Кажется, у тебя не было девушки, Жак. Это было хорошо и одновременно странно, ведь как у такого парня, как ты, нет дамы сердца? Может, что-то с тобой все-таки было не так? Может, ты не был таким идеальным, как казался мне?

Я была ревнивой. Очень. Чёрт, мы с тобой даже не друзья, а я тебя ревную. Как это глупо. Но я с собой ничего не сделаю.

Один раз наш класс стоял в коридоре, и ваш тоже. Я как всегда смотрела на тебя, будто это занятие уже вошло в мою привычку.

Была ли она хорошей, Жак?

И когда я взглянула на тебя в очередной раз, я увидела, как ты обнял свою одноклассницу. Просто так. По-дружески. Это я знала точно. Но не передать словами, как мне было обидно. Чуть ли не плакать захотелось. А потом я разозлилась. Хотелось в отместку обнять своего какого-нибудь одноклассника, чтобы ты увидел. Но зачем? Какой смысл? Не факт, что ты хотя бы посмотрел бы в мою сторону. А какие чувства возникли бы у тебя при виде такой картины? Вот именно, что никакие, Жак. В тот момент во мне бушевали, смешиваясь, самые разные чувства. Что это? Конечно, ревность. Глупо, правда, Жак?
Глупо, но это так.

Иногда ты вел себя так, будто ты пуп Земли. Или самый крутой. Слишком самоуверенный и высокомерный. Иногда ты вёл себя пафосно. Но, Жак, понимаешь, ты делал это так, что меня это не бесило. Ты делал это смешно. Не всерьёз. Не так, что над тобой можно было бы поиздеваться. Нет. Это вовсе не выглядело самоуверенно, дерзко или высокомерно. Кажется, так умел только ты.

Недавно я вспомнила, что ты постоянно жевал жвачку. Как ни посмотрю на тебя, твоя нижняя челюсть постоянно шевелится. А жвачку ты "стрелял" у Сэм. Когда другие "стреляли" сигареты, ты "стрелял" жвачку. Забавно.

В нашей школе была шайка "крутых". Они называли себя, вроде, бандой. Их было много. Некоторые неформалы с восьмого по одиннадцатый класс, которые только и делали, что курили, бухали и наркоманили только потому, что их родителям было на них срать - в этом заключалась их "крутость". Они так сильно гордились этим всем, тем, что собирались у кого-нибудь дома и отрывались по полной. Они так сильно раздражали меня. Не знаю почему. Просто бесили. Жак, как же я была рада, что ты не с ними, что ты нормальный именно в этом смысле. Ты не курил и не наркоманил, иногда выпивал. Но я никогда не слышала от тебя подобных разговоров о том, сколько литров пива ты выпил вчера, с чем смешивал, как тебе было плохо, и как круто, что потом ты блевал из-за этого на памятник полководца. А эта шайка считала такую ситуацию крутой. Дебилы. Но ты был не таким дебилом, ты был особенным дебилом.

В школе я обожала русский язык и литературу и знала их на отлично. Один раз меня и нескольких моих одноклассниц посадили с другим классом на уроке писать какую-то олимпиаду по русскому. Как же я обрадовалась, когда узнала, что этим классом оказался твой класс, Жак. Ты тогда помахал мне рукой, когда я усаживалась за парту, помнишь? Пока мы писали олимпиаду, вы писали работу над ошибками по уже пройденной тремя классами контрольной по русскому языку. Тогда ты заговорил со мной. Одной фразой. Спросил о том, каким я была вариантом. А я бы с радостью помогла тебе тогда, но была не твоим вариантом, снова. Я иногда посматривала на тебя, а ты на меня. Я была тогда счастлива, Жак.

Я уже говорила о том, что видела тебя в рубашке один раз на пробнике по русскому языку. В тот день я волновалась. Я, которая знает русский на отлично, волновалась. Но я боялась написать хотя бы на четверку и опозориться перед учителем или не оправдать её ожиданий. Но я написала его на отлично. Чему была очень рада. На что написал ты, я не знаю, потому что не спрашивала. Придя в школу, все три девятых класса поднялись на второй этаж здания. Директор, по совместительству наш учитель русского и литературы, рассказывала о том, как все будет проходить. А потом сказали, что участников классов разбросают по разным кабинетам. Оглашались фамилии первой аудитории, той, в которой была я. Сначала прозвучали мои имя и фамилия, а через несколько учащихся учитель сказал:

- Жак Паттерсон, - и сердце ушло в пятки. Мы будем вместе в одной аудитории.

Зайдя в класс, мы узнали о том, что подготовлен и список того, кто, с кем и за какой партой будет сидеть. Ты даже не представляешь, как я хотела, чтобы наши фамилии прозвучали рядом. Но этого не случилось. Тебя посадили с моей одноклассницей, а меня с парнем из параллельного нам класса. Мы ждали, пока нам принесут работы. Ты сидел позади меня на другом ряду. Я несколько раз оборачивалась и, смотря на тебя, щурила глаза. А ты смеялся. Но это было не обидно. Мне было приятно. И я улыбалась. Затем, когда нам раздали работы, я снова посмотрела на тебя, ты спросил о том, какой я вариант, а потом замолчал.

Начался экзамен, и ты опять не был моим вариантом.

О чудо, Жак. Ты снова пришёл сегодня в рубашке. Так непривычно. Я ищу в толпе серый свитер, но не замечаю тебя, потому что на тебе голубая рубашка, та самая, что и была на экзамене.

Уже декабрь. Новый год скоро. Только вот настроение совсем не новогоднее из-за того, что творится за окном. Снега нет, зато плюсовая температура и дождь весь день зашкаливают.

Вот так и встретим новый год, Жак.

Жаль, что не вместе.