Запрокинув ногу на ногу, Ян рассматривал его спутницу на данный вечер. Девушка лишь кокетничала: робко заправляла прядь волос за ухо, застенчиво поднимала на парня глаза, а через мгновение отводила взгляд, словно в смущении; прикусывала нижнюю губу, пытаясь тем самым соблазнить молодого Яна; притворялась пушистой и покладистой, но на деле могла оказаться самим воплощением дьявола.

А ему всё это уже не было в новинку.

Они все вели себя так. Приходили на свидание вслепую и из кожи вон лезли, чтобы окутать своими чарами Чонвона. Однотипно и до чёртиков противно. Всё это заставляло молодого парня убеждаться вновь и вновь, что его мать имела ужаснейший вкус.

Ян сбился со счёта. Это было его пятидесятое свидание вслепую или пятьдесят первое? Неважно. Чонвон осознавал, что точно не последнее. Мать так просто не угомонить, а этим кругам ада так и не закончиться, ведь каждый раз найдётся последующая «дочь моей давней знакомой, которая не терпит познакомиться с тобой поближе».

Молодому Яну всё это докучало. Выводило до чёртиков, и если бы он только знал, почему всё ещё сидел в ещё одном ресторане, который по окончанию вечера разорит его на кругленькую сумму, то непременно бы больше не появлялся ни на одной из подобных встреч.

Перечить матери не оставалось сил. Это было вовсе бесполезное занятие и нерациональная трата времени. В конечном счёте именно из-за собственной незначимости в принятиях матерью решений раз в неделю Чонвон показывался на очередных вечерних встречах, мысленно бранясь на обеих: на спутницу, строящую глазки, и мать, которая всё продолжала подстраивать данные встречи.

Раз избежать очередных встреч с новыми девушками не получалось, а этим пыткам не было ни конца ни края, Ян сделал простое решение: он не должен скучать и просто мириться с этой постоянной скукой. Разнообразие — вещь и без того не распространённая в жизни молодого парня.

Его план был смехотворно примитивен, но без того не оставлял Яна мириться с банальностью очередной встречи с девушкой, которую тот и видеть не желал.

Сперва Чонвон сидел весь вечер тихо и спокойно, наблюдая за поведением его очередной жертвы или же, вернее выразиться, спутницы. Он анализировал и искал пути к наступлению, а после делал ход, ставив ладью под угрозу, приступая к своей занимательной игре, известной ему лишь одному.

«Пора с этим кончать», — залпом опрокинув бокал с красным вином, Ян ощутил немного кислый, но от того не менее приятный вкус дорогого напитка.

— Госпожа Ан, — парень нашёл в воспоминаниях фамилию спутницы, но более он не помнил. Это было вовсе неважно.

— Госпожа? — девушка не сразу отреагировала. В её глазах читалось недопонимание. Из груди вырвался сдавленный смешок от досады, вызванной словами молодого парня. — Чонвон, мы же почти одного возраста, — быстро пыталась выкрутиться брюнетка, — не стоит формальностей.

«Вот и попалась», — в глазах Яна танцевали черти, но девушке этого не заметить. Здесь и начиналось его веселье.

— Давайте переспим? — Чонвон наклонился чуть ближе к ней, когда слова слетели с его уст шёпотом, а на лице заиграла коварная усмешка, скрывшаяся от глаз спутницы. Внутри уже вовсю играло юношеское озорство — давно забытое Яном чувство.

— Что, прости? — очередной стеснивший грудь смешок, полный негодования вперемешку с чем-то ещё. Признавать не хотелось, но молодой Чонвон был плох в распознавании столь смешанных чувств и эмоций.

— Плохой слух — это наследственность? — тише прежнего пробубнил под нос парень, будто впрямь был озадачен происходящим. Он не был намерен заканчивать. — Если это передастся по наследству, с этим могут возникнуть проблемы. Семье Ян необходим здоровый наследник. Моя мать, знаете, непомерно привередливая женщина, — хорошо развитая импровизация парня позволяла ему придумывать отпускаемые колкости на протяжении хода сея разговора. Такими темпами он мог бы податься в актёры и преуспел бы. Игра Чонвона искусна.

— Что ты пытаешься сказать?

— Госпожа Ан, вы притворяетесь или же правда не понимаете, к чему я веду? — отвечать вопросом на вопрос. Ян знал, как это безукоризненно действует на собеседника, неспешно доводя до точки кипения.

Спутница замерла в нерешительности. Нервно сглотнув, она отвела взгляд, поправляя волосы, которые раз за разом падали на плечи, щекоча открытую кожу. Девушка была достаточно смущена происходящим и чувствовала едкое унижение, проедающее мозг. Човону этого мало. Целью Яна не было убить в молодой Ан честь, а лишь избавиться от этого надоедливого, неимеющего и грамма смысла свидания вслепую и как можно быстрее пойти домой, отдохнув в вечер пятницы.

— Быть может, моё предложение не кажется госпоже Ан столь интересным, — вторая стадия наступления — говор в третьем лице.

Чонвон хорошо знал, что этот спектакль никому не нужен, да и Ян мог покинуть ресторан в любой момент без сопровождения неприятной душе особы, конечно, после выслушав многочисленные укоры матери, но отпускаемые колкости приносили некую разрядку.

Сперва за подобное поведение молодого Яна мучила совесть. Съедала изнутри несправедливость, и он из кожи вон лез, но пытался донести до девушек, появлявшихся перед ним, что не намерен продолжать какое-либо общение даже до конца вечера. А те будто игнорировали его каждую попытку доказать, что данная встреча — пустая трата времени, организованная матерью, заботящуюся лишь о том, чтобы поскорее найти единственному сыну пассию.

Не осталось никаких других путей, которые в полной мере показали бы каждой из его новых спутниц, что ему плевать.

Верно. Чонвону плевать на их уловки, которые он давно понял; ему безразличны их макияж и говор ровно так же, как равнодушны их происхождения и род занятости. Яну стало плевать на всё, поскольку ни одна из выбранных матерью девушка не смогла осознать, насколько парню хотелось сбежать с подобных встреч, а ещё лучше — прекратить их вовсе.

Он убил в себе чувство такта, надеясь, что сможет прекратить весь этот ад, а женщина, обрёкшая сына на мучения, остановится и даст ещё молодому Чонвону пожить без забот. Вёл двойную игру в кошки-мышки, всё ещё не теряя иллюзий, что вскоре помешательство матери пройдёт, стоит ей понять, насколько её сын изменился.

— Госпожа Ан, невоспитано с вашей стороны вот так игнорировать меня, — тот, кто невежлив, именно Чонвон, и он об этом знал. — Моё предложение всё ещё в силе. И если оно отображает причину вашего присутствия, так уж и быть, я удовлетворю ваши потребности и прихоти, но это не будет значить для меня ничего, кроме секса на одну ночь, — он лукавил. Искусно притворялся последним подонком, зная, как подобное заявление, слетевшее с его уст, разозлит девушку. Подобное поведение не должно прощаться, и это был его козырь.

«Если у тебя есть чувство собственного достоинства — уходи немедленно», — Ян продолжал покачивать ногой под столом, снова оценивая спутницу на этот вечер.

Как только девушка подняла свой взгляд, Чонвон убедился, что его суждения по поводу спутницы не были ошибочны. Своими словами он попал прямо в цель, поразив не только гордость молодой особы, а также и её самолюбие.

Тонкими пальцами девушка ухватилась за ножку бокала, где всё ещё был алый напиток, и, когда Ян подумал, что та залпом осушит его, Ан поступила по второму вероятному сценарию.

Одним движением спутница выплеснула дорогой напиток в лицо парня, промолвив что-то в духе «паршивец», а после скрылась, ритмично постукивая тонкими каблуками.

— Что за расточительство? — недовольно пробубнил Ян, вытирая рукавом белой рубашки остатки вина с лица. Её всё равно уже не отстирать.

* * *

Оказавшись в снимаемой квартире, Чонвон завалился на кресло в гостиной, даже не удосужившись включить свет. Устало выдохнув, он накрыл глаза рукой, а почувствовав, как одежда снова прилипла к телу, нехотя снова поднялся на ноги, мысленно успокаивая себя, что он не успел наделать беды и новое кресло ему уж точно покупать не придётся.

Зайдя в спальню, включив только настольную лампу в качестве источника света, Ян, скинув с плеч пиджак, медленно принялся расстёгивать пуговицы рубашки, покрытой въевшимися алыми пятнами дорогого напитка. Стоило парню посмотреть на брызги, во рту снова ощущался кисло-сладкий вкус вина. Всё же Чонвон не жалел отданных денег за данное удовольствие.

Стоило стянуть с себя липкую рубашку, Ян раздражённо посмотрел на телефон, который небрежно кинул на кровать. Экран включился, а из динамика послышалась монотонная мелодия.

«Как вовремя. И как она это делает, я же едва успел порог дома переступить?» — вопрос оставался без ответа долгие годы, да и вряд ли он сможет найти истину по прошествии времени.

Протяжно выдохнув, так и продолжив стоять посреди комнаты с голым торсом, парень всё же взял в руки раздражающее устройство. Прочистив горло, Чонвон ответил на звонок:

— Здравствуйте, матушка, — голос парня скрывал внутреннее недовольство, обволакивая собеседника лишь бесстрастными нотками его звучания, — если у вас ничего важного, я перезвоню вам чуть позже. Моя новая спутница крайне ревнива и будет огорчена, если я не уделю ей должного внимания этим вечером, — Чонвон снова выдумывал на ходу. Его это, определённо, забавляло.

— Прекрати притворствовать, — тон матери, в отличие от самого Яна, обнажил всё её негодование. — Чонвон, что ты сделал на этот раз? — немного утихомирив пыл, женщина всё же продолжила отнимать у парня его драгоценное время нелепыми разговорами. — Мне пришлось выслушать поток неприятных слов от госпожи Ан, заступившуюся за свою дочь. И если бы ты только побывал на моём месте, то осознал бы, как трудно было её убедить в том, что причиной твоего поведения были некоторые проблемы на работе или учёбе.

— Так, может, всё это стоит прекратить? — проигнорировав очевидную ложь, где-то внутри Ян всё же надеялся, что мать увидит то, что так не хотела замечать. — Если прекратить устраивать все эти свидания вслепую, то не нужно будет выслушивать всё то, что обо мне говорят, не так ли?

Чонвон задвинул шторы, завалился на кровать, продолжая выслушивать материнские упрёки, надеясь, что женщина опомниться в этот раз и наконец-то оставит молодого парня в покое.

Нет. Это случится только в его мечтах.

— У меня нет сил выслушивать твои издёвки, Чонвон, — на удивление Яна мать была спокойна. Даже слишком спокойна, невольно заставив парня задуматься, не являлось ли это затишьем перед бурей. — Приезжай завтра домой. Отец так же, как и я, желает поговорить с тобой, — да, он был прав, ураган уже приближался.

Чонвон хотел возразить. Набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы, словно спичка, вспыхнуть от охватившего его негодования, но мать снова перебила, разрушив его любые попытки.

Он уже и забыл, что именно она здесь босс.

— Не задерживайся, мы будем ждать тебя к ужину. Никакие отговорки не принимаются, — мать говорила членораздельно, пытаясь обозначить, что только это важно. — И, Чонвон, ты должен подумать о своём поведении. Я очень огорчена.

Женщина повесила трубку первой, так и не дождавшись, пока сын ответит ей что-либо, наперёд зная, что именно Ян может наговорить ей, но даже без того всё же явится на ужин.

— Огорчена она, — теперь Ян окончательно вспыхнул. Пламя негодования стремительно окутывало, заставив появиться чувство сильнее — злость.

Чонвону пришлось снова шумно выдохнуть, утихомиривая свой пыл. Глаза медленно закрылись, но спать Ян не мог. Телефон разорвали многочисленные уведомления. Молодому парню даже не нужно было смотреть, кто отправитель, ведь по характеру постоянных уведомлений Чонвон с лёгкостью мог определить одного-единственного друга, нестерпимой привычкой которого оставалось отправлять множество коротких сообщений взамен одному большому.

Нехотя Ян поднялся с кровати. Игнорировать Пака не было сил, да и самого Чонвона держала лишь договорённость о встречи с ним. Давнего друга предавать он не мог.

Ознакомившись с содержанием бесчисленных сообщений, Ян не нашёл в них какой-либо новой информации, потому даже без того сразу направился в место, где Чонвон и Пак встречались ещё со школьных времён, время от времени прогуливая занятия по самоподготовке.

Дорога была знакома парню настолько, что Ян не сразу осознал, как оказался в назначенном месте. Пространство перед Чонвоном освещали уличные фонари, а видневшаяся дырка в ограждении — самый кратчайший путь на стадион.

Пролезть не составило Яну труда, а вот увернуться от баскетбольного мяча, летящего прямиком на него, стало проблемой.

«Да иди ты», — браниться на друга не хотелось, да и за такой поступок в любом другом случае Чонвон бы надавал ему пару дружеских тумаков, но на этот раз он просто списал со счетов все выходки Пака. Ян был слишком измотан.

— Вонни всё же пришёл, — наигранная радость не была не чем иным, как насмешкой. — Как прошло свидание? Очередная головокружительная красавица вскружила голову недоступному Вонни, что ты забыл о нашей встречи? — слова, слетевшие с уст друга, не были предъявляемой претензией, это было не более чем иронией.

— Чонсон, ты ведь знаешь, как я ненавижу это прозвище, — Ян свёл брови, внимательно смотря на собеседника, а тот, убедившись, что небольшая шалость удалась, негромко рассмеялся.

Сколько Чонвон знал Пака, друг, в отличие от него самого, никогда не менялся. В те моменты, когда Ян был сдержан и спокоен, Чонсон оказывался именно тем, кто становился душой любой компании благодаря своему остроумию и любовью к сарказму.

— Остынь, — в голосе Пака было привычное озорство. Он положил руку на плечо Чонвона. — Играем до двадцати, — Чонсон, вскинув бровями, снова кинул в руки Яна увесистый мяч, который на этот раз ему удалось безошибочно словить.

Когда от друга на прежнем его месте не осталось и следа, а силуэт Пака виднелся где-то на другой части небольшого поля у кольца, Чонвон засучил рукава, обнажив худощавые запястья.

Ян вёл мяч, приближаясь к Чонсону, искусно обходя любые попытки парня отобрать предмет в его руках. Чонвону понадобились всего одно движение запястьем и небольшой прыжок, чтобы через мгновение мяч проскочил через кольцо над ними.

С каждым ударом по бездушной резиновой сфере Чонвон чувствовал себя лучше. Злость от разговора с матерью улетучивалась.

— Вижу, тебе лучше, — Чонсон забросил мяч в кольцо, выхватив тот в последний момент. — И всё же как прошло свидание? — в этот раз в голосе парня не было издёвок, а сугубо дружеский интерес к происходящему.

Чонсон как никто другой был знаком с еженедельными мучениями друга. Вечерние игры в баскетбол — антидот, который держал Яна в тонусе и не давал тому срываться. Пак помнил ещё со школьных времён: чтобы не показывать своего отчаяния или злости, Чонвон удалялся в зал, где, набегав несколько десятков кругов с мячом туда-обратно и забросив тот пару раз в корзину, он остужал свой пыл.

— Даже не напоминай, — Ян покачал головой и выхватил у Пака мяч. Отвлечь Чонвона от игры пустыми разговорами было невозможно, но Чонсон надежды не терял. — Если бы только мать хоть раз попробовала мне объяснить для чего всё это, может быть, я бы и понял её, — цепи баскетбольного кольца снова негромко зазвенели. До конца игры Чонвону требовалось ещё дважды попасть в корзину.

— Холостяцкая жизнь прекрасна, — парень снова по-дружески издевался над Яном, заставляя того буквально испепелять взглядом лучшего друга.

— Уже тошнит от всего этого, — холодно промолвил Чонвон. Когда Чонсон не смог попасть в корзину, Ян перехватил мяч, безошибочно обходя друга.

Обессиленно сев на землю, парень шумно выдохнул, оставив мяч покоиться у ног. Ян смахнул рукой с лица капельки собравшегося пота, чувствуя, как ноги ныли от продолжительной игры. Чонвон должен был отдать Паку должное: несмотря ни на что он всегда давал его обыграть, чтобы помочь расслабиться после ещё одного бесполезно проведённого вечера с девушкой, имени которой он уже и не вспомнит. Да и вспоминать Ян не жаждал вовсе.

Хоть в собственных силах в любимой игре Ян не сомневался, но не признавать того факта, что Чонсон стал играть лучше, было бы глупостью.

— Держи, — Пак протянул бутылку воды, садясь рядом.

— Спасибо, — сделав глоток, Ян продолжил размышлять: — Если бы только у меня была возможность прекратить эти бессмысленные свидания вслепую. Было бы хоть что-то, давшее мне преимущество в этой ситуации, я бы ухватился за этот шанс.

Чонсон провёл рукой по влажным волосам. Вглядываясь в звёздное небо над ним, он прислушивался к стрекоту сверчков. Пак, непроизвольно прикусив нижнюю губу, задумался над сказанным Чонвоном.

Вытаскивать друга из этой ситуации было просто необходимо, но был ли действенный способ?

— Есть кое-что, — внезапно раздавшийся голос парня удивил Яна, заставив того непроизвольно содрогнуться от неожиданности.

— И что же? — где-то внутри снова загорелся уголёк надежды. Если только можно избежать очередных бессмысленных свиданий, Чонвон чувствовал, что был готов пойти даже на самые крайние меры.

— Всё очень просто, — Пак начинал говорить загадками, но не с целью позлить или снова потешиться над безысходностью ситуации друга (что было основой его характера), а лишь из-за того, что парню и самому было неведомо как озвучить мысль, появившуюся в его голове.

— Ближе к делу, — на собственное удивление Ян был спокоен и сдержан, когда в любой другой ситуации подобное бы уже вывело его из себя.

— Все проблемы появляются от того, Чонвон, что мать пытается свести тебя с девушкой, — Чонсон не заметил, как воодушевился собственной мыслью, вскочив с места, но вот Ян буквально видел, как крутились шестерёнки в голове у лучшего друга. — Хоть причина тому неизвестна, мы знаем одно: нужно избавить её такой возможности.

— И? — нет, молодой Ян вовсе не понимал, к чему вёл парень.

— Всё очень просто, Ян Чонвон, — на лице Чонсона появилась безмятежная улыбка, а в карих глазах затанцевали искры. Но вот внезапное молчание могло иметь лишь два значения: либо Пак предложит что-то гениальное, либо что-то до безумия глупое.

«Все мои действия ничем не заканчивались», — мысль крутилась в голове молодого Яна, пока друг искусно выдерживал паузу, без того заинтриговав Чонвона до той степени, что он был готов сорваться с места за Чонсоном.

— Притворись геем.