Сложно описать, как проходят все мои последующие дни, не прибегая к изжёванным метафорам.

Но они проходят. Мучительно, но быстро. Я постоянно на работе, иногда не закрываюсь до десяти вечера.
Дома тошно, иногда ночую у родителей, лишь бы отвлекаться. 

Январь наступает банально незаметно, и я говорю себе «нет», даже когда Чимин предусмотрительно присылает мне приглашение.

Я говорю себе «нет» с понедельника по воскресенье вплоть до двенадцатого декабря.
Поздним вечером этого предательского дня я еду к родителям и, когда они покидают гостиную, оставляя меня одного, включаю телевизор и попадаю на дораму.
Единственную дораму, ради которой Тэхён включал телевизор.
Я не знаю, какую именно серию крутят, но сразу же вспоминаю название.

Я смотрел ее вместе с ним, невзирая на то, что терпеть не могу дорамы, и даже эта, в конечном итоге, абсолютно мне не понравилась.

Я уже не в состоянии выключить или хотя бы сменить канал, и серия затягивает меня в прошлое, побуждая пудрить себе мозг, вспоминая, как Тэхён лежал на диване, закинув ноги на мой журнальный стол, и объедался непонятно чем всякий раз, когда начиналась серия. Как он всё время что-нибудь да комментировал, шурша пакетами от чипс, при этом умудряясь просить меня не шуметь, если вдруг я тяжело вздыхал, поражаясь происходящему на экране.

Я думаю о нем, уже когда сменяется программа и начинаются новости.
Думаю и в какой-то момент замечаю, что смотрю на свободное место на диване, глазами очерчивая примерный силуэт. Пытаюсь представить, что он сидит рядом.
Не знаю, сколько я трачу на это времени. Только потом прихожу в себя, уже зная, что завтра в 17.00 я буду стоять в чертовом «Орно».

Я почти не сплю и поднимаюсь рано. Привожу себя в порядок м еду в магазин, чтобы купить обувь и костюм, потому что тем, что у меня есть в единственном экземпляре, уже не один год, и мне не хочется ради них заезжать домой.

Смотрю на себя в зеркало и вижу дурака в чёрном приталенном костюме и лакированных туфлях.
Ничего не могу с собой поделать и опять сравниваю себя с владельцем строительной компании «Мериада», у которого идеальные укладки.
Мне так некомфортно. Хочется снять с себя только что купленный комплект, зайти в душ и смыть ощущение элитной шерсти со своей кожи.
В костюмах я чувствую себя ужасно, но сегодня я потерплю.
Потому что Чимин, этот назойливый мозгоправ, знал, что говорить: я понятия не имею, как упустить возможность увидеть Тэхёна снова.
Ненадолго. Издалека. Чтобы не портить ему день, потому что, черт возьми, я понимаю, что ему-то видеть меня совсем не хочется.

«Орно» - это отель с довольно популярным рестораном почти на самой крыше. Под прозрачным куполом, который за ночь щедро засыпало снежными хлопьями.

Я встретил Чимина уже женатым. Он был взволновал и слишком возбуждён, так что при виде меня шлёпнул по обоим плечам ладонями и сжал, повторяя, что безумно рад меня видеть.

У него много гостей, так что я даже не берусь считать. Они паркуются возле ресторана и выходят один за другим, сверкая причёсками, костюмами и переливающимися платьями.
Много блеска и белоснежных зубов, постоянно бросающихся в глаза из-за множества растянутых улыбок. Я понятия не имею, как разобраться, сколько искренности в них содержится процентно. Может, все сто или меньше пятидесяти.
Я не люблю мероприятия, объединённые общим поводом. Они запрашивают определённый набор эмоций, и мне никогда не понятно, рождаются эти эмоции естественно или же вырабатываются дежурно для поддержания атмосферы.

Но Чимин смеётся, обнимается и жмёт руки, у него блестят глаза, и я неплохо в нём разбираюсь, чтобы сказать, что он абсолютно естественен в этот день.

Словно заочно знаю, куда смотреть, поворачиваюсь и вижу подъезжающий белый порш.

Я продолжаю стоять у входа, пока кто-то старается со мной познакомиться, и внешне я кажусь непоколебимым, но внутри у меня захватывает дух, и, разумеется, я не могу это контролировать.

Первым выходит Богум.
Как только я его вижу, опять невольно сравниваю с собой.
На нем пальто с меховым воротом и, вроде бы, синий костюм под ним.
Он кажется выше, богаче, умнее, лучше, надежнее, достойнее. Меня.
Альфа, которым я не могу быть по природе. Потому что другого вида и другой сути.

Я не успеваю поддаться угнетению, потому что открывается пассажирская дверь, и на заснеженную улицу выходит мой человек.

Чёрная укороченная дубленка открывает вид на темно-серый костюм.
Выглаженные брюки переходят в чёрные лакированные оксфорды.
Хоть я понимаю, что вид его вполне совершенен для сегодняшнего мероприятия, не могу отделаться от чувства, что на фоне заснеженной улицы и белого порша он кажется символом отсутствия цветов.
Наверное, потому что он не улыбается. И не светится.

Он не такой, как в нашу первую встречу.
Не такой, каким я увидел его полтора месяца назад.
Не такой, как когда-то.
Не такой, как недавно.

Но это ничего не меняет.

Я фокусирую взгляд на тонких пальцах, застёгивающих пуговицы пиджака, и том, как он подчёркивает его стройную мужскую фигуру, вызывая желание прикоснуться. Рассматриваю русые волнистые волосы, уложенные так, чтобы открывать лоб. Скольжу взглядом по бронзовой коже лица и слежу на движениями губ, которые что-то произносят.

Он по-прежнему приковывает к себе всё мое внимание.

Такой, каким может быть сегодня.

Выделяется среди дорог, машин, вяло падающего снега и людей, разодетых в яркие блестящие наряды с их ослепительными улыбками.
Выделяется так, словно существует в другом измерении и бросается в глаза на фоне плоских объектов и текстур.
Выделяется как единственная цифра на поле для судоку, решать которое я готов всю жизнь, зная, что решение невозможно.

Я думаю об этом за считанные секунды, и мне не по себе от того, насколько странно я чувствую.
Но где-то внутри, а может снаружи - выше этих серых густых облаков - меня пронзает другая моя часть, и я спокойно принимаю свою «одержимость»: для неё где-то за пределами этих атомных станций уже давно существует другое название.

Чимин по-прежнему слишком возбуждён: он скачет от гостя к гостю, заставляя жену посмеиваться.
В следующую секунду он перехватывает Тэхёна внизу лестницы и сгребает в объятия.

Мой человек негромко смеётся, обнимая в ответ.

- Полегче, Чим, а то мне начинает казаться, что это я сегодня под венец пошёл, а не наоборот.

Я стою на крыльце и не свожу с него глаз, внимательно слушая каждое слово, которое он произносит, и игнорирую те, что звучат с моей стороны.
Слушаю, как он поздравляет лучшего друга и как бегло говорит о подарке, который перед отъездом нужно будет перетащить к нему в багажник, потому что он весит двадцать пять килограмм.
Смотрю, как он оборачивается к Энии и делает ей комплименты. Слушая их, я тоже, наконец, обращаю внимание на внешний вид девушки и мысленно соглашаюсь с Тэхёном.
Молодожён окрикивают со всех сторон, но они стоят и говорят с Тэхёном, отмахиваясь и не оборачиваясь, словно он их самый важный гость. В их узком кругу ощущается что-то тесное, личное, нерушимое. Трогательное. Как будто они связаны нитями, и те незримо клубятся прямо в центре этой толпы.
Я думаю о том, что хочу стоять там же. Рядом с Тэхёном. Прилагаться к нему, как неотъемлемая часть, чтобы остальные смотрели и спрашивали.

«С кем там Чимин разговаривает?»

«Это Тэхён и Чонгук, друзья его»

«Такие симпатичные, особенно тот, с крашеными волосами»

«Закатай губу, они вместе»

«Кто?»

«Тэхён и Чонгук»

«Серьезно?»

«Да, Чимин говорил, уже семь лет»

«Обалдеть. Хочу с ними познакомиться»

Я тоже.
Но не могу.
Я потерял это место уже давно, и теперь там, хоть и не в самом круге, стоит Богум, и когда я мельком перевожу на него взгляд, понимаю, что он уже давно этого ждёт.

Его глаза смотрят в мои с хладнокровным вниманием. Говорят мне что-то предупреждающее. Намекают. Составляют отчеты и бросают, как на стол, с глухим отзвуком мне в душу.

Я медленно убираю руки в карманы брюк и отвечаю ему вызывающе пристальным взглядом. Словно приехал сюда, чтобы отнять у него Тэхёна и вернуть себе.
Наверное, так я смотрел, хотя, конечно, не посмел бы даже подумать о такой бессовестной наглости.
Просто я не мог иначе.
Богум - символ моих невозможностей. Человек, который сделал всё то, чего не смог я.
В глубине души я понимаю, что он занимает моё место по праву, но эта часть во мне удивительно меньше той, в которой ревность гудит и бьется, вращаясь между рёбер и будоража сознание интимными изображениями, в которых эту талию в темно-сером костюме будут держать не мои руки.

При этом я чувствую облегчение, осознавая, что эти руки хотя бы будут принадлежать одному любящему человеку, а не десяткам грязных ублюдкам, испытывающих только похоть.
Мысль эта меня успокаивает, и я хочу, чертовски хочу смотреть на Богума с благодарностью, но я понимаю, что не выходит.

В этот момент я чувствую.
Чувствую на себе один конкретный взгляд.
Медлю всего секунду, прежде чем встретить его.

Тэхён, наконец, меня заметил.

Он смотрит снизу вверх, слегка задрав голову, и я вижу, что он удивлён.
Я не отвожу взгляда: жду, пока это сделает он, чтобы не причинить ему боли.

Но он не отводит.

В какой-то момент Чимин замечает и оборачивается, наверное, чтобы посмотреть на меня.
Я не знаю.
Потому что продолжаю смотреть в глаза, которые снятся мне не один год.

Периферийным зрением замечаю, как Чимин подхватывает жену и, поднимаясь по лестнице, что-то говорит всей собравшейся публике.

Мне кажется, что голоса позади меня стихают, а я всё ещё вижу только Тэхёна и жду, когда он отведёт взгляд.

Не знаю, сколько это длится, пока Богум не оказывается совсем рядом с ним и не наклоняется, чтобы предложить последовать за остальными.
Тэхён поворачивается на его голос неожиданно, почти резко, и в тот же миг зрительный контакт рушится, возвращая мне способность дышать.

Наконец, они поднимаются и ровняются со мной.

- Чонгук.

Моё имя срывается с его губ и летит прямо в грудь, снабжая мой чертов волчок электрическим зарядом, отчего он ускоряется и вращается ещё быстрее.

- Тэхён. - выдыхаю я.

- Пойдём внутрь, Тэ. - слышу я голос Богума, но даже не смотрю на него.

Тэхён кивает и вопросительно смотрит на меня:

- Ты...идёшь?

Я зеркально киваю и, прежде чем мы заходим, снимаем верхнюю одежду и нас рассаживают в противоположные части зала, я вижу в его глазах уязвимость. Очевидную беззащитность. Словно он слегка напуган. Напуган...
Черт возьми, он выглядит так, словно боится меня.
Не так, будто я представлю прямую угрозу, а как-то...как-то иначе. Во всем его лице и языке тела ощущается волнение и испуг. Я успеваю это увидеть, прежде чем мы расходимся в зале ресторана, и, сбитый с толку, думаю об этом весь вечер.