А люди ведь не учатся на своих ошибках?         

     Я никогда не входила в то число девушек, которые бы слепо следовали за парнями, никогда не гналась за внимание, пускай и читала миллионы ванильных, пробирающих до дрожи, цитат о любви, но никогда не захлёбывалась слезами, думая о том единственным, неповторимом, завладевшим каждой клеточкой моего сознания. Понять плачущую от боли Чеён, которая в сотый раз сходилась с Чимином, со своим бывшим, я никак не могла. Не могла смириться с тем фактом, насколько же сильной бывает любовь, насколько она ослепляет нас, что даже самые омерзительные, гадкие слова и поступки, от которых так и тянет блевать, затмеваются всепоглощающей любовью.

     А что такое любовь?         

     Да вообщем-то я не знала, да и не хотела знать этого.        

     Лучше бы так и жила в неведении.         

     Это было бы намного лучше, нежели влюбиться в чёртвова придурка по имени Чхве Субин. Его едкая улыбка пробирала до дрожи, хватало одного взгляда на него, чтобы всё то, что я раньше так призирала, потеряло какой-либо смысл. От него всегда пахло сигаретами вперемешку с каким-то цитрусовым ароматом, я никогда не могла понять, что же мне нравилось в нём больше: его до дури одурманивающий запах плохого парня или же приятные апельсиновые нотки, которыми была пропитана его одежда.        

     В детстве я всегда любила апельсины, помню, как дедушка покупал их каждые выходные и, просыпаясь с утра, я бежала на кухню лишь с одной мыслью, что на столе будут лежать апельсины, а рядом будет сидеть дедушка, на лице которого будет играть его мягкая улыбка. Он скажет по своему обыкновению: — «Йеджи, сегодня в магазине была акция, так что я не удержался и купил вам с мамой витаминов». Я знала, что никакой акции не было, апельсины всегда стоили дороже обычной пачки риса, но несмотря на это, дедушка знал о моей любви к спелому вкусу фрукта, потому и тратился каждые выходные на них. А ведь выходные были любимой частью недели для меня. Не только из-за долгожданного отдыха. Нет. Я каждый раз просыпалась, зная, что на кухне меня будет ждать ярко-оранжевый подарок и заряжающие на весь день истории от дедушки. Так продолжалось до того самого момента, пока он не покинул нас. Прошло уж семь лет с того момента, а я всё ещё помню ту тёплую, согревающую изнутри улыбку, от которой появлялся смысл просыпаться по утрам.        

      Субин был похож на дедушку.         

      Не знаю, аромат ли, который уже навечно впитался в его серую футболку, напомнил мне о самом родном человеке, или же улыбка, такая же тёплая и пронзающая до глубины души.         

      Вот только прошло время, и я поняла, что между ними не было ничего общего.         

      Чхве Субин, ты был настоящим ублюдком, который показал своё нутро лишь спустя время. Заставлял себя ненавидеть, твои слова ранили сильнее стрелы с острым наконечником, твои громкие заявления пронзали насквозь, — «Прости, мне стало скучно, поэтому не рассчитывай на меня», а после ты любил добавлять, — «Но если вдруг станет очень скучно — пиши, я готов поболтать». Твоя чёртова жалость нигде не встала мне, поверь уж, но вот в чем был парадокс, каким бы ты не был придурком, к тебе тянуло.         

     И за это я больше всего ненавидела себя.        

     И вот пришёл мой звёздный час, когда я включала слащавые песни, оставшись наедине в комнате, читала ванильные цитаты про любовь и захлёбывалась слезами. Сердце разрывалось на тысячи осколков от переполняющей боли, от всех тех воспоминаний, которые ты подарил мне за последние месяцы, а после так нагло растоптал.         

      Ты ведь просто игрался?         

      К чёрту, мне не требовалось твоего ответа, ведь я знала, что именно так и было.         

      Ты был эгоистом, который никогда не думал о других. Тебе казалось, что ты на голову выше остальных, умнее, но на самом деле ты просто любил самоутверждаться за чужой счёт.         

     Ты же любил самоутвердиться за мой счёт, ведь так?         

     И вот когда ненависть переросла в смирение, я была готова отпустить тебя, вырвать этот запятнанный листок из блокнота, под названием «жизнь Хван Йеджи», и выбросить в мусорку, а лучше всего сжечь. Но что было забавным, ты вновь вернулся, стал извиняться и стал как-то складно врать, — «Прости, я был не прав, дела и нервы, но зла не держи, может встретимся около кафешки на Хондэ?».     

     «Пошёл ты к чёрту», — кричал мой разум, но сердце как-то тихонько шептало, — «Беги!». И почему-то среди всех громких, надрывающихся воплей разума, мне удалось услышать тихое шептание сердца.        

     Ведь правильно говорят, что люди не учатся на своих ошибках.