.
Ветер треплет полы чёрного пальто, и играет с длинными светло-русыми прядями, спутывая лёгкие волны, и позволяя прохладе стелится шлейфом по открытой шее, пока она покорно ждёт такси, заказанное пару минут назад.
И Чжуо мёрзнет бесконечно до тех самых пор, пока в горячий, нагретый в машине воздух не садится, выдыхая с блаженством.

Раньше её всегда Нишимура в клетчатую, чуть колющую чёрно-красную ткань укутывал, причитая, что она заболеет, и опять его одного в середине серой учебной недели оставит на растярзание их одноклассникам, которые того откровенно недолюбливали.
Она смеялась, и продрогшими пальцами небрежно повязанный шарф поправляла, после в щеку благодарно целуя.

Поездка длится не более пятнадцати минут, но и их хватает, чтобы на устах розовых патокой улыбка разлилась.
Расплачивается наличными, и на прощанье доброго пути водителю пожелав, вылезает, туфлями со шпилькой на вымощенную камнем ровную дорожку ступает.

«- Ты что, опять на каблуках? Убьёшься ведь, - вздохнул бы Рики, закатив на это глаза, и под локоть быстро, но цепко бы подхватил, ладони крепко переплетая.

- Зато красивая, и почти тебе под рост, - в ответ буркнул бы та, но довольно пальцами в зажатых чужих покачивать начала. И даже почти не оступалась.

А он потянул бы за собой, как и обычно, обречённо чёрной макушкой покачивая, на выпускной вечер или свидание в центр столицы.»

Колёсики чемоданчика подскакивают в проёмах меж кладкой забавно, а чёткое цоканье отбивает незаметный ритм, будто не просто она идёт, а пританцовывает невольно.

Школьные ворота всё такие же строгие и непоколебимые на вид.
И Ниннин словно вживую видит двух подростков, что пытаются через них пролезть тихо, и на уроки рысью прокрасться, да так, чтобы дежурные в журнал опозданий не записали, и наказание не назначили после выговора.

«- Ты чем всю ночь занималась? Синяки под глазами жуткие. - подсаживая её, недовольно ругается парень, и как только она оказывается приземленной по ту сторону, сам ловкими движениями через высокие прутья перескакивает, тут же их сумки подхватывая, и на ту шикая, чтобы не шумела.

По ту сторону угла школы они слышат голоса дежурных, что обход совершают перед занятиями.

- Я на видео с прохождением залипла, а их оказалось тридцать, - шепчет брюнетка, неровный хвост расслабленной резинкой пытаясь подтянуть, чтобы так явно с затылка не сползал, и не портил положенный по правилам внешний вид.

- И как? - заглядывая мельком в окно кабинета, где у них первым уроком физика, интересуется Ники, а потом рукой знак подаёт, что можно заходить.
Учитель за журналом вышел.

- Посмотрела. Все. - гордо откликается старшеклассница следом за ним проходя, и дверь закрывая.

Физик так тогда ничего и не заметил, а одноклассники лишь посмеивались, да пальцами у виска крутили.»

Смотрит с пару секунд, и дальше идёт, огиная огороженную территорию.
В соседский городской парк, где в тёплое время года невероятно живописно и красиво, а ныне только и видно, что степенно парочек прогуливающихся или матерей с детьми куда-то спещащими.

А они сюда в обеденный перерыв сбегали, чтобы прямо на траве школьными брюками или юбкой усесться и своими бенто обменяться.

«- У тебя сегодня что? - раскрывая с утра в спешке захваченные заботливо приготовленные мамой с вечера онигири, поглядывает на японца немного поодаль девушка. Щурится чуть на проглядывающие сквозь пышные кроны деревьев лучи солнца, и нос неосознанно от тепла морщит умилительно.

- Рис, овощи и тонкацу, - незамедлительно отвечает тот, и косится на уже довольно жующую юницу, - у тебя всегда онигири, неужели ещё не надоели за эти полгода?

- Не-а, они вкусные, и мама в них разные продукты заворачивает, так что, - и откусывает ещё один лакомый кусочек от треугольничка риса в нори обернутого, - я не жалуюсь.

- Как хорошо, что я уже давно беру несколько котлет, - вздыхает насмешливо Рики, и палочками одну из парочки круглых свиных лепешек в салфетки с медвежатами кладёт, которые вообще-то ему сама Чжуо и подарила, потому что себе такие же купила, после той протягивая. - На, ешь. Мама сказала, что для тебя специально меньше специй использовала, раз ты их не переносишь.

Ниннин столь вкусное преподношение принимает едва ли не с благовейным трепетом, от чего он, сколько бы раз подобное не проделывавший и лицезревший реакцию, всегда смеётся.

- Боже, святая женщина. Мадам Нишимура ангел во плоти не иначе. - и вгрызается в сочное мясное изделие, чередуя укусами с рисовым в другой руке.

А потом решительно подсев поближе другое онигири парню на ладони предлагая.»

Да, не мало таких дней запечатлели завораживающие картины парка в жизни двух влюблённых подростков.
И первый поцелуй, украдкой оставленный в честь дня всех влюблённых, и первые слёзы от стресса из-за предстоящих промежуточных экзаменов. Сейчас даже это вспоминается с трепещущим внутри счастьем и тонкой ностальгией, будто с привкусом тех самых специй, какими мама Ники тонкацу сыну приправляла, прежде чем на подушку из риса уложить.

Она до безумия эту женщину любила, наравне со своей же матерью, и, признаться честно, и на сей день неизвестно в чьём доме кто больше времени провёл. Она у парня, или он у неё. Но родители были совсем не против, помнится, было даже несколько семейных ужинов, которые и лёгкую симпатию у взрослых друг к другу вызвали, став началом дружбы.

А потом семья Чжуо на свою историческую родину вернулась, спустя несколько лет жизни в Токио, что на период её юности и учёбы в старшей школе и пришлись. Они вообще часто переезжали в связи с образом жизни и работой её родителей, поскольку отец был дипломатом, а мать аудитором, и Ниннин действительно побывала и имела опыт пожить в разных странах и городах.

Но нежная, как дребезжащий летний рассвет, и хрупкая, как те самые лепестки сакуры, Япония плотное место в её сердце себе отвоевала, и никому даже приблизится по своей значимости не позволила.

«Нин И Чжуо рыдала не стесняясь в аэропорту, не обращая внимания на недовольные или сочувствующе, а иногда и понимающие взгляды прохожих и тех, кто вместе с семьями или друзьями ожидал своего рейса в большом, всегда живом и шумном месте, где всегда что-то начинается, и что-то кончается.

- Ну чего ты, не реви, - поглаживал её по тёмным волосам Ники, пока сам носом недвусмысленно шмыгал, однако ради неё стараясь сдерживаться, и глаза красные в макушке прятял, что блестели совсем уж обличающе. - Может ещё приедешь, одна или вместе с родными. Вы же не навсегда в Китай. Тем более, я читал, что Пекин хорошее место для поступления. Будешь самой умной там в университете. И друзей заведёшь быстро, уж я-то знаю. - и замалчивал совсем другие слова, что с языка оглушительной волной сорваться хотели.

Она безобразно мочила солью его шею под тканью обычной серой кофты сверху на домашнюю одежду накинутой, и никак не могла оторваться от него. Расцепить объятья казалось выше её сил.

Родители косились на неё обеспокоенно, рядом у стойки регистрации находясь, но ни один не спешил разнимать их или мешать прощанию. Они прекрасно знали, в каких те были отношениях, и что сейчас им было невыносимо больно и тяжело, мучительно прощаться. Но им и вправду нужно было улетать, не по их прихоти. Мать сама стояла, в руку всхлипывая и думая, что будь её воля она позволила бы дочери здесь остаться. Но она была несовершеннолетней, и всё же когда та рядом было попросту спокойнее.

А это означало только одно - неминуемость разлуки.

Рики, губами припечатывая шоколад волос, поймал встревоженный взгляд мадам Чжуо, и чуть отстранив, на расстояние вытянутой руки девушку, крепко сжал дрожащие руки на предплечьях, в такую же как у него кофту облачённые, и посмотрел с лаской на её лицо.

- Обещай, что вернёшься. - и попытался улыбнуться, но дрогнула эмоция на устах, не поддалась фальши. Совсем он радости сейчас не ощущал, и не мог соврать в обратном. Пусть так и хотел убедить, что всё хорошо будет. Не верилось в это ни капли. Не у порога расставания на неизвестный срок.

- Да, - хрипло проронила она, - да. Осенью. Я попытаюсь приехать осенью. Папа говорил, что у него здесь собрание планирует проводится. Встретимся осенью, хорошо? - и самое нутро этими глазами мокрыми и несчастными вскрывает.

У них у обоих вид - измученный и заплаканный. Но они кивают друг другу. Обещают не столько вслух, сколько безмолвно.
Он её отпускает, пытается подтолкнуть в сторону родителей, что уже на часы на стене поглядывать начали, и всякий раз, когда она оборачивается пытается, правда пытается, улыбку выдавить.

А потом они, три маленькие фигурки исчезают в проходе, и больше нигде не мелькают.

А Нишимура Рики на пол, множеством ног протоптанный в разные стороны, что сейчас от него его любовь увёл, оседает и больше не сдерживаясь плачет в голос.»

Ниннин наконец-то пришла к конечному пункту назначения.
Завтра ей снова в школу, о которой большинство воспоминаний сохранилось в светлых оттенках, только теперь не учится, нет.
Преподавать.

Она и впрямь воплотила его слова в реальность. Поступила в Пекине и выучилась на учителя китайского языка, лелея мысль когда-нибудь вернуться сюда. Снова увидеться, и больше никогда не расставаться.

Но время изменилось. Прошли те годы, где цветущая весна их юности осталась.
Ей уже двадцать шесть, она взрослая молодая женщина, знающая чего хочет от жизни, а он...

А он один из лучших поваров столицы, работающий в шикарном ресторане, и ведущий кулинарный блог, где насчитывалось уже не менее полумиллиона подписчиков.

И ведь когда-то был тихим и немного застенчивым парнем, который обожал играть в игры, готовку, любовь к которой унаследовал от матери, тоже повара, и рисовать. Ох, как он рисовал.

Они и познакомились благодаря его таланту.

«- Ух ты, ты так красиво рисуешь! Сакура замечательно изображена. - Рики аж в сторону от бодрого и жизнерадостного голоса шарахнулся, когда увлеченный безмолвием парка и нежным пением птиц, с головой окунулся в белые листы скетчбука и карандашом изящные ветви сакуры линиями выводил, на траве по-турецки усевшись прямо напротив многолетнего дерева.

В ту весню она была ещё восхитительней, чем обычно. Вся поверхность вокруг буквально устилалась розовым ковром лепестков, и при каждом вдохе лёгкие наполнялись неповторимым и совсем ненавязчивым ароматом. Он сам, казалось, за все те дни, что сюда приходил им насквозь пропитался.

Правда раньше тут не было этой странной, к незнакомцам подкрадывающейся и пугающей девушки. Точно нет. Он бы заметил это вопиюще жизнерадостное чудо, что светилось добродушием и интересом.

- Спасибо, - всё же воспитанно поблагодарил тот за комплимент, и закрыл скетчбук, в пружины листы удерживающие засунул автоматический карандаш, дужкой зацепил, и встал, отряхнувшись. Видимо, на сегодня его любование закончилось. Пускай и не с его подачи.

- Ну куда ты! - обиженно и недоуменно воскликнули позади, когда японец вот так просто начал шагать в сторону выхода из аллеи. - Прости, если я тебя напугала. Я не хотела правда, просто ты так одиноко со стороны выглядел. Хотя и красиво.

Нишимура замер, недоверчиво оборачиваясь на накуксившуюся незнакомку.

- Одиноко? - просто переспросил он, сжимая в руках свой блокнот.

- Да, очень грустно и подавленно. - согласилась та, и на один шаг ближе подошла. - Но сакура потрясающая.

Он чуть хмурясь рассмотрел её, и пришёл к выводу, что та похоже не шутит.
Её длинные чёрные волосы необыкновенно чётко контрастировали на фоне пастельно розовых деревьев.
А сама девушка улыбалась, и глаза её так мило в щелочки превщались.

- Нишимура Рики, - вздохнув, выдал он, и замер в ожидании реакции. Может и прогадал с непривычки. Не очень-то школьник и общительный был. Его некоторые одноклассники били, а другие пальцами тыкали. Но не хотел он над девочками издеваться и с хулиганами местными в учительскую за ответами на контрольные лезть. Ему по душе листы белые были, или компьютер с играми в его комнате дома. А ещё вид мамы, что дома на кухне колдовала.

- А? - ошеломленно приподняла брови она, а потом лицо её догадкой озарилась. - Нин И Чжуо, но можно просто Ниннин.

А потом оказалось, что девчонка в их школе новенькой будет.

Ещё и не догадывался Рики тогда, сколько всего с этой Ниннин связано будет, и как сердце его однажды от её отъезда разобьётся.»

Дерево спустя столько лет было уже совершенно старо, и несколько даже своё отжившее.

Но шикисакура была буквально меткой, якорем, что каждую её осень раскрашивала мягко-красными или матово-жёлтыми тонами новой встречи.

У неё не получилось сдержать обещание. В тот год собрание перенесли в Шанхай, а одну её никто не отпустил.
И хоть они общались по сети, созванивались обычными и видеозвонками это было не тоже самое, что можно испытать от встречи вживую.

Спустя три года, когда уже будучи совершеннолетней, Ниннин впервые прилетела совсем одна сюда, они встретились совсем случайно у этой самой сакуры.

«Сентябрь в тот год был жаркий, и лепестки так вдохновленно с ветром заигрывали, что засмотревшись на это, девушка и не заметила, что здесь была уже не одна.

- Ты всё же приехала, - тогда ломким голосом уронил Рики, и подлетев спешно сгреб её в охапку.

Они приняли решение расстаться спустя полтора года с момента её возвращения в Китай, решив, что из этого ничего не выйдет, и им будет проще остаться друзьями. Она долго убежала себя в правильности обоюдно принятого решения. Но его касания всё ещё вызывали в ней трепет, а сердце, забыв, казалось, этот ритм навечно, дробью застучало, вызывая волнение и ожидание.

- Я ведь обещала, - и сомкнула руки на его талии, утыкаясь подросшему парню в ключицы.»

В следующий раз, в отличии от предыдущего, ноги привели её к подножию цветущей сакуры вовсе для неё неожиданно. Вот она стояла в здании аэропорта, приехав на свадьбу к одной из подруг, связь с которыми сохранила ещё со школы, а через мгновение моргнув нашла себя среди водопада из опадающих лепестков.

«- И снова здравствуй, - обнимать Нишимура больше не спешил. Его можно было понять, сейчас он уже несколько месяцев встречался с одной замечательной девушкой, и Чжуо действительно была за него рада.
Но внутри что-то очень рвало когтями и внутренности в морской узел завязывались при одном только упоминании им той, кого он теперь звал своей радостью и солнцем.

- Осень же, - и пожала плечами, словно это не у неё всё сейчас в лёд обращалось, на промелькнувшее в глазах напротив неверие.»

В третьей раз к самому расцвету она не успела, прилетев только на последний день, когда красное море ворошилось вихрем, разносясь порывами далеко за пределы этого парка. Уселась на пожухлую траву, прямо как когда-то очень давно, и прикрыла глаза, отдаваясь во власть нахлынувшей ностальгии. Сейчас в Японию прибыла всего на день, ради переговоров по поводу практики в одном из университетов, будучи представленной, как студентка по обмену.

«- Всё ещё под сакурой, - усмехнулся кто-то рядом, присев подальше в паре десятков сантиметров. - И почему я совсем не удивлён? Раньше ты была покреативней. На одном месте долго не засиживалась. - и не почудилось ли ей в этом тоне нарочито весёлом нотка укора и чужой боли?

Но внимания на этом не заострила. Не было смысла старые раны бередить.
С девушкой у него так ничего и не вышло, но он не отчаявался, сказав, что теперь будет сосредоточен на работе.
У него практика проходила в одном из столичных ресторанов, куда тот с таким трудом стремился и смог добиться, чтобы его взяли.

- Когда самолёт? - будто спросил о погоде, а не об отлете обратно, когда её молчание затянулось.

И так царапнуло этим его будничным тоном по мозгам, что подобралась она, отряхнула кожаную куртку и джинсы, и поднялась, разминаясь. Не выдала, как неприятно от его безразличия стало.

- Через четыре часа. Практику не одобрили, семестр закончила, значит еду домой ни с чем. Надеюсь, что у тебя всё будет куда удачнее. - и подала ему руку, предложив помощь, дабы он тоже поднялся побыстрее.

И они, держась чуть на отстранении, двинулись отсюда прочь.»

Цветы в последних лучах горели ярким жёлтым огнём.
Чёрное пальто запахнулось потуже, а русые волосы осветились подобно ореолу, когда лёгким прикосновением, поправляя сбившиеся от ветра пряди, она нечаянно зацепила их уходящими лучами. Чемодан как верный спутник стоял рядом, и от него Чжуо черпала, как было глупо это не прозвучало, силы.
Он при каждом взгляде вселял уверенность.

Раньше она всегда приезжала с пустыми руками, с такими же и уезжала. Теперь же Ниннин приехала не для того, чтобы заново уехать. Нет, сейчас она остаётся.
Наконец-то, после стольких лет, на самом деле остаётся.

- Уже с чемоданом? А ведь только встретились, - лёгким флёром печали разлилось между ними. Он вновь появился, как из ниоткуда, и смог встревожить её сердце. Такой красивый, высокий, в тёплом пальто светло-коричневого оттенка, и этими его тёмными, смольными прядами, от чего-то слишком взъерошенными. Губами угрюмо поджатыми, и кожей невероятно медовой.

Такой её. Каким она помнит. Каким никогда не могла забыть.

Ведь так, как Нишимура Рики не смог больше никто.
Да, Нин И Чжуо пыталась идти дальше. Встречалась в университете с парнями, смеялась с ними, фотографировалась, играла в игры, ходила на свидания, но не выходило забыть того, с кем разделила первый поцелуй. Того, от которого всегда уезжала.
Того, кого однажды бросила совсем одного в многолюдном аэропорте, пообещав вернуться, и не сделав этого.

Они бесчисленное множество раз разбивали друг другу сердце.
Один молчанием, вторая не желанием в него вторгаться.
Врали сами себе, что смогут идти дальше.
Забыть. Просить. И отпустить.

Но каждый раз вновь встречались здесь.

- Уезжаешь? Обещаешь вернуться? Ещё хотя бы один раз, - и смотрит так пронзительно. Кости этим взглядом выжидающим ломает, и душу на куски без жалости крошит. Изматывает своей невысказанной болью, испытывает словами об уходе, и только лишь карими зеркалами, на самом их дне просит, молит, отчаянно желает, чтобы больше не улетала.
Не оставляла его одного.

- Нет, - отрицательно машет головой Ниннин, и подходит ближе, оставляя одинокий чемодан под дождём из жёлтых лепестков осенней сакуры. - Больше нет. Я сюда не вернусь, - и делая глубокий вдох, на всю грусть готовую из него разлиться, мужские холодные пальцы своими такими же подхватывает. - Потому что не уеду. Я вернулась, слышишь? Я обещала вернуться.

И глаза в глаза на расстоянии пары сантиметров.

- Обещаешь?

- Обещаю.

Ниннин вновь обещает, а Рики вновь верит. Но на этот раз оба знают, что всё будет по-другому.

Разбиваешь на куски, но моё сердце вновь стучит.
Я это знаю, я не вру.
Знаю, я вернусь к тебе.

P.s обложка – то, что наравне с песней сподвигло на этот рассказ, потому любуемся, восхищаемся, и по всем подобным чудесам обращаемся к Margret_t
❣️