Жаркая погода Таиланда медленно, год за годом, убивает, но становится уже привычной. Юнги привык ходить большую часть времени в коротких шортах, свободной рубашке и сланцах. В общем ему тут нравится, даже больше, чем в Южной Америке, потому что все здесь более родное. Мин, откровенно говоря, скучает по друзьям, но никогда в этом не признается. Как и в том, что ему уже несколько лет подряд снятся кошмары: все в огне, он тоже, и никому не помочь. Ей не помочь. Каждую ночь он просыпается из-за обжигающей боли в груди, тянется к пачке сигарет и больше не может уснуть, плетется несколько километров из соседнего селения, прогуливается по городку и заходит в небольшой, но уютный ресторанчик.

Эта ночь не исключение.

— О, сынок! Как обычно? — Юнги кивает, присаживаясь за столик, а сам хмыкает, как мать Тэхена к нему относится. Тэ, конечно же, не частый гость в этих местах, он занят работой, да и не показывает остатки своей семьи, поэтому Юнги исполняет роль прилежного сына. Никто в этой стране не знает, кто такой Мин Юнги.

Точнее, никто не знает, что Мин Юнги умер три года назад в пожаре в Южной Корее, а это его бездушная оболочка.

— Опять бессонница? — женщина ставит на стол тарелку с жареной лапшой и креветками, пододвигая ее ближе к Юнги, и садится ненадолго на стул рядом. — Ты пьешь те травы, что я дала в прошлый раз? Конечно, не пьешь! Юнги, нельзя так относиться к своему здоровью...

Слушая вполуха, Мин усмехается, в очередной раз убеждаясь, что он оказался здесь не случайно. Возможно, это все подстроил Тэхен; возможно, Юнги, зная, где находится мать друга, неосознанно решил искать уединения рядом, а может, он специально приехал, чтобы следить за жизнью владелицы небольшого ресторанчика курортного городка Бетонг. Кто знает, но сейчас его существование стало более-менее сносным.

— Тэхен просил передать, что хочет поговорить с тобой, — женщина, прежде чем уйти, оборачивается и накрывает ладонью руку Юнги, поглаживая следы от ожогов, — и заваривай травы, это поможет спать лучше.

— Спасибо, — Мин складывает ладони вместе и прикладывает их ко лбу, склоняя голову.

— Не за что, мальчик мой, — его гладят по голове, — ты главное живи.

Утро только начинается. Тьма акварельными мазками утреннего солнца разбавляется, и сереющее небо окрашивается в розовато-желтый оттенок. Юнги, медленно помешивая сахар в кружке, тянется к сигаретам, но под неодобрительным взглядом хозяйки заведения убирает пачку в карман шорт. Ему нравится чувствовать умиротворение, наблюдая за тем, как солнце начинает движение по небосводу, озаряя все светом, и только внутри Юнги беспросветная тьма. Он обводит взглядом счастливых, не очень обеспеченных людей, безмятежно заполняющих мощеные улочки, и завидует им: хотел бы он тоже жить такой обычной жизнью, в самой среднестатистической семье, где любовь и забота главная ценность, но его судьба сложилась иначе.

— Я пойду, матушка, — Юнги прощается с матерью Тэхена и обещает, что обязательно на днях придет поговорить с ним.

Последний раз они виделись на похоронах. Примерно на год Юнги выпал из жизни, улетев как можно дальше, избегая внимания и стараясь зализать раны. Он не интересовался, как там Тэхен справляется, не думал о Чимине, который, по сути, спас их, не приезжал на первую годовщину... Да чего уж там, и на последующие годовщины не появлялся, ведь не мог найти в себе силы, поэтому отсиживался в глухих деревушках. Ему казалось, что стоит только ступить на родную землю, как он просто рассыплется прахом, а если кто-то из прошлой жизни попытается свести с ним счеты, то Юнги даже не сможет дать отпор. Или не захочет, малодушно приняв смерть.

Когда он только поступил в полицейскую академию, не так представлял себе жизнь в свои тридцать, но все, что сейчас имеет Мин Юнги — это отдаленная хижина, подтапливаемая протекающей рядом рекой, небольшие запасы денег на счетах по поддельным документам и исполосованная душа. За нее больше всего переживала Дженни...

Когда Юнги приходит домой, видит на пороге корзину с фруктами и замотанную в фольгу рыбу. Есть в этом поселении одна особа, которая игнорирует слухи о том, что земля здесь, возле реки, проклята, и жилище Мина тоже, а учитывая немногословность последнего, его вообще чуть ли не немым считают. Да только никто не догадывается, скольких он убил, насколько его руки в крови, и молчит он потому, что орать хочется во всю глотку.

Юнги вздыхает, но не выбрасывает подарок, а забирает к себе и все укладывает в холодильник. Что ж, завтра будет вкусный обед. С такими мыслями он стоит, упершись локтями в перила на небольшой терраске, и курит, наблюдая, как течение реки уносит сорванные ветром листья и мелкие веточки.

Ночь проходит, как обычно. Еще темно, когда Мин открывает глаза и ладонью проводит по лицу, стирая выступившие капельки пота со лба. Боль в груди кажется осязаемой, он сжимает влажную футболку, морщась, и садится, скрестив ноги. Москитная сетка отбрасывается в сторону, поток свежего воздуха бьет в лицо, и Юнги, привычно, тянется к сигаретам, закуривает. Перед глазами пламя всепожирающее, и парень выходит на терраску, стягивает футболку, еще раз затягивается, замечает свое отражение в зеркале и кривится: татуировки по рукам спускающиеся изуродованы шрамами от ожогов. Или ожоги изуродованы татуировками... Сейчас трудно судить, но зрелище все равно то еще.

Рассвет только занимается где-то за деревьями, хоть и уже светает, и Юнги идет к реке. Ему нравится поутру окунаться, смывая с себя корку безмятежности. Именно утром он ощущает себя максимально мертвым и живым, когда каждая клеточка тела вибрирует от водного потока. Мин выныривает, сопротивляясь течению, вытирает лицо и замечает нечто возле огромного булыжника, этого волнореза. Огромных усилий стоит ему путь, но все же Юнги удается доплыть, и он вблизи определяет это «нечто», как девушку. Хватает ее, удерживая голову над потоком, тянет за собой к берегу и вытаскивает на сушу, проверяя: живая или нет. Сердечко глухо и неохотно стучит в груди, на лице ссадины, да кровоподтеки, волосы спутанные, а сама она бледная. Какая-то миниатюрная, в хлопковом платьице, будто поношенном, на руках порезы, и Юнги поворачивает ее голову, чтобы не задохнулась. Он не знает, что делать дальше, потому что никогда не спасал людей, а наоборот губил... Но вот в этот раз ему, вроде удается, и Мин уносит на руках девушку к себе в хижину. Еще слишком рано, чтобы наведываться в город. Еще слишком рано, чтобы судить, выживет ли.

***
Тэхен идет по красной ковровой дорожке, улыбаясь на камеру, машет рукой, улыбается, морщится, когда к нему для фотографии присоединяется очередная безымянная девушка, и замирает: ему вновь мерещится Вэнди, подтягивающая на оголенное плечо накидку. Тэхен не знает точно, сколько времени прошло с их последней встречи, но отчетливо помнит последнюю ночь. Он все еще замешан в нелегальных делах, хоть и старается минимизировать свое участие. А еще, кажется, он до сих пор одержим Сон Вэнди, несколько лет пропадающей в Штатах и Канаде.

— Тэхен, я скучала, — шепчет девушка, а у Тэ наваждение очередное. Он смаргивает, да только Вэнди никуда не пропадает.