— Отпусти меня, — цедит Минхо, перехватив руки Криса.

Волк внутри него в бешенстве, но не из-за «нападения» вожака, а потому, что Дани, его Дани, опять ушла. Его пара. Его.

— Что ты ей сказал, я спрашиваю, — Крис встряхивает его, не заботясь о недавно сросшихся переломах и затянувшихся ранах, и стаскивает с кровати.

— Лиён.

Это имя звучит как выстрел. Выстрел в голову.

Крис застывает на мгновение, его глаза расширяются от шока. Имя Лиён резонирует в тишине. Волк внутри Минхо рычит в смятении от боли и гнева, которые бурлят в нём, как неуправляемый шторм.

— Твою мать, — стонет Крис, зажмурившись. — Какого чёрта?

Минхо вырывается из захвата и делает шаг назад, его дыхание тяжёлое и прерывистое. Он ощущает, как каждый мускул в его теле напрягается, подобно натянутой струне, готовой лопнуть в любую секунду.

— Я сказал ей правду, — его голос низкий и хриплый, полный горечи. — Она должна знать, что для меня это не так просто. Что у меня тоже есть чувства, которые я не могу игнорировать.

— Ты идиот, — Крис качает головой, его глаза сверкают яростью. — Ты действительно думаешь, что упомянуть Лиён — это лучший способ объяснить всё? Ты думаешь, что это поможет тебе или ей?!

Минхо молчит, его взгляд устремлён в пол, словно там он может найти ответы на все свои вопросы. Он чувствует, как его мир рушится и каждый кусочек этого мира причиняет ему невыносимую боль. Внутри него начинается апокалипсис, разрушающий, уничтожающий всё на своём пути, и волк Минхо рвёт плоть его на мелкие лоскуты, которые моментально превращаются в пыль.

— Если с Дани что-то случится, я тебе сверну шею, — Крис сдерживается, чтобы не ударить, и сжимает кулаки.

Тон, которым Крис это говорит, лишь подливает масло в огонь, и Минхо, разрушающийся изнутри, хмыкает, переводя взгляд на вожака. Его глаза, полные внутренней борьбы, сверкают, как молнии в ночном небе.

— Ты за неё так переживаешь, всё ещё любишь? — Крис замирает, потянувшись к рации, и выгибает бровь, когда слышит следующие слова Минхо. — А она моя.

Низкий, горловой рык разносится по комнате. Волк ликует, потому что Минхо произносит впервые это вслух. И признание, словно гром, рассекающий тишину, открывает путь волку.

— Моя, — повторяет Минхо, его голос становится тише, но не менее решительным. Он чувствует, как его сердце, разрывающееся на части, начинает медленно собираться вновь, словно кусочки пазла находят своё место.

— Только из-за этого я не могу ничего сделать с тобой, — Крис всё же подносит рацию к лицу и просит всех собраться на парковке кемпинга, но взгляд от Минхо не отводит, — Дани теперь моя семья, и сейчас ты отправляешься вместе со всеми на её поиски, а потом перестаёшь заниматься хернёй, раз она твоя. Это приказ.

* * *

Крепкие волчьи лапы рвут землю когтями, взметая в воздух отсыревшие листья. Огромных размеров волк несётся по вечернему лесу, ломая сухие ветки и направляясь к городу Сокчо. Отчётливый след Дани пропал в Пэктаме, и Минхо, узнав эту информацию, перестаёт прочёсывать западную часть леса, устремляясь к дому Дани. Он чувствует, что в этот раз она не заблудилась, поэтому решает проверить, пожалуй, единственное место, где она может чувствовать себя в безопасности. Судя по мыслям Криса. Волк клацает зубами, бесится, ведь это не он знает таких нюансов о своей паре.

На всей территории земель стаи есть специальные точки — схроны, в которых регулярно пополняются комплекты одежды. Редко, когда ты готов к превращению в волка заранее, а внезапность этого процесса из-за каких-то внешних факторов уничтожает то, во что ты одет. Поэтому каждый в стае знает, куда ему нужно направляться, если возвращение в селение после превращения в человека планируется не сразу. И Минхо сейчас направляется к одной из таких точек, находящейся максимально близко к дому Дани.

Сумерки опускаются на лес, тушуя краски, превращая его в царство теней. Лёгкий ветерок раскачивает верхушки деревьев, словно шепча старинные легенды, которые волки знают наизусть. Минхо мчится сквозь этот мир теней, сливаясь с ночной тишиной, и каждый его шаг разрушает хрупкое спокойствие леса. В его груди бушует ураган, раздирающий сердце на куски, а в голове роятся мысли, похожие на стаю гневных пчёл.

Впереди мелькает знакомая точка схрона.

Минхо превращается обратно в человека и достаёт комплект одежды. Каждое движение отзывается болью в мышцах, но он не обращает на это внимания. Одетый, он вновь устремляется к дому Дани, и его шаги становятся палачами, свидетелями того, как каждая косточка, каждая клеточка превращается в прах, рассыпаясь пылью по дороге, ведущей к его паре.

Моя.

Волк толкает его вперёд, продолжая рвать когтями изнутри. Минхо останавливается возле дома и задирает голову: окно на втором этаже снова открыто. Ветер становится сильнее. Он гонит тучи по ночному небу, клонит верхушки деревьев и бьёт по лицу порывами, будто солидарен с волком, который теперь чувствует больше свободы. И казалось бы, всего пара шагов отделяет Минхо от Дани и чувства облегчения, смешанного с потрясающей гармонией внутри себя, но он не двигается. Смотрит на окно, в котором видно, как колышутся занавески, и не двигается.

Минхо закрывает глаза и делает глубокий вдох, ощущая каждую частичку воздуха, наполняющего его лёгкие. Он должен решиться. Эта борьба внутри него уже невыносима.

Дани лежит на кровати в своей комнате. В темноте. Только луна, мелькающая из-за быстро бегущих облаков, освещает периодически немного помещение. Ветер теребит занавески, и, по-хорошему, нужно встать и закрыть окно, потому что стало слишком прохладно, но Дани не может: её тело будто свинцом налито. Она смотрит на тени, появляющиеся на стене, как только луна показывается из-за туч, и отсчитывает про себя секунды, закрывая глаза и пытаясь всё же забыться сном.

В середине комнаты лежит открытый чемодан, в который Дани покидала уже свои вещи, на столе — рюкзак, но сил дособирать всё не хватило, как и сказать отцу о своём решении уехать: у неё такое чувство, что все косточки внутри переломали.

И когда ужасная ломка на мгновение прекращается, Дани открывает глаза. Это похоже на помехи: боль то накатывает с новой силой, то исчезает, даря непередаваемое чувство избавления.

Шорох за спиной.

И Дани снова понимает, кто там.

Единственное, что она не понимает — зачем.

— Что ты хочешь? — Дани спрашивает, не поворачиваясь.

Заметив дёрнувшуюся тень на стене, она снова закрывает глаза и подтягивает колени к груди, сворачиваясь калачиком. Даниэль вдыхает полной грудью впервые после возвращения сегодня из селения, будто оковы, державшие её лёгкие в тисках, спадают. И от этого становится так хорошо, что она на мгновение забывает, что не одна теперь в комнате.

— Почему ты ушла? Крис всех на уши поднял.

Точно. Она же не предупредила друга. Он, наверное, подумал, что Дани снова заблудилась в лесу.

— Ты из-за этого пришёл?

— Да, — отвечает сначала Минхо, но спустя секунду добавляет: — нет.

И от его ответа почему-то на Дани будто вуаль спокойствия опускается, накрывая всё помещение.

— Я должен объяснить всё по-нормальному, — Минхо делает шаг и замечает чемодан на полу, — я не хотел этой связи не из-за тебя, — он переводит взгляд снова на кровать, где неподвижно лежит Дани, — мне не оставили альтернативы. Как и тому человеку, которого я выбрал. Но сопротивляться этому чувству чертовски трудно. Привязанность к тебе выжигает меня изнутри, уничтожает, понимаешь? Я не смогу без тебя нормально жить, это очевидно.

Слушая внимательно, Дани ничего не отвечает. Её молчание наполняет комнату тяжестью, словно густой туман, пробирающийся в каждую щель, обволакивая их обоих. Минхо чувствует, как собственные слова режут его изнутри, но он знает, что должен продолжать.

— Дани, — его голос дрожит, как струна, на которой играют ветра их эмоций, — я был слеп от страха перед неизбежным. Но я не могу больше игнорировать это. Ты — моя пара, и моё сопротивление не изменит этого. Ты — моя.

Он делает шаг ближе, надеясь, что его слова достигнут её сердца. Внутри него продолжается апокалипсис, разрывающий его на части и стирающий в прах их, каждый миг ожидания ответа кажется вечностью.

Дани продолжает лежать неподвижно, её дыхание ровное, но внутри неё бушует шторм. Её мысли мчатся быстро, подобно бегущим тучам по небу, но среди этого хаоса она понимает, что его слова тронули что-то глубоко в её душе.

— Ты говоришь это, потому что волк требует? — её голос тихий, но в нём слышатся сомнение и отчаяние. — Или потому что ты сам этого хочешь?

Это очень сложный вопрос, на который у Минхо нет однозначного ответа. Сейчас всё против его человеческой сущности: желание волка, приказ вожака, и последнему он точно не может сопротивляться. Измученный разум, от которого страдает и тело, находится уже на пределе своих возможностей, поэтому, подойдя ближе к кровати, Минхо вздыхает.

— Волк — это часть меня. Я не могу отделить его желания от своих.

Дани впервые за всё время нахождения Минхо в её комнате сегодня привстаёт на локте и разворачивается к нему лицом.

— И всё же, — её голос становится чуть твёрже, — это просто природа диктует нам, что делать. Ты можешь принять этот выбор?

Минхо садится на кровать. Он смотрит в глаза Дани и чувствует, как его разодранное в клочья сердце начинает собираться воедино и разрушение внутри него успокаивается. Он, поколебавшись несколько мгновений, протягивает руку и касается кончиками пальцев щеки Дани, вытирая тонкую дорожку от скатившейся слезы.

— Я… Могу попробовать, — он морщится, потому что эти три слова проворачивают гвозди в его вновь целом сердце. — Давай попробуем. Посмотрим, что из этого выйдет.