Неосязаемое в руки возьми,

Вонзи в его тело бессмертное

(так глубоко, как только чувства позволят).

И взглядом унизь его презренным,

Если, дитя, сможешь

(очевидно, что нет).

*** 

— Врёшь, — тотчас ответил Аид. 

Богиня охоты округлила свои выразительные карие глаза и, чуть заикаясь и неровно дыша, начала рубить сгоряча:

— Что? Вру?! — Артемида взмахнула руками. — Я – богиня! Я не вру!..

— Поправочка, ты была богиней, — едко заметил Гермес. Несмотря на внешний облик полного невежи, он уважал своих собеседников, поэтому в разговоре полностью отвлекался от своих дел – журналов – и интенсивно поддерживал беседу, если она была ему интересна или выгодна. 

Воительница и Аид не придали большого значения его словам. Только Гера словила себя на очередных депрессивных мыслях.

"Была... Все мы были..."

— Но это не отменяет того факта, что я не вру!

— Нет, Артемида, ты врёшь. И, заметь, не краснеешь. 

— Но, но... — она осеклась, а голос стал подрагивать, — я правда её встретила...

— Хм? — брюнет вскинул бровью. — Я имел в виду не то, что ты кого-то встретила, а когда именно ты это сделала.

Присутствующие переглянулись. Старый проигрыватель сменил мелодию, а дверной колокольчик заставил владельцев кафе отвлечься на будничного покупателя, зашедшего спросить дорогу к ближайшему ларьку со спиртным.

— Аид, ну не привыкли они к твоим заско...

— Гермес, — сероглазый смерил лезущего не в свои дела леденящим душу тоном, — умолкни. 

Ухмылка исчезла с лица. Юноша с медовыми глазами поёжился, но покорно уткнулся в журнал. Только уже без былого задора. 

— Как ты сказала? "Недавно встретила"? Значит, если человек живёт с тобой год-второй, то это уже недавно?

Карие глаза уткнулись в пол. Арта стояла перед Аидом как ребёнок, которого отчитывают родители за незапланированную ночёвку с подружкой. Или с дружком.

Второй вариант, учитывая накаляющуюся атмосферу, подходил больше. 

Накаляющуюся по неведомым причинам обстановку разрядила Афродита. 

— Малы-ы-ы-ыш! — противным и таким писклявым голосом протянула вошедшая барышня в розовом кардигане. Она и прервала этот негласный суд против богини.

"Афродита, ты как стать вовремя!" — воодушевилась Артемида.

Девушка выглядела прекрасно: густые медные волосы были собраны в высокий пучок, а чёлка обрамляла милое личико лёгкими кудрями, спадающими на хрупкие плечи. Её глаза искрились, а губы еле заметно подрагивали. 

Она скептически оглядела безвольно знакомое помещение и ядовито ухмыльнулась, при виде добычи. 

— Ох, Гермес, а не пора ли уже реалити обзавестись, а не слюни здесь разбрызгивать? Итак весь пол в чёрт возьми в чём!

Девушка издала лёгкий смешок и, увидев огонёк поражения в глазах его, своей фирменной походкой от бедра вильнула к Аиду. Удовлетворена ли она? Несомненно.

Лёгкая, еле уловимая (но всё же заметная!) дрожь прошлась по всему телу.

"Ох, аж в животе бабочки запорхали! Ну что за рыжая он прелесть?!"

Царь подземного мира отрешённо покосился на ту, что вот уже несколько столетий использует его в своих гадких и совсем не божеских целях, но не посчитал нужным отодвинуться от надоедливой особи. Себе же хуже сделает. 

Как бы то ни было, а быть использованным в этом на первый взгляд совсем не алчном кругу – нормально для него. Ровным счётом также, как и стерпеть измену когда-то бывшей жены. Или ещё лучше – перенести её смерть. 

Смерть для бога – позор. А особенно таким жалким способом, кой выбрала Персефона когда-то – сбежать с простым человечишкой. 

И вот так день за днём все мысли брюнета сводились к одному из трёх вариантов. Первый – женщины (в основном, мёртвые, правда). Второй – игры с Цербером. Третий – самый редкий – планы на вечер. А что ещё делать царю подземного мира, как не думать о смерти, женщинах и верном питомце?..

"Скучная жизнь, когда такие возможности есть!" — однажды сказал человек, нечаянно узнав Аида поближе (стечения обстоятельств, не более).

На то сероглазый лишь рассмеялся.

Люди часто ловят себя на мысли, что жизнь коротка, что её надо прожить по максимуму. Но у каждого свой он, этот так называемый "максимум". 

Для бога же жизнь – шутка, которой он частенько пренебрегает.

Даже в таком жестоком и неблагоразумном мире есть те, кто предпочитает спокойствие, кружку чая (хотя, тут погорячились, скорее уж бутылочку винца) и тёплое местечко. Много ли таких? 

Нет.

Помимо этих "ненормальных" лишь с одной бутылочкой спиртного, есть и ценители бóльшего: полное доминирование, собственнический характер и винный погреб.

Размышления столь обыденного характера прервал мягкий колокольный звон. И был он каким-то особенным: не с оглушительным треском и хлопком двери, не с бешеными глазами вошедшего. Этот звон был трепетным, будто бы таким долгожданным и нетерпеливым. 

В дверях показалась юная особа. Она как-то неуверенно зашла внутрь и, чуть заикаясь, вымолвила:

— З-здравствуйте...

Растрёпанные волосы, невнятная речь, нервная – показушная – улыбка и томный вздох. 

— Наида! — Артемида оживилась. Она тотчас подскочила к хрупкой девушке в лавандовом пальто. 

Новая знакомая еле заметно прикусила внутреннюю сторону губы. Глаза чуть сузились, всматриваясь в царящую атмосферу то ли мрака, то ли уюта, и остановились на нём. На Аиде. Девушка, подобно хищнику, напряглась перед финальным прыжком.

"Нет, не время".

Сердце болезненно сжалось, грудь начала неистово подниматься, а под ложечкой предательски засосало. Ладошки взмокли, но девушка тут же одёрнула себя и сжала руки в кулаки. Настолько сильно, что буквально свежий и слишком яркий маникюр вцепился в бархатную кожу. 

— Ты... — продолжила Артемида, — ты слишком рано, лучше тебе пока уйти...

"Пока этот меня отчитывает, во всяком случае".

— Арта, Арта!.. — завопил Гермес. — Негоже гостью выпроваживать, стоило ей пересечь черту столь милого и совершенно точно не похабного заведения.

Парень лукаво улыбнулся и стал прощупывать почву мотивов нервного поведения знакомой. Наида даже бровью не повела. 

"Началось умопомрачительное приключение на мою и без того проблемную пятую точку, — саркастически заметила Наида, пытаясь прикрыться смущением и не выдать напрашивающийся смешок. — Спокойно. Быть милой, ласковой, не подозрительной, рассеянной и слегка туповатой! Волосы растрёпаны, в глазах смятение, а во рту неприятный ком".

— Вот тут негодник прав.

Внимание окружающих перетекло на Геру, отряхивающую серый фартук от какой-то пыльцы. 

— Девушка только что вошла, чего же её сразу выгонять, Артемида? — с каким-то сочувствием продолжила Гера. Но не осмелилась посмотреть в глаза смертной.

По своей природе Гера – покровительница брака и согласия, а по природе – ещё и любопытная до чёртиков и неприличия мать, переживающая о всех и каждом. Иногда "сканирование" человеческой души вредило её же психике своей жестокостью.

"Уже всё поняла наша любимица заглядывать в нутро человеческое... Вот почему я не хотела показывать Наиду вот так сразу при всех! Я тут покровительница целомудрия или кто?.. Всем надо удовлетворить своё любопытство".

Аид сидел неподвижно. Он изучал новоприбывшую особь женского пола и, говоря откровенно, еле заметно улыбался.

"Что за любопытная фигура... Как там? Волк в овечьей шкуре? — царь подземного мира отодвинул пустую чашку и принялся, как и все, рассматривать этот новоиспечённый экспонат. — До смерти интересная постановка нетипичного сюжета без резервации билетов. Да ещё и обзор с первых рядов".

Парню хотелось приблизиться, рассмотреть, потрогать это неизведанное, по его мнение, существо, но внутренний нрав и присутствие "дорогих" знакомых останавливали его. Даже её нелепые круглые очки с толстыми линзами, прячущие глаза болотного цвета, не могли скрыть этот властный и собственнический взгляд, укор. 

Как человек – смертный человек – мог вмещать в себе всё то, что иногда и богам достаётся непросто? Нет, речь идёт не о красоте, уме или о чём-то там ещё. 

Смертная, маленькая, хрупкая, а такая ядовитая, желчная и испорченная. Такая невинная, но такая грязная, развращённая. Такая светлая, но с такой тёмной душой, с прошлым, что ему, самому богу смерти, не подвластно увидеть досконально. 

Она идеальна. Если смотреть сквозь призму розовых очков.

Возбуждение накрыло волной. Его. Её.

Она встретила смерть, которая, сама того не подозревая, преследует её всю жизнь.

А он жрицу за фальшивой призмой, скрывающую хищные намерения.