Я не возвращаюсь на работу. Прощаюсь с матерью и уезжаю домой.
Думаю о самом плохом, что могло с ним произойти.
Думаю обо всём, и меня постоянно тошнит, и я мечусь по кровати, скуля и колотя подушки.
Засыпаю и просыпаюсь, не замечаю, как темнеет, как гаснут окна в домах напротив, как тянусь к телефону, ослепляя глаза.
Как захожу в галерею, прокручиваю альбомы, добираясь до раздела «скрытые фотографии», и впервые за три с половиной года прикасаюсь к экрану именно в этом участке.

Сотни изображений лезут в меня через зрачки, снуют внутрь через два узких отверстия в роговице и разбредаются повсюду, изводя всего меня до дрожи.

Но я жадно глотаю оптические иллюзии одно за другим, пока тело в миллионный раз пускает по венам чертов волчок, и он носится по уже проезженными трассам моей внутренней арены.

Не знаю, сколько часов я разглядываю нас.
Не знаю, по какому кругу.
Не знаю.
Но в какой-то момент на экране смартфона застывает одна фотография.

Её сделал Чимин, пока мы не видели.

Тэхён лежит у меня на коленях во время перерыва между парами, и я держу его учебник в руках и экзаменую, называя слова по-корейски, чтобы он перевёл их на английский. 

На мне как всегда спортивные штаны и толстовка. Красная.
Тэхён в синей рубашке и светло-голубых джинсах; его ноги закинуты на скамейку и согнуты в коленях. На его прекрасном лице застыло сосредоточенное выражение. Губы немного поджаты: он расстроен, что не может вспомнить перевод.

Чимин никогда не слыл достойным фотографом, и, вдобавок, в тот момент ему мешали проходящие студенты, так что фотография эта, мягко говоря, неидеальная.

Но мой разум и по сей день считает ее бесценной. Упрямо и слишком уязвимо.
Потому что в день, когда она была сделала, Тэхён сделал последний шаг и упал в нас двоих окончательно. 

Мы с ним не занимались любовью весь первый месяц наших отношений. Или даже два.
В отличие от меня, с парнями он никогда не был, и когда в самом начале мы попробовали, он потребовал, чтобы я прекратил.
Ему было больно, и проблема в том, что он не любит боль. Не так, как все, а именно ревностно не любит. Даже самую безобидную. Боль его раздражает.
Поэтому я предложил поменяться местами, взять мою роль, если ему так проще. Но он и тогда отказался.

Однажды мы поругались, потому что он подумал, будто это разрушит наши отношения.
Конечно, я хотел его целиком, со всем, что в нем есть, так, словно я оборотень, и мне нужно оставить метку на выбранном человеке.
Но я не зацикливался. Определенно нет.
Я слишком влюбился. Ни в одном из сценариев отсутствие секса не отбивало мое желание называть Тэхёна своим и заявлять об этом всей Вселенной.

Поэтому я сказал, что мне непринципиально и я вполне готов ждать, когда он захочет сам, и до этого даже не заводить разговор.

А потом, где-то через месяц или два, в тот день, когда был сделан снимок, мы приехали ко мне домой и повторили уже привычный алгоритм действий.
Он сидел несколько часов за домашней работой, после я заставил его посмотреть со мной кино и, как всегда, заснул прямо на середине, а проснулся, когда фильм уже закончился, разбуженный прикосновениями его нежных пальцев к моему лицу.
Мы легли в постель в начале двенадцатого, и я начал его целовать. Как всегда.
Потом спустился ниже и доставил удовольствие, исключающее боль, но, прежде чем излить своё наслаждение, он меня прервал.

Сказал, что хочет меня. Что я могу попробовать ещё раз.

И мы попробовали.

Когда он выдержал первичную боль и дождался, когда она отступит, комната залилась его стонами, и мне в тот же миг подумалось, что я слышал в жизни немало стонов, но никогда не чувствовал, как они сносят крышу.
Просто сводят с ума и рождают во мне чувство обратного эффекта.
Хоть фактически это я был внутри него, меня накрыло ощущение, что это он лезет в самую суть меня и знаменует собой. Словно на самом деле это он оборотень, а я его пара.

Вот, как это было.

Я свёл самого себя к человеку, сделал его центром своей вселенной, а он высосал из меня все звёзды и оставил только пустые кратеры.
И, тем не менее, я всё равно не смог удалить наши совместные фотографии и вот этот значимый снимок, на котором незримо для других запечатлён день, когда он уступил мне себя и полностью отдался.

Чтобы через пару лет забрать, срубить под корень и оставить гребаный пень, чтобы я всю жизнь об него спотыкался.

Вспоминать секс с ним хуже всего.
Эти фрагменты - иллюстрации того, насколько моим он был. Слишком целиком, каждой клеткой тела и квантом души.

Слишком большое обладание для человека, у которого теперь во владении не осталось ничего. Ни одной клетки или кванта. Только прозрачные воспоминания.

И сейчас они пачкаются новыми образами. Кошмарными тенями, что лезут из подвалов воображения противными пальцами похотливых пьяниц, пытающихся стянуть одежду с моего человека; оголенными ягодицами наваливающимися на податливое тело и вдалбливающих его в асфальт.

У меня....
У меня больше нет сил...
У меня уже нет сил блевать.
В желудке вакуум, и его покинула даже сажа, осевшая на стенках за эти три с половиной года карантина.

Только мне не легче. Меня разрывает на части, и одновременно сносит башню от чувств.
Их так много, но я задыхаюсь виной.
Корю себя за то, что уехал, за то, что оставил его одного, за то, что позволил выпасть из меня и упасть в тёмные переулки.
Я обвиняю себя и говорю, что должен был терпеть. Остаться и терпеть.
Мы бы расстались, но я всегда был бы поблизости, ходил бы по пятам в любую сторону и дышал своим драконьим пламенем, превращая в пепел все наркотики в городе.
Может, ему и не пришло бы в голову принимать их, если бы я нашёл в себе силы поговорить с ним и услышать, как он заявляет, что потерял ко мне чувства, и извиняется, что не сказал раньше.
Даже если бы он не извинился.
Я бы выдержал.
Я бы выдержал?
Я бы заставил себя, если б знал, что чувство вины потащит его в темноту, и он будет ползать там, пока близкие не выдернут слишком ярким светом коридорных ламп и больничных халатов.
Если б знал.
Но я ведь так и не узнал бы.
Я бы сбежал.
Черт возьми. Нельзя ли вернуться назад. Что мне сделать для этого? Заключить сделку с дьяволом?
Видит Бог, я готов и на это.

Тэхён и реабилитационный центр.

Нет.

Нет.

Тэхён и чай.
Тэхён и видеоигры.
Тэхён и слова.
Тэхён и пибимпап.
Тэхён и бессонница.
Тэхён и фильмы-катастрофы.
Тэхён и дети.
Тэхён и Imagine Dragons.
Тэхён и караоке.

Но не Тэхён и курс реабилитации, черт возьми!
Я должен был защищать его, даже когда он предпочёл всё оборвать.
Я должен был, потому что выбрал.
Потому что когда река течёт на север, она не должна менять направление, даже если на ней не осталось кораблей.

Я должен сказать ему об этом.
Немедленно.
Прямо сейчас.

Да. Да. Да.

И я выскакиваю из дома и сажусь в машину. Мне просто нужно ехать, только нужно понять, куда.

Я не хочу ехать в дом его дяди - я чувствую, что он уже давно там не живет. Сердце саднит, но я игнорирую, заставляя себя принять тот факт, что, скорее всего, Тэхён теперь живет с Ли Богумом. Он мне звонил, значит, у меня остался его телефон.
Я ищу его в журнале вызовов, но с того вечера прошло много дней, и мне звонили поставщики и клиенты, чьи препараты приходилось заказывать.
Я путаюсь, сомневаюсь, не в силах вспомнить, а потом до меня доходит, что звонок был в пятницу. Это сужает поиски, и я нахожу нужный номер.

Но чертов фигляр в костюмах от армани не отвечает. Я пробую раза три, вися на линии до победного, пока оператор не проявляет инициативу и не прекращает вызов самостоятельно. 

Номер Тэхёна я заблокировал и удалил ещё в первую неделю. На это у меня были силы, чего не скажешь о фотографиях.
Но я не удалял больше никаких контактов.
Смартфон должен был запомнить номер Чимина. Ведь должен был?

Спустя пару минут я его нахожу.

Нажимаю на вызов и молюсь, чтобы он всё ещё принадлежал былому владельцу.

Длинные гудки раздражают меня, но они всё-таки прерываются до хрипоты сонным голосом.
Знакомым голосом.

- Алло.

- Чимин! - врываюсь я в глухую тишину своего салона. - Это Чонгук. Мне нужен адрес, где сейчас живет Тэхён.

Там короткая пауза, а потом голос уже не такой скомканный и нейтральный.

- Чонгук? Какого хрена? Ты видел, сколько сейчас времени!?

Нет, а сколько сейчас времени, черт возьми.

- Чимин, мне нужен адрес.

- Почти три часа ночи, придурок, чег....всё в порядке, Эн, спи, я сейчас вернусь...

- Просто назови адрес и возвращайся к женушке.

- Я тебя и с первого раза слышал, но я не собираюсь ничего тебе давать.

Я сжимаю трубку и стискиваю зубы:

- Ты, бл*ть, кем себя возомнил?

- Другом, Чонгук, хорошим другом, который совсем не хочет втягивать Тэхёна туда, откуда его оказалось чертовски сложно вытащить.

- Мне просто нужно с ним поговорить, просто...нормально закончить, понимаешь? Я не хотел, чтобы всё так вышло. 

Я слышу, как Чимин устало вздыхает, и его дыхание заполняет трубку громким шорохом. 

- Чонгук, всё не так просто, он.... - бывший друг заминается, подыскивая слова, и я понимаю, о чем он.

- Я знаю, Чимин, что он в отношениях, и я еду не права качать, я хочу...просто поговорить.

- С чего ты взял, что он в отношениях?

- Я его видел.

- Кого ты видел?

- Чимин, - вздыхаю я нетерпеливо, не чувствуя никакого желания говорить о мужчине, который занимает место рядом с моим человеком вместо меня, - просто дай адрес.

Виснет небольшая пауза, и потом он комментирует с прежним разочарованием:

- Ты просто неисправим, Чонгук, это даже смешно. Но похер, я не буду ничего говорить, какая теперь разница, и адрес ты тоже не получишь, оставь его в покое, не лезь. Серьёзно, не тормоши, я не знаю, как он отреагирует, если ты опять покажешься. Он держится уже тринадцать месяцев, не порть ему жизнь.

«Не порть ему жизнь.»

Так много хочется на это сказать, но я сдерживаюсь.

- Я с ним уже виделся. Несколько дней назад на....

- Я знаю. - прерывает Чимин, и я удивляюсь, но недолго. Он же, мать его, лучший друг.

- Он был в порядке, значит, будет в порядке, если я поговорю с ним ещё раз.

- Он никогда не в порядке, когда дело касается тебя.

- Хватит, я уже понял твоё мнение.

- Видать, не очень, если ещё чего-то от меня ждёшь.

- Твою мать, Чимин! - кричу я, чувствуя, как внутри закипают все те восемьдесят процентов воды, из которых я состою. - Я не в порядке, понятно? Ни хрена не в порядке все эти годы, и мне...и я понимаю, что мне не следовало оставлять его так...без шанса всё объяснить, просто ты должен понять: у меня сердце разбилось, понимаешь? Как в гребаных книжках, Чимин, я хотел сдохнуть, тупо сдохнуть, я...творил полную х*йню, знаешь, я даже....неважно, это всё уже неважно. Я думал, ему плевать, и он веселится и получает удовольствие от жизни, откуда мне было знать, что его всё это грызёт, черт возьми, что он подсел и прошёл через всё...это. Я не могу найти себе места, я схожу тут с ума, я просто должен поговорить с ним, объясниться, сказать, что я прошу прощения и его тоже прощаю. Я хочу, чтобы он это знал. Может, мне это тоже поможет, и я, наконец,...может, мне станет легче, может, именно это и было нужно с самого начала...

На том конце воцаряется тишина, и я покорно жду, когда Чимин обдумает и даст мне то, что я прошу.

- Чонгук, у тебя кто-нибудь был после него? - вдруг подаёт он голос.

- Что? - я услышал с первого раза, но не понимаю, зачем он это спрашивает.

- Отношения были после Тэхёна?

- При чём тут это?

- Были или нет?

- Нет.

Чимин медлит, прежде чем продолжить неожиданно осторожно и слегка...изумлённо?

- Ты всё ещё...

Я закрываю глаза и опускаю голову, касаясь лбом кожаной поверхности руля.

- ...любишь его?

Чему ты удивляешься, Чимин?

Я уже не удивляюсь. Во мне осведомлена каждая клетка и каждая частица. Для них это такая же очевидная истина, как то, что я брюнет азиатской внешности. 

- Это не имеет значения. - отвечаю я в трубку.

- Для меня имеет. Да или нет?

Можно сказать об этом вслух. Ничего страшного, Чонгук, просто ответь.

- Да, Чимин, - выдыхаю, - я не переставал.

- Твою ж мать, Чонгук, - тянет парень, повышая голос, - ну, ты и...что ж ты раньше не решился с ним поговорить, придурок? Что ты так тянул?

- Чимин, - я поднимаю голову и отвечаю со смирённым отчаянием, которое единственное мне и остаётся, - я очень надеюсь, что тебе не придётся пережить измену, и ты никогда не поймёшь, почему я не говорил с ним после этого.

Чимин звучно цыкает, а потом довольно громко восклицает:

- Бооооже, как мне хочется огреть тебя чем-нибудь! Я надеялся, что ты хотя бы не так сильно втрескался, чтобы жить с этим дерьмом в башке всё это время. Он живет в Отсане, в третьем блоке, квартира 484. Езжай прямо сейчас, он всё равно, наверное, не спит.

Он отключается, и я вбиваю адрес в навигатор, и завожу мотор.
По дороге у меня не получается даже продумать, с чего начать разговор и как объясняться с его парнем. Будь я на его месте, вышвырнул бы себя за дверь, не раздумывая.
Может, это неправильно.
А может, быть рациональным в таких обстоятельствах необязательно.