— У нас больше нет никаких зацепок, — комиссар потёр переносицу. — Наши руки снова связаны.

— Но мы можем развивать мысль о нумеровке жертв, — в разговоре один на один с Чон Дольcу, Хёнджин чувствовал себя лидером отряда, и также чувствовал ответственность, что легла на его плечи.

— Думаете, что у этого есть развитие? Жертв становится всё больше и больше... — мужчина был на удивление спокоен, xто даже пугало Хвана.

— Мы хотим найти ещё доказательства. Они никогда не делают что-то просто так, и мы думаем, что в нумеровке есть свой, какой-то тайный, смысл.

— Нам стоит разобраться с этим как можно скорее, уже нет времени тянуть.

— Я вас понял, комиссар Чон, — Хёнджин опустил корпус немного вниз, сгибаясь в поклоне, намереваясь уйти.

— Постой, — остановил его голос мужчины. 

— Да, комиссар Чон? — парень вернулся на своё место.

— Что с состоянием Кью? — промолвил он, подняв взгляд на собеседника. — Её приступы не повторялись? Мы не можем проверить её состояние сейчас, потому что все заняты сейчас.

— Мы ничего не наблюдали за ней такого, в последнее время, — честно ответил Хван, задумавшись.

— Возьми это, пожалуйста, — Чон Дольсу протянул парню небольшую белую пластиковую коробку лекарств. — Пусть это будет у тебя на всякий случай. Её приступы могут появится когда угодно, и будет лучше, если это будет у тебя, Хёнджин, — мужчина впервые за долгое время обратился к нему по имени. — Ей необходимо дать две таблетки, и через время приступ пройдёт, — рассказал дальнейшие инструкции он. — Надеюсь, я могу на вас положиться.

— Хорошо, комиссар Чон, — Хван поджал губы. — Я прослежу, чтобы всё было в порядке, — он снова согнулся в поклоне, после чего вышел из кабинета.

«Неужели состояние Кью может стать для нас помехой?» — снова опустив взгляд на лекарства в своей руке, мысленно спросил он себя, даже не надеясь найти ответа.

— Комиссар Чон прав: мы должны разобраться с этим как можно быстрее, пока жертв не стало ещё больше, — находясь в пустом коридоре, его слова отдавались тихим эхом, что, казалось, вносило что-то ужасающе в его тон. — Пора уже покончить с этим.

***

Страна жила в страхе последние два года, и всё было виною дела их рук. Они были неуязвимы, непредсказуемы и неуловимы. Они никогда не оставляли косвенных и прямых улик за собой, и именно поэтому до сих пор оставались на воле. 

Именно они стали за эти два года всадниками апокалипсиса в Корее — их боялись, их никак не могли поймать. Именно они были вершителями жалких судеб жалких людей, как думали сами.

Их прозвали сумасшедшими, но они и были именно такими. Выжившие из ума, лишившиеся каких-либо моральных принципов, готовые убивать, только чтобы получить долгожданное веселье, чтобы почувствовать себя богами, вершившие судьбы. Чтобы только доказать, что один из них определённо может быть изощрённей другого. Показать свою силу и свои возможности, всю свою злость вымещать на телах простых жалких людишках, которые были выбраны новой игрушкой на эту ночь. Новым развлечением и новой жертвой.

Их никогда не беспокоила смерть. Они её не боялись, ведь почти что были её олицетворением сейчас. 

Запах крови, которым был пропитан почти каждый миллиметр их убежища, был для Них дурманом, что заставлял жаждать смерти всё больше и больше. Запах смерти. Они, кажется, чувствовали его, словно они и был олицетворением их самих.  И это было чистой правдой, которую скрывать не было никакого смысла, ведь об этом уже знала вся Корея. 

Об их деяниях твердили всюду. Их ненавидели, их презирали, все желали их смерти, абсолютно все были настроены против Них, ведь из-за их рук теперь мертвы люди.

Они чудовища. Настоящие чудовища, которых уже давно должны были приручить, но их никак никто так и не мог поймать, ведь, казалось, они были словно приведения, фантомы и призраки, что словно гром среди ясного неба появлялись, и тихо исчезали, оставляя очередное тело.

Когда их жизнь дошла до такого? Когда начался весь этот ад, который приносил удовольствие только им? 

Неужели это прошло тогда, когда они спятили, став сумасшедшими, руки которых полностью были испачканы кровью несчастных людей, что стали их целью для ночного убийства? 

Для Них очередное тело, найденное утром следующего дня, ничего не будет значить вовсе. Они поставят на безжизненном теле клеймо, — номер — что будет лишь знаком кому принадлежит данная работа, а в дальнем углу появится новый холст — картина, написанная кровью жертвы, что будет трофеем для убийцы. 

Они не знали уже границ, преследуя всего одну цель: доказать кто лучше. Показать себя, убедить другого сдаться, и в конечном итоге выиграть. Их не волновало ничего: ни количество жизней, что они отнимали, не то, что отныне они стали дьяволами, что ни перед чем не остановятся, ведь им приносит это удовольствие.

Они получали дьявольское удовольствие, смотря в заплаканные глаза жертвы, слушая голос, который молил о пощаде, чувствуя страх, который повисал в воздухе в такие моменты, осознавая что вот-вот и от этого останется всего тело, которое на утро появится у людей на глазах, чтобы те лицезрели новое убийство, которое, как считали они, было прекрасно, лучше предыдущего, которое было более совершенно, чем предыдущие.

Они чувствовали эмоции жертв перед смертью, давали им последнее слово, перед тем, как выпустить всю жизнь из израненного и измученного тела, пережившие пытки и страдания. Чувство страха перед ними, что чувствовали  жертвы, было для них слаще всякого лакомства на Земле. Они наслаждались тем, что делали, хоть и ставили на кон человеческие жизни. Но это не заботило их вовсе, ведь Они — дьяволы воплоти.

***

— Должны ли мы наведаться в дом, который принадлежал самой первой жертве? — Юнсу держала в руках небольшой клочок бумаги, на которым почерком Хёнджина был выведен адрес.

— Там могут быть улики, даже не смотря на то, что прошло уже много времени, — поддержал мысль Ёнбок, беря в руки шлем.

— Мы должны отправиться сейчас, — Хван поправил свою маску. — У нас остаётся всё меньше и меньше времени.

— И что мы найдём там? — девушка с читаемым вопросом в глазах, обводит парковку, на которой сейчас стояли их мотоциклы, взглядом, останавливая его на парнях, что стояли напротив.  

— Хотя бы что-то, что поможет продвижению дела, — начал Хван. — Сейчас даже мелкая деталь может показаться бесполезной, но когда картина будет полностью собрана, возможно, именно эта небольшая деталь станет ключевой. 

— Хорошо, — выдыхает девушка, надевая шлем. — Я хочу покончить с этим как можно скорее, — после её слов послышался рык двигателя. — Веди нас, Принц.