SDL - agust d.

После одиннадцати вечера в здании развлекательной компании редко кто остаётся, если, конечно, какая-нибудь команда не готовится к выпуску нового альбома. В остальное время, не считая охраны, здесь можно встретить от силы с десяток человек — обычно тех, кто не может находится дома или желает отточить свои навыки, стремясь к какому-то призрачному совершенству.

Которого, впрочем, очень сложно достигнуть в этой индустрии. Рано или поздно найдётся тот, кто сочтёт своим долгом начать по полочкам раскладывать чужие навыки, смешивая их обладателя с грязью просто для того, чтобы потешить своё эго.

Эта индустрия — жестокое место, и это известно всем. Хотя, почему-то, желающих подписывать кабальные договоры меньше не становится из года в год.

Потом эти желающие сутками проводят в студиях или танцевальных залах, чтобы улучшить свои навыки и достигнуть совершенства, которое, наоборот, с каждой тренировкой как будто бы всё сильнее отдаляется и схватить его просто не получается.

Чхве Кюджин из тех, кто сутками просиживает в студии как раз из-за того, что находится дома — в квартире в люкс-апартаментах, к слову — просто невозможно. Стены давят и душат, потому что как будто бы вбирают в себя атмосферу чертовой индустрии, которая уничтожает день за днём. Фанаты знают каждый угол квартиры из-за менеджера, решившего, что постоянными эфирами в каждой точке квартиры можно будет создать образ артистки, чертовски доверяющей своим фанатам.

Что диаметрально не так.

Имя Кюджин связано с успехом, который пришлось отдать взамен на свою душу и сердце. Эта индустрия забрала у неё абсолютно всё — чувства, друзей, нервные клетки и, в особенности, чувство безопасности. Чхве не чувствует себя в безопасности с тех пор, как дебютировала десять лет назад.

Разве могут внушать чувство безопасности фанаты, которые следят за каждым твоим шагом? Которые готовы возненавидеть тебя за взаимоотношения с другими артистами, считают тебя своей собственностью, сексуализируют тебя, забивают на твои проблемы и любят тебя до тех пор, пока ты не делаешь что-то, что не вписывается в их надуманный образ.

Каждый уголок её дома — напоминание о том, что фанаты позволяют себе влезать в её жизнь. Её квартира — место, о котором знает каждый сасен, а компания ничего не делает с этим, позволяя больным на голову поклонникам ошиваться у её дверей. И никакие люкс-квартиры в дорогущих комплексах не помогают. Более того, компания не сделала ничерта, когда оказалось, что в одной из подаренных на фан-встрече игрушке оказалась камера. Казалось бы, компания ведь должна защищать своего артиста, одного из ведущих, приносящих просто огромные деньги, но нет, им сложно пошевелить хотя бы пальцем.

Они даже не подали иск, а Кюджин забыла, каково это — спать спокойно, без ощущения, что за тобой следят. Более того, эта гребаная компания даже не позволяет съехать, мол, тогда слухи о камерах, появившиеся в сети, подтвердятся, и будет очень плохо.

Чхве не помнит, когда в последний раз она вообще ночевала дома за последнюю неделю.

Каждый раз, когда есть возможность, Кюджин ночует в собственной студии. Спит на неудобном диване, из-за чего потом спина болит до черта, едет на записи, игнорируя боль, и старается не расплакаться, потому что терпеть просто невозможно, а обезболивающие не помогают.

Но лучше так или у кого-то ещё дома, но точно не у себя.

Была бы воля Кюджин, она никогда там не появилась бы.

И Чхве чертовски сильно ждёт момента, когда её контракт закончится, чтобы она могла перейти в другую компанию — вариантов, к счастью, много, потому что Чхве Кюджин и правда ведущая артистка, несмотря на свой скандальный образ.

Кюджин выходит из лифта на этаже с несколькими студиями, делает глоток из стаканчика с кофе и устало трёт глаза. Спать хочется жутко, но работать над новым альбомом просто необходимо — до конца контракта осталось чуть больше года, поэтому компания решила выжать из артистки все соки. Они готовы даже сторонних продюсеров привлечь, лишь бы выпустить два альбома и пару синглов до конца контракта, с чем сама Кюджин абсолютно не согласна.

Каждую свою песню она практически с нуля создавала сама, привлекая для работы только знакомых продюсеров, и не могла доверить свой имидж сторонним людям. Это как с рэпом — нельзя читать рэп Эминема, потому что ты не проживал его историю, потому что ты далеко не Эминем

Нельзя выступать с хорошей музыкой, если не создаешь её сам.

Чхве не позволит себе выйти на сцену с чужой песней — если это не задуманный кавер или то-то в этом духе — и не позволит никому другому коснуться работы над её альбомом.

В проводных наушниках громко звучиит достаточно агрессивная читка, принадлежащая одному из артистов её компании, и Кюджин начинает чувствовать себя гораздо лучше и спокойнее. Тревогу нужно выбивать чем-то тяжёлым и агрессивным, она усвоила это ещё во времена дебюта.

Кюджин не слышит, как дверь в студию, мимо которой она проходит, открывается. Её несильно хватают за руку немного выше локтя, а после утягивают внутрь студии, да так быстро, что Чхве успевает заметить только шутливую табличку на двери «Лаборатория гения».

— Кофе! Горячий! Осторожно! — пищит она, боясь пролить напиток, за что хозяин студии её точно не погладит по головке.

Стаканчик с кофе из её рук тут же забирают, убрав куда-то в сторону. Наушники вытаскивают из ушей, зацепив проводянки за шею, а следом крепко обнимают, рвано дыша в шею.

Кюджин тут же улыбается, поднимаясь на носочки, и обнимает парня напротив за талию, нырнув ладонями под ткань рубашки, надетой поверх футболки. В студии тихо, а потому громкая музыка из её наушников хорошо слышна. Обнимающий её, услышав знакомые мотивы, тут же усмехается ей в шею, потому что он и есть обладатель той самой агрессивной читки, звучащей сбоку.

— Ты говорил, что будешь сегодня дома, — вздыхает девушка, опуская подбородок на крепкое плечо.

— Я так и планировал, но решил, что ты не должна сейчас быть одна, — доносится до неё тихий голос, сейчас звучащий, как довольное мурчание.

— Я хотела поработать над альбомом, — как бы между прочим упоминает Чхве, оглядывая студию. Компьютер включен, на экране видна звуковая дорожка, говорящая о том, что парень работал над музыкой.

— Отлично, воспользуешься моей аппаратурой, — невозмутимо сообщают ей, так и не выпуская из объятий, но Кюджин это и не нужно, потому что ей самой безумно нравятся эти объятия.

— Ты был не осторожен сейчас, нас могли увидеть. И тогда… Бум. Мы итак не в фаворе у компании.

— Ну, и плевать. Нам повезет, если они узнают и мы разорвем контракт досрочно.

— Мне остался год, я не хочу платить жуткую неустойку, — шутливо возмущается девушка, тихо посмеиваясь над ситуацией.

— А мне — три года, я заплачу неустойку и за тебя, — искренне заверяют её.

После её отодвигают, обхватывая лицо Чхве, и она сталкивается с нежным взглядом, полным любви, напротив. Кюджин улыбается.

Мин Юнги — второй главный скандалист индустрии. Вызывающие тексты, сенсационные выходки, громкие заявление и бессовестные плевки в лицо фанатикам идеальных образов артистов. Если интервью не заканчивается громким «Целуйте мой зад», то это ещё большая сенсация, чем очередной скандал. По мнению Кюджин, Мин Юнги — гений, которых стоит поискать, она даже готова признать, что её собственный талант гораздо меньше, чем талант артиста, стоящего напротив неё.

С ним никто не сравнится, Чхве в этом уверена.

А ещё уверена в том, что Мин — её тихая гавань. Тот, кто без труда забирает каждое сомнение и переживание, тот, кто одним лишь словом может внушить уверенность не только в настоящем, но и в будущем. Тот, кто раз за разом вытягивает её с самого дна, когда Кюджин сама не в силах это сделать. Тот, у кого под боком Чхве прячется после каждой разгромной статьи или репортажа о том, какая она бездарность.

Юнги, в отличие от самой Кюджин, куда легче справляется со скандалами и последствиями, полностью игнорируя весь негатив кроме того, который несёт он сам. Чаще всего, ему просто плевать.

Кюджин иногда не плевать. Вернее, ей не плевать на те статьи, которые касаются в основном её навыков. На собственную скандальную репутацию в большинстве своем всё равно, потому что Чхве прекрасно отдает отчет своим действиям и знает, какую волну поднимет тем или иным высказыванием. Поэтому, если не была бы готова, то точно бы не открывала рот на публике.

Встречаться тайно достаточно сложно, особенно когда ты артист мирового уровня, пусть и с паршивой репутацией. Всегда слишком высок риск, что вас поймают где-то за прогулкой за руку или что-то в этом духе. Некоторые встречи можно списать на деловые, особенно это хорошо получалось год назад, перед выпуском нового совместного трека, а некоторые не получится представить никак, кроме отношений.

Приходится постоянно быть внимательным и настороженным, позволять себе расслабиться только дома — и то явно не у Кюджин — и бояться сказать что-то лишнее.

Да, возможно, скандал с отношениями не сильно ударит по репутации — Юнги и Кюджин давно прослыли жуткими скандалистами, никто ещё одному фурору в сети точно не удивится. Но оба артиста прекрасно понимают, что это ударит по фан-базе больше, чем любой другой скандал. Одно дело защищать фаворита после громкого высказывания — в глазах многих фанатов даже после такого артист остаётся их собственностью. И совсем другое знать, что твоя собственность уже и не твоя.

Неприятно, когда большая часть твоей фан-базы — подобного рода помешанные, но они приносят деньги, да при том немалые, поэтому приходится учиться сосуществовать с такими неприятными фактами.

Так что ещё в самом начале отношений — три года назад — обоюдно было решено, что держать их в секрете будет лучшим решением. У них на двоих итак слишком много скандалов.

И если бы на ежегодных премиях существовала номинация «Самый скандальный артист» за победу конкурировали исключительно Чхве Кюджин и Мин Юнги, известные в Корее не только своей музыкой, но и громкимм скандалами с их участием, которые при большой удаче попадали в новостные сводки не чаще раза в месяц.

— Ну, что ты такое говоришь? — нежно смеётся Кюджин, невольно закусив губу.

— Говорю, что заплачу за тебя неустойку в случае чего, — невозмутимо повторяет парень, оглаживая ее щеки подушечками больших пальцев.

Юнги прекрасно помнит, как увидел Кюджин впервые. Она тогда только-только дебютировала в женской группе, а он уже год варился в этом дерьме, неиронично думая, что ему следовало бы остаться в андеграунде, проблем меньше было бы. И можно было бы не держать лицо на самой первой в его карьере и карьере его группы премии, на которую их пригласили… Для галочки. Чтобы было. Номинировали ровно поэтому же: Юнги хорошо помнит, как организаторы дважды ошиблись в названии их песни.

А еще он точно никогда не забудет, как впервые увидел Кюджин на сцене. Юнги было чуть больше двадцати и он видал не так много девушек за свою жизнь, однако уже тогда парень знал, что красивее Чхве никого не встретит. Она была в белом, стояла где-то позади других участниц, но отдавала всю себя выступлению, затмевала всех вокруг, во всяком случае для него точно, и Юнги просто не мог оторвать от нее взгляд. А уж когда Кюджин после сложной хореографии без труда взяла высокую ноту, исполнив ее просто идеально, Мин знал, что всё, конечная, он попал, да притом конкретно.

Кюджин была…восхитительна, хотя Юнги и не уверен, что этого будет достаточно, чтобы в полной мере описать её. Нет, ему никогда не хватит слов, чтобы хоть как-нибудь выразить то, насколько эта девушка для него неповторима.

Юнги тогда, как ошпаренный, искал её после премии, надеясь, что успеет выцепить девчонку. На тот момент он не был известным артистом, а у его компании не было так много связей с другими компаниями, чтобы можно было без труда найти Кюджин ещё где-то ещё. Конечно, он был готов носом землю рыть, чтобы найти её, но так точно было бы гораздо легче. И ему повезло, потому что Чхве, выходя из маленькой гримерки, буквально влетела в Юнги, который едва ли успел поймать её. Кюджин была в каких-то тапочках, а потому утыкалась носом  ему в ключицу.

Мин помнит, как она тогда на него посмотрела, и знает, что это именно тот момент, когда он влюбился в неё. Это было попадание в яблочко, стопроцентное к тому же.

А дальше, как в тумане — знакомство, обмен номерами, постоянное общение в перерыве. Кюджин гордо называла себя одной из первых фанаток Юнги — она заявила, что следила за его группой с дебюта. Каждый раз, когда Мин вспоминает, как быстро они сдружились, сам удивляется. С ним такого никогда не было.

Юнги нравилось работать с Чхве. Она была талантлива, жутко талантлива, и каждый раз, когда у Мина не задавалась работа  над песней, он обращался к девчонке, мол, нужен свежий взгляд. Это помогало.

Кюджин всегда помогала.

Каждый женский бэк-вокал в его песнях принадлежит Чхве, и всем это прекрасно известно.

Быть ей другом было одновременно легко и сложно. Легко, потому что Чхве стала для Юнги кем-то вроде родственной души, хотя и до этого он считал это чрезмерно романтической хернёй, которая была не для него. Сложно, потому что другом ей хотелось быть в последнюю очередь.

Юнги любил её.

Долгие-долгие годы слушал о неудачных попытках отношений, о том, как ей не везет с мужчинами и хотел только кричать, мол, открой глаза, я же здесь! Был готов положить весь мир к её ногам, если бы Кюджин позволила, но она…просто не замечала, с улыбкой называла его исключительно другом.

Но это было терпимо — хоть что-то, и это уже радовало.

Так же сильно, как Юнги был влюблён в неё всё время, он не хотел терять Кюджин, а потому сублимировал свои чувства в песни. Некоторые даже выпускал, но не часто, потому романтическая дребедень — не его стиль. Большинство наработок хранилось исключительно у него и Кюджин, не более того.

В их сфере это высшая степень доверия. Во всяком случае для Юнги.

Потом был жуткий скандал с группой Чхве.

Настолько жуткий, что несколько участниц ушли из индустрии развлечений навсегда. Юнги с ужасом вспоминает то время — Кюджин ужасно переменилась, закрылась в себе и на год пропала с радаров для всех, кроме Юнги и бывших участниц группы.

У самого Мина карьера тогда развивалась просто прекрасно, но это не радовало, когда он видел девушку, ради которой был готов перевернуть весь мир, в том жутком состоянии. Юнги в тот момент только приобрёл квартиру, чего сама Кюджин ещё не успела сделать, так что осталось только уговорить её переехать к нему. Юнги было бы так спокойнее.

Кюджин прожила у Юнги полгода, а спустя ещё пару месяцев вернулась на сцену. И это, по мнению парня, было легендарно. Идеальное звучание, идеальный визуал, идеальная концепция. Чхве выглядела так гармонично, что он, наверное, в тот момент влюбился в неё снова.

Чего ни Юнги, ни Кюджин не могут понять, так это того, как они в конечном итоге докатились до славы скандалистов. Вроде бы старались придерживаться образа, а он все равно трещал по швам. Старались как-то исправить положения, приносили извинения, загоняли себя в рамки, а потом… Как-то одновременно пришли к решению, что что-то не так. Образ святош душил, и его пришлось сменить. На что-то более смелое, открытое, дерзкое.

И стало легче дышать.

А следом пришлось сменить и статус друзей.

Это случилось после одной из премий, на которой Юнги и Кюджин одновременно взяли награду, как лучшие солисты. По привычке уже решили отметить у Мина, а дальше… Слишком много алкоголя развязали руки, в Юнги даже не понял, как его подруга оказалась на его коленях.

Перформанс оказался… Интересным, но показывать его на сцене было некому, и слава богу! Точно не отмылись от того дерьма, что на них вылили бы.

Поэтому и решили скрывать.

Не сказать, что это легко, но, хотя бы, осмотрительно.

— Просто подождём ещё немного, а после… Как думаешь, твой бывший лидер будет рад двум скандалистам в своей компании? — Кюджин усмехается, а после, чуть развернувшись, отступает спиной к кожаному дивану, утягивая Юнги за собой.

— Он будет в ужасе, — драматично сообщает парень в ответ, легко поцеловав ее в кочик носа.

Чхве забавно щурится, улыбаясь.

— Значит, берём!

Кюджин усаживает Юнги на диван, а сама, задорно подмигнув, садиться ему на колени, упираясь коленями в мягкий кожзам. Тут же достает из заднего кармана брюк телефон с наушниками и небрежно кидает его рядом, чтобы лишние провода не мешали. Руки девушки сами по себе тянутся к резинке, которой парень собрал волосы, пока сам Мин в свою очередь опускает ладони на ее талию, бесстыдно нырнув под большой свитер Чхве.

— Ты хотела работать над альбом, — напоминает Юнги, прикрывая глаза, когда Кюджин начинает нежно перебирать его волосы на затылке.

— Буду. Но позже. Возможно. Разве я могу оставить любимого мужчину без внимания? — нежно шепчет Кюджин, с большой любовью рассматривая лицо напротив, словно не видит его периодически сонным по утрам у себя под боком и не имеет возможности вдоволь насмотреться. — К тому же, у меня к тебе деловое предложение.

Юнги подозрительно приоткрывает один глаз, смотря на нее с лёгким прищуром:

— Оно мне понравится?

— Если не понравится, я подслащу эту пилюлю поцелуем.

Хитро сверкнув глазами, парень смотрит на нее с очевидным вызовом:

— А если мне не понравится, как ты целуешься?

— Это невозможно, ты просто обожаешь со мной целоваться.

— Мне нужна предоплата, — настаивает Мин, многозначительно играя бровями. — В размере одного поцелуя.

Кюджин скрещивает руки на груди:

— Почему вы покушаетесь на мою честь?

— Потому, что ужасно люблю вас.

А после, пока Чхве хлопает глазами, Юнги притягивает ее ближе, опустив ладонь сзади на шею, и захватывает губы нежным поцелуем. Кюджин кажется, что еще немного и он начнет довольно мурлыкать у нее под боком.

Она первая углубляет поцелуй, сжимая свои ладошки на плечах Юнги, но тем не менее ни одна из сторон не собирается заходить дальше, чем может предложить студия. Всё-таки, это место — святыня, они не могут позволить себе так к нему относиться.

Эти моменты всегда чертовски особенные. Даже спустя столько лет отношений каждый поцелуй кажется единственным в своём роде, уникальным. Иногда Кюджин шутит, что у них просто конфетно-букетный период затянулся, а Юнги думает, что он готов превратить всю её жизнь в сплошной конфетно-букетный период.

— Итак, — деловито интересуется Юнги, отодвинувшись на нее на чуть-чуть. — Я весь во внимании.

Чхве картинно закатывает глаза от такого пафоса, потому что Юнги явно перебарщивает.

— Всего четыре слова, — Кюджин невольно облизывает губы, замечая, как ее парень заостряет на этом внимание. — Ты, — указывает на парня. — Я, — теперь на себя. — Новый коллаб.

Юнги задумчиво наклоняет голову к плечу, как будто взвешивает все «за» и «против», а Кюджин хочет возмутиться, потому что о каких «против» вообще может идти речь?

Что может быть лучше, чем побивать все возможные рекорды, всего-навсего записав новую песню со своей официальной подружкой и тайной девушкой? Ничего!

— Твои фанатки меня обожают, порадуй их, — продолжает Чхве практически заговорчески.

— Прямо обожают? — цокает Мин.

Ну, да, часть его фанаток и правда обожает Кюджин и его взаимодействия с ней на публике, и он чертовски этому рад, надеясь, что, если их отношения станут достоянием общественности, будет хотя бы парочка поклонниц, которая кумиров поддержит.

А вот фанаты Кюджин Юнги точно не жалуют. За последний год Мин видел столько комментариев в стиле «Я же лучше!!!», что в пору уже идти к специалисту и спасать самооценку.

— Им нравится, как мы звучим и выглядим вместе, думают, что мы с тобой — лучшие подружки. Они считают меня своей девочкой, — самодовольно тянет Кюджин, складывая руки на груди, и смотрит на парня сверху вниз. — Кажется, некоторые нас…как это говорят? Шипперят?

Ага, шипперят. У Кюджин даже хобби появилось: постоянно скидывает всякие эдиты или шуточные видео с подписью «Мы?»

— Вот они удивятся, когда узнают, что ты — только моя девочка, — как бы между прочим добавляет Юнги, выразительно посмотрев на артистку.

Удивятся? Не то слово!

Настолько, что им обоим придётся доживать жизнь в вакансии уборщиков.

— Ну, не зна-аю, разве? У меня огромная толпа фанбоев, они с этим готовы поспорить. Знаешь ли, они меня очень ревностно стерегут и думают, что ты уводишь меня у них.

Юнги закатывает глаза, а после резко переворачивает Кюджин, повалив ее спиной на диван и проследив, чтобы она не ударилась головой о подлокотник. Наслаждается удивлённым выражением ее лица, а после удобно устраивается, положив голову на живот девушки и обняв ее обеими руками.

— Им придётся смириться с тем, что я — твой главный фанбой, — решительно заключает Мин и звучит так, словно драться будет за это звание со всеми слушателями Чхве.

— Ты слишком стар для фанбоя, — возражает Кюджин, тут же путая пальцы в волосах парня, и, как только он хочет возмутиться, тут же добавляет. — Но ты — мой любимый фанбой. Если бы ты пришёл на фан-встречу, я бы поцеловала тебя прямо там.

— Тебя бы убили менеджеры.

— Меня бы спас мой любимый продюсер.

— У тебя есть продюсер? — подозрительно бурчит Юнги.

— Да, ты. Неофициальный.

— Тогда да, я бы тебя спас, — поднимает голову и довольно смотрит на девушку. — Мы снова собираемся поставить эту индустрию на колени? Я просто в восторге!

— Я планирую в этом году взять альбом года! Так что, да, они встанут на колени. Драматично уйду из компании.

Юнги улыбается.

Если Кюджин возьмёт победу в «Альбом года», значит, он проиграет, потому что в последние четыре года они постоянно представлены в этой номинации вместе. Но, честно говоря, Мин готов проигрывать ей в каждой номинации, в которой они представлены вместе, и будет рад чертовски, когда она принесёт домой очередную статуэтку.

В конце концов, он — самый скандальный фанбой своей самой скандальной фанатки.

Юнги ее победами радуется, как и своим, и надеется, что однажды он сможет прилюдно поцеловать свою девушку и заявить, что уже победитель. Не в номинации — черт с ним. У него есть Кюджин, а это одна сплошная победа.

С такой фанаткой просто невозможно проигрывать.

Ну, а пока Юнги и Кюджин — главные фанаты друг друга, и в этом есть что-то абсолютно прекрасное.