Соня сжимается в маленький комочек, сидя на самом краю крыши. Слез уже почти нет, они застыли где-то внутри.

Под ногами уснувший город, грязные листья на асфальте и совершенно безразличные ко всему люди.

У Сони под ребрами застряло дикое желание спрыгнуть. Не в пустоту, а так, чтобы все увидели. Чтобы вызвали пожарных, психологов, чтобы на коленях умоляли одуматься и спуститься.
Хоть на час почувствовать себя нужной.

Алина пытается помочь Соне подняться. Пытается образумить ее, остановить, уберечь - /не делай этого, глупая, вся жизнь еще впереди/. (уебские отговорки, все как одна похожие на друг друга, будто вычитанные из громадного справочника "как остановить суицидника. 365 причин на каждый день")

Ее попытки остаются без внимания.

- Они меня не любят, - выдавливает из ослабших артерий вздох Соня. - Не любят совсем.

- Зачем ты так? - умоляет Алина. Эта солнечная девочка не понимает разочарования, не понимает Соню и ее проблемы. Алине бы уйти отсюда и остаться украшать комнату к празднику, а она бесполезно торчит здесь, мешая случиться (не)случайности.

- Захожу домой, а они: "привет, что так поздно со школы?" И деньги на бутылку суют в руки. Сходи, мол, доченька, сделай доброе дело, - голос неожиданно начинает скрипеть, как если ржавым гвоздем по железу, и Алина не слышит в нем ноток боли, потому что все тщательно скрыто.

Алина не видит во всем этом подвоха. Алина вообще не должна это делать, но она медленно подползает к подруге, прижимая озябшие ладони к ее плечам, и начинает медленно растирать их, пытаясь расслабить.

Но только нихуя не помогает.

- Я ведь всю неделю дома не появлялась. Ушла во вторник, а пришла в понедельник. Они даже не заметили. Они меня не любят, - начинается круг по новой. Всхлипывания, истерика, затишье. Идиотский жизненный цикл.

У Сони нет сил даже просто на вздох; глотка запечатана многолетней чужой ложью, а поперек горла, не давая уйти из этих бесплодных земель, встала беспомощность.

- Я не их дочь. Не их, понимаешь? Свою-то они бы любили, - жалобный стон глохнет в тишине. Хочется крикнуть эту правду на всю улицу, так чтобы весь мир одумался и пожалел ее.

Все намного серьезнее, чем представляла себе Алина.

Алина не знает слов утешения. Она не знает, что делать в случаях, когда понимаешь, что ты подкидыш. Когда на полу в разгромленной квартире валяются пожелтевшие бумаги об удочерении и на каждой кровавая печать: "не мой. не наш. ничей."

Не их. Чужой.

Соня замолкает на секунду,
она устала так жить.

Алина не успевает даже вскрикнуть вслед улетающему телу.