У Киры больше нет никаких друзей. Растеряла всех до единого в каком-то безумном вихре повседневных дел, но друзья лишь смеялись ей вслед. Вечеринки-бутылки-порошок, вот что для них "повседневность после восемнадцати лет"; Кира даже знать про это не хочет.

Все, что у нее осталось это мальчик-который-вечно-улыбается; с ярко-бирюзовыми глазами и пакетом с золотой рыбкой в руках. Она назвала его Май, потому что мальчик был по-весеннему расшит капельками теплого дождя, или потому как он смеялся, будто вселенная просыпалась на землю звездными искрами пыли.

Май говорит, что его рыбка Рейчел исполняет желание, но взамен забирает что-то ценное. Кира не боится его предостережений и про себя шепчет: "хочу найти настоящего друга".

Никто на свете не знает, каким должен быть настоящий друг. Одни считают, что он должен понимать их даже не с полуслова, а полумысли, как будто в этом имеется хоть какой-то интерес. Другие нахально бросают: "Пусть не предает, и этого хватит".

Кира думает, что её настоящий друг должен быть лучше и счастливее её самой, чтобы хоть у кого-то было то, что она никогда не получит. Кира знает, она больше никогда не встретит человека прекраснее, чем застенчивый Май. Благоухающий жизнью, кудрявый мальчишка, что вытаскивает ее из пучины депрессий своими открытками в виде весенних улыбок.

Май одет в джинсовый комбинезон и оранжевую футболку, на руках сплетенные фенечки с её именем, он смеется и улыбается 24/7, и Кира, иной раз идя с ним за руку по перекрестку, меняет свое желание на "хочу быть беспечным маем".

Вместе они рисуют акварельные портреты друг друга, вырезают из библиотечных книг цитаты и приклеивают на стену, покупают всевозможные сорта мороженого и съедают за один вечер; просто спасаются от въевшегося под кожу одиночества. Люди смотрят на них странно (Кира замечает не один раз), но потом Май достает откуда-то баночку мыльных пузырей и сомнения вмиг улетают в небо, подхваченные легкими пузырьками.

Но однажды старшая сестра спросонья заваливается в ванную, где Кира пытается не подавиться мятной зубной пастой от смеха, а её лучший друг строит рожицы, и бесцеремонно спрашивает: с кем ты разговариваешь?

Кира смотрит по-оленьи глупо, хочет уже превратить это в очередную шутку (что ты несешь, Ксюша, это же мой лучший друг Май), только вот сестре совсем не смешно.

Май душит очередной смех в миндалинах горла, поднимает глаза в бирюзовую крапинку и вопросительно смотрит на Киру. В тех самых крапинках морем волнуется и плещется давно забытое чувство - недоверие. В пространстве застывает огромный айсберг и делится кратно на сестру и Киру.

Он начинает плакать. Он начинает выть, как обезумевший в четырех белых стенах. Он начинает орать: почему она не видит меня? почему ты никогда мне этого не говорила?

От пронзительного визга мальчика Кира чуть не сходит с ума, хватается за бортик ванны и просит Мая успокоится. Сестра убегает за телефоном; тонкая стена пропускает звуки и отчетливо слышно, как она набирает мать и сбивчиво тараторит о том, что у Киры опять видения.

Внутри Киры что-то обрывается. Надламывается крохотный кусочек веры в дружбу. В горле сквозит невысказанная обида, слезы скапливаются где-то на внутренней стороне глаза и мгновенно высыхают.

"пожалуйста, май, не смотри так, будто я предала тебя".

Мальчик не затыкается ни на секунду. Вымышленный Май все никак не может понять, что он настоящий друг, потому что люди, созданные больным воображением, понимают всё с полумысли и никогда не предают.

Через пару часов с работы приезжает перепуганная мать; Киру, в которой уже плавно растекается снотворное, укладывают на кровать, заворачивают в одеяло, как безмолвную тряпичную куклу, но перед уходом матери та успевает просипеть внезапно ослабшим голосом: "пожалуйста, скажи ему, что он реальный".

* * *

Время будто проходит сквозь нее. После исчезновения Мая Кира не знает, куда засунуть голову и завыть голодным волком.

Одиночество, как серная кислота, разъедает альвеолы.
А ведь он клялся, что теперь это слово под запретом.

В конце августа у матери лопается последнее терпение; она вытаскивает Киру за руки (за волосы) с кровати, выдергивая из ушей наушники, и ведет в медицинский институт. Думает, что от смены обстановки станет легче, но меняются лишь стены, а не чувства.

Мельком слушая нудную экскурсию, в кабинете анатомии Кира замечает высокого парня, что травит свои совсем не смешные шутки собравшимся в кучку девушкам. Он каждую секунду нервно проводит рукой по шее, а студентки всё никак не отстают, смеются так, будто они выброшенная на берег рыба, задыхающаяся на морозном ветре.

Запуганный взгляд, дрожащий уголок губ, обкусанные ногти, - ему совсем неуютно в таком эпицентре повышенного внимания; и как же хорошо он умеет скрывать свои эмоции.

Кира прислоняется спиной к подоконнику, задумчиво водя пальцем по крошливому дну кармана и гоняя конфету во рту. Не хочется вспоминать о том, что прошло уже два месяца тринадцать дней и пять часов, долгих, утомительных, изматывающих нетерпеливую душу, что жаждит общения, но это словно клеймо на лбу; постоянно чувствуешь неприятное жжение, что никак не проходит, а стереть-то не получается.

Май ушел, но обещал (?) вернуться. Вот только он единственный, кто не умеет исполнять людские желания.

Слезы скапливаются на подбородке, зависая над полом огромной солёной каплей и от очередного взрыва хохота падая вниз. Кап-кап, Кира слышит, как жизнь медленно прокручивает её в своей железной мясорубке, мешая сломанные детские мечты вместе с трупом золотой рыбки и недорисованными акварелями.

- Всё в порядке? - наверное, он очень рад избавиться от назойливого внимания своих поклонниц, поэтому сейчас стоит здесь, с теплой рукой на плече рыдающей Киры.

Хватает лишь одной секунды, чтобы понять, что его жалость похожа на пластмассовую игрушку с надписью сбоку "made in china".

Да и чем ты вообще можешь помочь мне, звёздный мальчик?

Она раздраженно скидывает его руку, закидывает сумку на плечо, так что там похоже телефон разламывается надвое, и бежит прочь от этого сумасшедшего вихря из будто склееных под копирку студенток, высокого парня с дрожащими губами и непрекращающегося зова одинокого волка в сердце.

Вот только, куда ты сбежишь от неизбежного?

* * *

Так начинается их история. В общем-то, история и не должна была существовать, только если бы высокий парень не жил по соседству с её бабушкой.

Начавшийся затяжными дождями сентябрь знакомит (сталкивает лбами и крепко связывает канатами) их заново. Кира узнает, что он только что встретил свою восемнадцатую осень, замечает на его руках татуировки из куда-то улетающих птиц и чувствует себя вновь воскресшей. Артём, как оказалось, просто обожает смотреть на молнии в вечернем небе и немножко на современное искусство, пьет исключительно чай с лимоном, а на горле у него Большая Медведица из родинок.

Кира слушает и усмехается, ведь всё обратно пропорционально её акварельным пейзажам, синякам под глазами от вечных истерик в подушку и мятным пряникам. Но это нисколько не мешает Артему заменить (нет, это просто на время) Мая.

И тогда они будто срываются, бегут прямо на бетонную стену, ломая внутренние тормоза, не боясь разбиться, ведь жизней у опьяненных свободой и счастьем, как у кошки, девять, но помноженное на бесконечность.
Оба забываются в бесчисленных стаканах алкоголя на вечеринке. Оба купаются голыми в ледяном и грязном пруде. Оба наедаются попкорна на скоростной карусели, после чего их весь вечер тошнит. Оба страстно влюбляются в жизнь. И в друг друга?

Артём ловко подбирает пазлы к сердцу Киры.

Их веселье все ещё хранит отголоски болезненного прошлого Киры, её отчаянных попыток вернуть Мая обратно; чувствуется эта невидимая стена, что мешает ей в конец расслабиться. Она рассказывает Артёму о своем единственном лучшем друге, когда они лежат на крыше, укрытые в теплое покрывало, и парень учит её загадывать желания на звезду, которая в этот вечер почему-то не хочет падать. Он слушает её с прищуром хитрых серых глаз, внимательно и сосредоточенно. Кира изливает из себя незаполненную пустоту, такую наболевшую, что та уже давно превратилась в застывший ком из выхарканного сердца и легких, мешающий свободно дышать.

- Мне стало легче, - наконец говорит она, когда плакать дальше становится уже невмоготу.

- Врёшь, - спокойно констатирует Артём, не смотря в её сторону. - Тебе до сих пор больно. Время лишь приказывает боли тревожить тебя поменьше, но не заставляет уйти навсегда.

Кира молчит, не зная что ответить, хотя ещё какие-то слова были бы здесь неуместны.

"господи, неужели я нашла его? нашла того, кто меня понимает. и даже не с полумысли, а полувздоха, " - шепчет она вслед уходящей с небосвода бледной луне.

Смущенная, она укладывается обратно на покрывало, Артём прижимает её к себе локтем, и Кира расслабленно выдыхает. А потом разочарованно замечает небольшой засос рядом с его острой ключицей.

* * *

Они не разговаривают целую неделю. Кира пытается узнать, в чём дело, но его телефон упорно не принимает звонков.

Если бы можно было, то уже давно вся планета погрязла в изливающихся из её нутра беспокойных, тревожных мыслях.

Злость внутри Киры живёт ровно до того времени, как подруга присылает ей подозрительные видео и просит срочно посмотреть. Рука будто самовольно кликает по ссылке.

Улыбающееся лицо Артёма крупным планом. Укуренные, обдолбанные нотки в его голосе. Танцующие девушки, полутьма, разбитая бутылка виски - всё, как полагается. Кире-ли об этом не знать. Бывшие друзья (и любовники) похожи на друг друга до тошноты; ничего нового.

Непонятная ругань. Крики. Возмущения. Артёма пинают в живот. Жалобные стоны. Попытки утихомирить. Его раздевают. Бьют чем попало и куда попало. Ставят на колени. Издёвки. Плевки. Сломанный пополам статус богатенького мальчика. Огромная кувалда по сознанию.

В себя она приходит постепенно; по беззвучному шепоту, бесперерывным звонкам. Разобранный на запчасти мир складывается постепенно. Заново выстраивается защитная оболочка, оберегающая стена, сквозь которую смогли прорваться внутренние демоны из чёрной реальности. На этот раз она будет прочнее.

Сначала Кира делает вид, что ей на всё произошедшее плевать. Артём, как оказалось, не целиком состоит из радужных мечтаний, воздушных обещаний, безоблачных надежд, даже его сахарное сердечко разъели трупные черви людской ненависти.

"Мы можем просто поговорить?"

"Что ты им сделал?"

"Родился не в той семье."

Затем её снова ломает пополам неожиданное признание матери.

Артём приползает на стертых в кровь коленях через месяц. Стучит в дверь, грозит выломать её. Кира, свернувшись в углу коридора, молча слушает его рыдания и крепко сжимает кусок порванной фотографии в руке.

До её слуха доносятся какие-то возгласы, надрывные вздохи, фразы, и защитная стена срабатывает на раз-два, уберегая её от истерик.

"я ничего не слышу. не вижу. не чувствую. меня ничто не тревожит. меня ничто не тревожит. всё замечательно. всё замеча..."

- Я просто защищал честь своих мам. Ничего большего. Никто не виноват в том, кем являются его родители. Разве я мог выбрать себе семью при рождении? Или ещё кто-либо другой? Всем плевать, что они самые заботливые и ответственные мамы на свете, главный их изъян в том, что их две? - Артём срывает голос в попытке достучаться до неё.

Он невольно вспоминает, что недавно у него появились собственные ключи от её квартиры. Слышится скрип входной двери. Он подползает ближе к бесчувственно уставившейся взглядом в стену Кире, которая своим бледно-тошнотворным видом способна испугать даже мертвеца, и замечает её крепко стиснутые пальцы.

На смятой фотографии улыбающийся кудрявый мальчик в темно-голубом комбинезоне. К груди он нежно прижимает маленький, наполненный водой, пакет с золотой рыбкой.

- Ты хочешь знать, кто это? Май. Мой вымышленный друг. Мой младший брат, разбившийся на заброшенной стройке. Я сошла с ума после этого. Я начала думать, что он воскрес и стал моим новым другом. И они ничего не сказали мне. Предпочли оставить всё, как есть. Только пичкали меня антидепресантами 24/7.

Кира надеялась услышать хоть слово от потерянного звёздного мальчика. Хотя, какой ты звёздный, если кровь твоя испорченна?

Тишина, своей густотой разбавляя пространство, раздражает её. Затыкай все щели и дыры, чтобы через них не вытекла твоя тщательно скрытая правда.

- Я знаю, мы не идеальны. Ты совсем не обыкновенная девчонка из моего института, а сумасшедшая, помешанная на смерти младшего брата, несмирившаяся с его потерей и предпочитающая выдумать его образ, чтобы было спокойней; я - лабораторный удавшийся эксперимент, не знающий своего отца-донора, думающий, что жизнь - это пестрая карусель из только хороших моментов.

- У нас остались ещё шансы?

- Давай... Давай просто попробуем отпустить боль. Я научу как.

На горизонте своих желаний она мечтала покорить подводную Атлантиду, разрисовать потолки в своей квартире, он - собрать гербарий из всех растений мира и создать собственную серию комиксов, но веревка поперек горла ломает не только шею; надежды, жизнь её матери и сестры, рекорды заголовков в газете.

Золотая рыбка за настоящего друга и беспечного мая отбирает дыхание.

От автора: этот рассказ я посвящаю одному очень хорошему человеку macberlykim, которого я хочу поддержать (но ты можешь не читать всё выше, это не так важно). Здесь очень много меня, даже с лихвой. И смысл очень страннен.