Боль­но. Не­выно­симо боль­но. Ощу­щения из раз­ря­да «те­бя прок­ру­тили в мя­соруб­ке раз эдак трид­цать и свер­ху ещё хо­рошень­ко по­топ­та­лись».
О бес­числен­ных пе­рело­мах, ца­рапи­нах, рва­ных ра­нах и сса­динах да­же ду­мать не хо­телось. Да, они за­жива­ли, мед­ленно, но вер­но за­жива­ли, од­на­ко боль разъ­еда­ла соз­на­ние, и Юн­ги про­валил­ся б в тем­но­ту раз и нав­сегда, ес­ли бы не Нам­джун. Тот тряс­ся над ры­жим, не спал сут­ка­ми, не от­хо­дил ни на мил­ли­метр, да­же на ра­боту пол­ностью за­бил и ос­та­вал­ся ря­дом 24 ча­са в сут­ки. 
На тре­тий день Юн­ги пе­рес­тал про­вали­вать­ся в за­бытье и слу­шал, как Нам­джун врёт в те­лефон­ную труб­ку ма­тери, что «всё прос­то за­меча­тель­но, луч­ше быть не мо­жет», ви­дел, как пле­щет­ся вол­не­ние и страх в его гла­зах, ви­дел и ни­чего не мог по­делать. Рёб­ра срос­лись, но всё ещё бо­лели, так что о прев­ра­щени­ях не мог­ло быть и ре­чи. 
А ещё волк ос­та­вил от­ме­тину на мор­де Шу­ги. Ца­рапи­на на ле­вом гла­зу, на­чина­юща­яся от бро­ви и до­ходя­щая до ще­ки. Страш­ная, ши­рокая и, по­чему-то ни­как не за­жива­ющая. Да­же, ког­да Юн­ги смог-та­ки прев­ра­тить­ся к ве­черу чет­вёрто­го дня, след от вол­чих ког­тей ос­тался и те­перь баг­ро­вел, пе­ресе­кая ле­вое ве­ко. 
А Нам­джун бла­года­рил бо­гов за то, что сам глаз ос­тался цел.

Ры­жий ле­жал на кро­вати, гля­дя в по­толок, а в го­лове бы­ло пус­то. За­тишье пе­ред бу­рей. По­дой­ди сей­час Нам­джун с уте­шени­ями и со сво­им этим взгля­дом му­чени­ка, Юн­ги не вы­дер­жит и раз­ре­вёт­ся, а по­том нак­ри­чит на Джу­на (прав­да, по­ка не зна­ет за что), мо­жет, ра­зобь­ёт что-ни­будь и всё ос­тавше­еся вре­мя бу­дет ви­нить се­бя в про­изо­шед­шем. Он ку­са­ет гу­бы, по­тому что к гор­лу уже под­сту­па­ет ком, и зак­ры­ва­ет гла­за. В са­мом де­ле, ес­ли бы в тот зло­получ­ный день Юн­ги не спря­тал­ся в джу­новом са­рае, сам блон­дин сей­час бы жил, не зная бед и вся­ких там ры­жих ли­сов, со сво­ей ма­терью, ра­ботал в по­ле и уп­ле­тал бы вкус­ную ма­туш­ки­ну стряп­ню за обе ще­ки. Од­на­ко вмес­то это­го Нам­джун по­лучил укус, мать в боль­ни­це (всё из-за то­го, что ко­му-то взду­малось про­бежать­ся без брас­ле­та), не­досып и про­кушен­ную ру­ку. 
Бра­во, Юн­ги, ос­час­тли­вил пар­ня. 
Ры­жий поч­ти уже при­нял ре­шение уй­ти во что бы то ни ста­ло, как по­чувс­тво­вал не­весо­мый по­целуй. Нам­джун ед­ва кос­нулся гу­бами сле­да от ког­тей, за­тем спус­тился вниз по ще­ке, сли­зывая неп­ро­шен­ные слё­зы.

- Не плачь, - поч­ти нес­лышный шё­пот – и Шу­га не вы­дер­жал, да­вая во­лю на­копив­шимся эмо­ци­ям, стра­хам и пе­режи­вани­ям. Вце­пив­шись в нам­джу­ново пле­чо, он сод­ро­гал­ся от ры­даний, су­дорож­но всхли­пывая. Нам­джун гла­дил его по во­лосам, по спи­не, ак­ку­рат­но об­ни­мая, и шеп­тал уте­шитель­ные глу­пос­ти. А у са­мого сер­дце на кус­ки, пу­щен­ное че­рез ту же мя­соруб­ку, ког­да сквозь за­душен­ные всхли­пы про­рыва­лись сло­ва «прос­ти» и «уй­ду».

- Не от­пу­щу, да­же и не ду­май. Ус­по­кой­ся, ты не ви­новат, ду­рак. Да­же не смей ду­мать о том, что­бы уй­ти. Най­ду, при­тащу об­ратно и свя­жу. По­нят­но? – Юн­ги ки­ва­ет, пря­ча зап­ла­кан­ное ли­цо у Нам­джу­на на гру­ди. Внут­ри ще­мит, силь­но, боль­но, ви­на ме­ша­ет­ся с лю­бовью – ос­трые ощу­щения по жи­вому ре­жут. Но бу­дет боль­нее без Нам­джу­на. Во сто крат.

Нам­джун це­лу­ет его в щё­ку, мяг­ко гла­дит и об­ни­ма­ет. Та­кая не­зас­лу­жен­ная неж­ность, что обид­но до про­тив­но­го. Юн­ги за­кусы­ва­ет гу­бу, что­бы сно­ва не раз­ре­веть­ся, но на это уже не хва­тит сил – го­лова рас­ка­лыва­ет­ся по­полам, вис­ки пуль­си­ру­ют и го­рит лоб. Он ус­тал. Бо­же, как он ус­тал. Шу­га про­вали­ва­ет­ся в тя­жёлый сон со свин­цо­вой го­ловой, чувс­твуя, как его об­ви­ва­ют лю­бимые ру­ки.

***

Чёр­то­во чувс­тво де­жавю нас­ти­га­ет Юн­ги пос­ле про­буж­де­ния. По­тому что свет­ло­воло­сый ря­дом не об­на­ружи­ва­ет­ся, воп­ре­ки ожи­дани­ям. Де­лая внут­ри се­бе за­мет­ку «отом­стить», Юн­ги про­бу­ет встать. Го­лова не кру­жит­ся, рёб­ра не бо­лят и все ра­ны пол­ностью за­жили. Хо­тя не все, вспом­нил Юн­ги, про­водя паль­ца­ми по ще­ке. Шрам да­же кор­кой не пок­рылся и от­чётли­во ощу­щал­ся под по­душеч­ка­ми паль­цев. Ры­жий при­уныл. Те­перь он не та­кой кра­савец, как рань­ше, и во­об­ще вче­ра раз­вёл ку­чу сы­рос­ти. Ста­ло стыд­но и не­лов­ко, Шу­ге рас­хо­телось по­падать­ся Нам­джу­ну на гла­за, од­на­ко не ус­пел он опус­тить­ся об­ратно на кро­вать, в про­ёме по­явил­ся сам хо­зя­ин до­ма, по­дошёл, об­нял, за­рыв­шись но­сом в ме­довые во­лосы, и ска­зал:

- Доб­рое ут­ро, со­ня. Как са­мочувс­твие? – ры­жий еле слыш­но от­ве­тил, что в по­ряд­ке, и ему сно­ва за­хоте­лось раз­ры­дать­ся. Да что же это та­кое?! За­вязы­вай, тряп­ка. Юн­ги мыс­ленно на­давал се­бе по­щёчин, вздох­нул и по­тянул­ся за ут­ренним по­целу­ем.

- А я ра­мён сде­лал, - гор­до объ­явил Нам­джун, отс­тра­нив­шись. Он си­ял, как на­чищен­ный мед­ный чай­ник, и Юн­ги впер­вые за нес­коль­ко дней улыб­нулся.
- И ни­чего не раз­бил? А ну ру­ки по­кажи. Смот­ри-ка ты, ни еди­ного ожо­га. Прог­ресс, Нам­джу­ни, при­ми мои ис­крен­ние поз­драв­ле­ния, - пос­ме­ива­ясь, Юн­ги уто­пал на кух­ню, ибо же­лудок уже поч­ти слип­ся с поз­во­ноч­ни­ком, за та­кое-то вре­мя. 

- Что де­лать бу­дем? – спро­сил Джун, ког­да они сы­тые сва­лились на ди­ван.
- Без по­нятия. Я бы про­валял­ся на этом прек­расном ди­ване всю жизнь.
- Ле­нивая зад­ни­ца. Мо­жет, схо­дим ку­да-ни­будь? Я от­сы­рею и пок­ро­юсь пле­сенью в этом до­ме.
Юн­ги с не­кото­рой тре­вогой пос­мотрел на блон­ди­на, а по­том на дверь. 
- Ты всё ещё бо­ишь­ся вый­ти? – ти­хо спро­сил Нам­джун и до­бавил: - Он умер, Юн­ги. Его боль­ше нет. Нам ни­чего не гро­зит боль­ше.
Ры­жий дол­го раз­ду­мывал над его сло­вами. Ког­да Джун ре­шил, что тот от­ка­жет­ся, Шу­га ре­шитель­но встал и мах­нул ру­кой.

- Пой­дём, - в го­лосе скво­зила не­уве­рен­ность.
- Я бу­ду за­щищать те­бя, че­го бы мне это ни сто­ило, - про­из­нёс Нам­джун, заг­ля­дывая пар­ню в гла­за.
- Я ни ра­зу не прин­цесса, что­бы ме­ня за­щищать, - бур­кнул ры­жий и скрыл­ся за дверью, прок­ри­чав, что «вся­ких мед­ленных блон­ди­нов» ждать не со­бира­ет­ся.
Джун ус­мехнул­ся и по­шёл до­гонять «не прин­цессу».

Пос­ледний ме­сяц ле­та вы­дал­ся жар­ким и с вне­зап­ны­ми про­лив­ны­ми дож­дя­ми, пос­ле ко­торых вкус­но пах­ло и воз­дух све­жел. Нам­джу­ну и Юн­ги пос­час­тли­вилось по­пасть под один из них. Пар­ни вы­мок­ли до ни­ток, но до­мой об­ратно не пош­ли – слиш­ком кра­сиво блес­те­ли кап­ли на тра­ве да и не­пов­то­римый за­пах ще­котал ноз­дри. Единс­твен­ное, что нем­но­го на­руша­ло идил­лию – Шу­га, ко­торый так и но­ровил при ви­де че­лове­ка спря­тать­ся за ши­рокую джу­нову спи­ну, жут­ко стес­ня­ясь сво­его увечья. Ему ка­залось, что он выг­ля­дит те­перь как раз­бой­ник с боль­шой до­роги. И как ни ста­рал­ся блон­дин его убе­дить в том, что с этим шра­мом Юн­ги выг­ля­дит да­же ещё кра­сивее и не­обыч­нее, тот упи­рал­ся до пос­ледне­го. 
А ведь Нам­джун не врал. Рос­черк ког­тя от­нюдь не пор­тил внеш­ний вид ры­жего, а, на­обо­рот, при­давал не­кую экс­тра­ваган­тность и ос­тро­ту. Ес­ли, ко­неч­но, не при­нимать во вни­мание об­сто­ятель­ства, при ко­торых был по­лучен этот сво­еоб­разный ак­сессу­ар.

На­конец Юн­ги пе­рес­тал еже­секун­дно цеп­лять­ся за Джу­на, сок­ру­шать­ся по по­воду не­зажи­ва­ющей ца­рапи­ны и бо­лее-ме­нее спо­кой­но ша­гал ря­дом, ло­вя за­ин­те­ресо­ван­ные взгля­ды от ред­ких про­хожих. 
- Чё они пя­лят­ся? Шра­мов не ви­дели? – про­вор­чал Шу­га, щу­рясь на ка­кого-то зе­ваку, ко­торый сов­сем уж бес­це­ремон­но раз­гля­дывал пар­ней.
- Те­бя тут поч­ти не ви­дели. Ты, счи­тай, чу­жак. Не ус­пел при­ехать – и уже прик­лю­чений на­шёл… на глаз, - хи­хик­нул Нам­джун, уво­рачи­ва­ясь от пин­ка.
- Спа­сибо за под­дер­жку и со­чувс­твие, - на­дул­ся Юн­ги.
- Лад­но-лад­но, я ж по­шутил, не оби­жай­ся, ры­жик, - при­мири­тель­но ска­зал блон­дин и по­лез об­ни­мать­ся.
Осоз­нав, что Юн­ги не от­ве­ча­ет, Джун взгля­нул и уви­дел, что тот нап­рягся, под­жал гу­бы и при­щурил гла­за, выс­матри­вая что-то вда­леке. 
- Эй, ты че­го?
- Ни­чего не чувс­тву­ешь? Вер­нее, ни­кого?
Нам­джун зак­рыл гла­за и скон­цен­три­ровал­ся на ощу­щени­ях. Пах­ло в ос­новном людь­ми, чувс­тво­валось толь­ко их при­сутс­твие, но вско­ре Джун уню­хал со­вер­шенно не люд­ской за­пах. Стран­ный, вы­деля­ющий­ся сре­ди всех, яр­кий и въ­ед­ли­вый. Цит­ру­совый. 
- Чувс­тву­ешь? – хрип­ло спро­сил Шу­га.
Блон­дин кив­нул и по­вер­нул го­лову в сто­рону за­паха.
На пус­той тро­пин­ке по­казал­ся че­ловек. По ме­ре то­го, как он приб­ли­жал­ся, цит­ру­са в воз­ду­хе ста­ло боль­ше и до­бави­лось ещё од­но чувс­тво. Чувс­тво зве­ря. Пар­ни пе­рег­ля­нулись – ещё один обо­ротень? Нез­на­комец был уже на рас­сто­янии де­сяти мет­ров, ког­да оба ли­са учу­яли: волк!

Мо­лодой пар­нишка, с ви­ду млад­ше и Юн­ги, и Нам­джу­на, он ос­та­новил­ся за ка­ких-ни­будь пол­то­ра мет­ра от них и при­вет­ли­во улыб­нулся.

- При­вет, лисьи мор­ды, - апель­си­новый волк зас­ме­ял­ся, гля­дя на офи­гев­шие ли­ца ре­бят, - ме­ня Пак Чи­мином звать, а вас?