Чонсон проглотил неслетевшие с уст слова удивления, нервно сглотнув. Хотелось рассмеяться и снова пошутить о том, что из Яна вышел бы неплохой юморист, но Пак знал: Чонвон был серьёзен.

Где-то на подкорках сознания парень осознавал и обосновывал гнев вперемешку с негодованием друга, но просить его притвориться его парнем — разве это не слишком даже для них? Чонсона съедали противоречия и если бы он только знал, что всё может обернуться вот так, то он никогда бы не предлагал Яну пойти на авантюру, чтобы обдурить неугомонную мать.

Лучший друг у него был один, да и спасать его было просто необходимо, и Пак сделал бы всё, чем только мог помочь Чонвону, оказавшимся в таком положении. Но кто бы мог подумать, что и он окажется втянутым в это?

— Что? — Чонсон всё же смог вымолвить слова, застывшие на его губах недавно. Он не понимал действий друга, а даже если бы и понимал, то не признался бы.

— Так будет даже проще, — парень подался в рассуждения, игнорируя вопрос Пака. — Я представлю тебя своей матери уже не как лучшего друга, а как парня, с которым состою в любовных отношениях. Она, осознав, что знакомы мы давно, подвоха не заподозрит, — былое негодование Чонвона сменилось облегчением. Парень вцепился в эту идею, ставшую последним шансом.

«Да и какие черти меня за язык тянули?» — осознание того, что остановить лучшего друга не выйдет, ударило пощёчиной. Чонсон хорошо знал, что стоило молодому Яну надавить на него — он немедля пойдёт на все его уговоры. Вероятно, Чонвон был неплохим манипулятором, когда дело доходило до неприятных свиданий, устраиваемых против его воли.

— Стой, Чонвон, — голос Пака стал увереннее, — ты правда сейчас всё это серьёзно?

Ян снова поднял взгляд на лучшего друга. Чонвон отвлёкся, слишком сильно воодушевившись собственной идеей, словно перенял это от Пака, настолько, что не замечал ничего вокруг. Даже факт того, что они находились у входа в отныне ненавистный гей-клуб, не был значим для молодого парня.

Как только он раньше не подумал о кандидатуре Чонсона?! Для самого Яна это останется загадкой, но это не было столь важным. Всё было решено здесь и сейчас, и именно лучший друг станет долгожданным козырём в рукаве Чонвона.

— Почему ты всё ещё думаешь, что я шучу? — парень повернул голову немного в бок, испепелив Пака взглядом.

— Потому что слышать это от тебя кажется абсурдным, — Чонсон не скрыл своих эмоций. Попросту не успел. Из них двоих лучшим актёром всегда был и останется именно Чонвон.

Ян ничего не ответил, а Пак получил испепеляющий взгляд в ответ, кричащий: «Ты сейчас серьёзно?»

«Не менее абсурдным, чем когда сам предложил соврать матери о своей ориентации», — осознание пришло быстрее, чем мог того ожидать сам Чонсон. Парень уж точно не думал, что всё обернётся тем, что и он может оказаться частью их лжи.

Вероятно, он недооценил уровень отчаяния лучшего друга.

— Мы убьём двух зайцев одним выстрелом, Чонсон, — Паку показалось, что в глазах друга он увидел азарт. — Устраним необходимость в поиске нормального парня, кто сможет притвориться моим возлюбленным, а потом искореним возможность для матери устраивать мне мучения бесконечными свиданиями вслепую, — юный Ян загибал тонкие пальцы на правой руке. Сейчас даже мысль о поиске парня-притворщика не казалось столь противной.

Чонвон слишком скоро забыл ситуацию с парнем, который буквально всего пару минут назад вжимал его в кровать, надеясь заполучить его девственность, переключившись на роль того самого (и единственного) друга, на чьи безумные идеи он согласился.

Молодой Ян отвечал безумством на безумство. Их ситуацию уже не спасти, но держаться на плаву они были всё ещё в силах. Стоит только уговорить по жизни несерьёзного Пака — они закончат с попытками матери свести парня с очередной глупой и самовлюблённой девицей, на которых у женщины глаз был намётан. Эгоистично, но именно из-за совета лучшего друга Чонвон оказался в столь нелепом положении.

— Я не могу, — Пак замотал головой. Чёлка упала на глаза, заставив парня потянуться к волосам и убрать их, дабы те не мешали. — Твоя мать съест меня заживо, не успею я и порог переступить.

— Да, так и будет, — в голосе лучшего друга не было изъяна. Он не шутил, да и обсуждали они вещи куда серьёзнее дружеских издёвок. — Но что ещё, Чонсон, ты прикажешь мне делать?

— Можем найти кого-то из твоего окружения, — Пак перебирал идеи. Парень шёл на попятную, понимая, каким безумством всё обернётся.

— Ты мой единственный лучший друг.

— Давние знакомые?

— Нет.

Чонсон неумело скрывал мольбу в голосе. Это было так на него не похоже. В любой другой ситуации парень бы рассмеялся и заразил своим смехом друга, попутно бросая ещё пару колких шуток, но сейчас был совершенно иной случай.

До чего они докатились?

— Кто-то из твоих однокурсников?

— Нет, Чонсон, — спокойный голос Яна словно обдавал Пака холодной водой, а энтузиазм в карих глазах только наводил ужаса на парня, внезапно почувствовшего себя таким беспомощным.

Сначала парню хотелось сбежать. Всё слишком резко обернулось полнейшим помешательством. Притвориться геем — на сто процентов идеальный план для ситуации, в которой оказался Чонвон, но ровно настолько же он безумен, если в нём отведено место и для Пака.

— Как ты хочешь провернуть всё это? Твоя мать заподозрит подвох, зная, что я твой лучший друг, — Чонсон говорил сдержанно, выдавая своё волнение только неровным дыханием.

— Да, но мы можем вывернуть всю ситуацию наизнанку, — Чонвон взволнованно вскинул руками. Паку могло показаться, что он был сам не свой. От былой сдержанности и суровости след простыл. — Зная то, что мы знакомы продолжительное время, не возникнет вопросов, как и когда мы познакомились. Нам остаётся только хорошо составить легенду — и бах! — идеальное представление готово.

Чонсон всё ещё недоумевал. Так чувствовал себя Чонвон, мечась между рассудительностью и накрывающим бурей осознанием нелепости всей ситуации? Паку не узнать, да и вряд ли он будет думать об этом более минуты, но факт останется фактом: парень не был готов к тому, что и он будет втянут в это.

— Как я смогу сделать это, Чонвон? Мы лучшие друзья, а теперь должны играть возлюбленных? — нет, так просто с этой мыслью ему не смириться.

— Всё будет нормально, Чонсон, — спокойным голосом промолвил молодой Ян, похлопав Пака по плечу.

Чонвон больше ничего не говорил. Парень опустил голову вниз, протяжно выдохнув, а в следующий миг обернулся к проезжей части за его спиной.

— Давай пока остановимся на этом, — молодой Ян вытянул руку, надеясь остановить проезжающую машину. Сдаваться Чонвон уж точно был не намерен, но немного выждать, дабы Пак осознал, что без его участи молодому Яну грозили только большие мучения, а потому он должен взять ответственность за свои предложения, на поводу которых Чонвон пошёл — вот, чего желал добиться парень.

Да, Чонсон признавал, что друг был прав. Им необходимо остановиться на этом, пока всё не зашло слишком далеко и не вышло из-под контроля, вернуть который никому из них двоих не удастся.

Стоило закончить этот разговор ещё давно, а ещё лучше — не начинать вовсе.

Автомобиль остановился, заставив молодого Яна опустить руку и похлопать себя по карманам в поисках бумажника. Ранее Чонвон даже не задумывался, насколько небрежно было оставить его в столь легкодоступном месте, когда в клубе его могли обворовать в любой момент.

Бросив ещё один взгляд на Пака, на которого он уже и не злился за обман с гей-клубом, рядом с которым они всё ещё находились, Чонвон протяжно выдохнул, сдвинувшись с места в сторону транспортного средства.

— Просто подумай об этом, Чонсон, — промолвил молодой Ян, скрываясь в салоне такси.

* * *

Если бы только Чонсон знал, почему вовсе согласился, отправив на следующее утро после их разговора короткое сообщение Чонвону из ряда «Давай покончим с этим», то он бы никогда снова не появился у порога дома семьи Ян.

Но вот он, через неделю после похода с лучшим другом в гей-клуб, стоял всего в паре шагов от того, чтобы стать частью лжи, начатой Чонвоном по его идее, к которой тот прибегнул, пытаясь закончить всё раз и навсегда.

Была бы возможность мгновенно провалиться под землю — именно так он и поступил. Но бежать было поздно, ровно также, как и отступать. Паку стоило признать: лучший друг его и из-под земли достанет, если будет такая необходимость. Чонсону ничего не оставалось, кроме как смириться со своей участью и, закрыв на всё глаза, надеяться, что всё это закончится как можно скорее и они смогут вернуться к своей былой жизни, где друг другу они были просто единственными лучшими друзьями.

Стоя рядом с молодым Яном на пороге дома его родителей, Пак то переминался с ноги на ногу, то нервно теребил край своей одежды.

И зачем он только так вырядился? Строгая белая рубашка, аккуратно заправленная в брючные штаны, ему, конечно, шла, но смотря на друга, на скорую руку надевшего однотонную футболку и светлые джинсы, Чонсон всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что это оказалось не самым подходящим выбором одежды.

Они слишком контрастировали. Не стоило долго думать, чтобы догадаться, что Пак пытался подстроиться под сдержанный стиль Яна, а тот — под повседневный и расслабленный Чонсона. В итоге запутались оба, но исправлять этого уже не было смысла.

Будь что будет.

— Да не переживай ты так, — в голосе Чонвона читались нотки насмешки. Теперь-то лучший друг точно знал, как он чувствовал себя все эти дни, считая ночами овечек.

— Легко тебе сказать. Это твоя мать, а я иду на верную смерть.

— Воспринимай это как работу на полставки: первую половину дня ты играешь роль моего парня-гея, а после — волен делать что хочешь.

«Я бы с радостью, было бы это так просто», — Чонсон не хотел думать о том, что только мог сулить данный вечер.

— Это так ты себя успокаиваешь? — Пак скрыл лёгкую нервозность за насмешкой, так присущей ему. — Малыш Вонни, — парень имитировал милый голос, а после чего разразился смехом.

Он снова был прежним Пак Чонсоном, ищущим возможности по-дружески поиздеваться над Яном, каждый раз спускающего ему это с рук. Парень уж точно знал, что его сущность лучший друг менять не посмеет. Возможно, только поэтому они всё ещё были друзьями. Никто точно не знал.

— Иди ты! — парень ударил Чонсона по плечу, высказывая собственное негодование на использование ненавистного Чонвоном прозвища.

— Смотри будь осторожнее. Вдруг твоя мать наблюдает, а ты так беспощадно избиваешь своего парня? — Пак тихо рассмеялся, когда Чонвон начал настороженно осматриваться. — Вот видишь.

— Переставай, — голос молодого Яна на мгновение стал серьёзным и, сказать вернее, даже угрожающим, но после парень всё же вернул свою вкрадчивую манеру речи.

Представление должно было вот-вот начаться, главный актёр входил в свою роль.

— Чонсон, не наделай глупостей и следуй оговоренному плану. Только так мы сможем закончить с этим как можно быстро, — прочистив горло, говорил он.

— Знаю, — с выдохом прошептал Пак.

«Какого чёрта мы пришли к этому?» — в голове всё ещё не укладывалось. Да и не дал Чонсон этому просто так стать нормальным. Какого хера он вовсе согласился принять участие во всей этой авантюре — загадка. Чонсон был мастером в игнорировании липкого чувства вины, особенно, когда его стоило бы принять за вескую причину для действий. Но, по его мнению, это бессмыслица.

Всё правильно. Они лучшие друзья и им никогда не быть возлюбленными. С какого угла не посмотри, это должно было оставаться таким. Но вот они стояли рука об руку, дабы заявить женщине, являющуюся матерью Яна, которая своим помешательством довела молодого парня на грань сумасшествия, что они геи и что ещё лучше — пара.

— Умру молодым, что поделать, — тихо прошептал Чонсон, а Чонвон лишь усмехнулся, быстро скрыв всё за такой привычной маской безразличия.

Ян сделал первый шаг, сорвав с места и лучшего друга, который в глубине души всё ещё надеялся, что он сможет сбежать и скрыться как можно дальше, избежав всей этой ситуации.

Нет, только в мечтах Пака.

Начиналась очередная игра Чонвона, где в новой партии и Чонсону была отведена роль. Их план был смехотворно прост, но как перестать нервничать, он не знал. Да и вряд ли узнает. Пак слишком часто повторял себе, что это полнейший абсурд — притворяться парнем своего лучшего друга, что когда пришёл момент истины, он уже наперёд знал, что оплошает.

Увидев надвигающуюся на них мать Яна, Чонвон по-хозяйски быстро взял друга под руку. Почему-то именно в этот момент их несущественная разница в росте показалась Паку намного больше. Столь утончённый Ян на его фоне казался парню ещё более хрупким.

Если бы он мог спросить себя в тот момент, то обязательно задал себе вопрос, почему он вовсе думал о их разнице в росте в миг, когда его были готовы буквально съесть заживо.

Подойдя ближе и различив в незнакомой фигуре знакомого ей ранее как школьного друга Пак Чонсона, женщина остановилась и, широко раскрыв глаза, бесцеремонно промолвила:

— Ты?

— Здравствуйте, матушка, — Пак поклонился, а в голове уже тысячу раз проклял Яна за то, что тот заставил его обращаться к его матери именно таким образом.

— Не зови меня так, — она всё ещё недоумевала, а самому Чонсону показалось, что женщина отныне чувствовала к нему исключительно отвращение.

— Будь более лояльна, мама, — Чонвон говорил подавлено, словно слова матери впрямь его задели.

«Да и как ты делаешь это?» — отрицать того, что Чонвон — актёр без Оскара, было равносильно тому, как доказывать, что Земля плоская. Одним словом: бессмысленно.

Паку никогда не достигнуть его уровня, и он это хорошо знал.

— Ты сказал, что приведёшь человека, который сделал тебя... — женщина неумело подбирала слова, делая затяжную паузу.

— Геем, — продолжил за неё сын, добавив: — Мама, прошу, не стесняйся этого слова, — юный Ян усмехнулся с того, как неуверенно на него посмотрела женщина.

«Интересно, она всё ещё думает, что это лечится?» — Чонсон не скрывал, что рассмеялся, когда услышал первую реакцию женщины. Для парня это до сих пор оставалось крайне комичной ситуацией.

Женщина прочистила горло и, посмотрев на мужа, который только подошёл, продолжила:

— Но ты привёл школьного друга?

Мать Чонвона одарила Пака взглядом. Не трудно было сказать, что она анализировала его, буквально раздевала взглядом лишь только для того, чтобы полностью понять, из чего он состоял. Неприятное чувство, но парню не оставалось ничего, кроме как терпеть, лишь только иногда нервно сглатывая слюну, надеясь, что никто особого внимания этому не предаст.

— Чонвон, вот скажи мне честно, ты издеваешься? — подобного вопроса Чонсон не ожидал, но, кажется, Ян предвидел и это. — Не считая меня наивной, думая, что я куплюсь на то, что ты не сговорился с ним, — женщина медленно оголяла все свои настоящие эмоции.

— Мы встречаемся, мама.

Чонвон держался уверенно. Даже чересчур, словно до этого он десятки раз репетировал данную фразу перед зеркалом. Чонсону определённо понадобилась бы такая практика, был бы он на месте Яна.

В то время как родители парня были окроплены новой дозой лжи Чонвона, лучший друг, вероятно, не нарочно сильнее прижался к Паку, да так, что теперь их бёдра соприкасались. Оба знали, что подобное положение вещей смущало, но отступи они друг от друга — обнажили бы свою ложь и получили бы пару материнских тумаков. А так как подобного допустить они не могли в корне, то приходилось стойко держаться и только надеяться, что щёки не запылают красным.

— Давайте всё же сядем за стол, — нерешительно промолвил отец Яна. То ли он первый справился с информацией, которую услышал, то ли первым осознал, что подобные разговоры не проводятся в холе дома. Причина была не важна.

Чонвон поднял вопросительный взгляд на отца и, заметив в них одобрение, снял свою обувь, заставив и Пака поступить подобным образом.

— Возьми мои, — со всей наигранной заботой Ян поставил у ног Чонсона серые домашние тапочки, — у меня есть ещё одни.

Не стоило говорить, что лучший друг знал свою мать и её поведенческие привычки достаточно хорошо, чтобы предвидеть, что женщина намерено уберёт все гостевые тапочки. А также не стоило упоминания то, что она даже не попыталась оправдать их отсутствие.

Первый ход всё равно остался за Чонвоном.

— Пойдём, — Ян намеренно снова игнорировал мать. Испытывал терпение, водя ножом по тонкой нити, ожидая, когда волокна той истончатся и, в конце концов, она разорвётся.

Чонсона сначала тянули вглубь гостиной, где уже стоял накрытый стол, а потом усадили на аккуратный стул. По правую от него сторону расположился и лучший друг, смотря на противоположную сторону стола, где уже сидел отец парня, а мать неохотно устраивалась на месте прямо напротив Пака.

Под очередным взглядом женщины хотелось провалиться сквозь землю. Сейчас он был у неё как на ладони, что только ещё больше угнетало обстановку для самого парня.

Иногда Чонсон всё же нескрываемо удивлялся выдержке лучшего друга.

— Чонсон, ведь так? — отец неуверенно смотрел на Пака, а самому парню не понадобилось долгих размышлений, чтобы осознать суть данного вопроса — неумелая попытка начать разговор.

— Да, отец, — использовать подобные обращения смущало парня, но что поделать, если Чонвон чересчур слишком сильно настаивал на этом. Несмотря на всю испытываемую неловкость, Чонсон был волен выполнять всё это, дабы не ухудшить их положение.

Мужчина смутился подобной вольности, но промолчал. Вероятно, в отличие от своей жены, осознал, что его слова ничего не изменят. В любом случае, именно мать Яна была главной — Пак это уяснил хорошо.

Неловкое и не заканчивающиеся молчание буквально давило на Чонсона, ощущаясь неподъёмной ношей на хрупких плечах, а продолжительный взгляд матери лучшего друга, которым она буквально стирала парня в порошок, только всё больше нагнетал обстановку.

Дабы избавиться от неприятных ощущений, Пак отвёл взгляд, бегая глазами по интерьеру дома, который ранее доводилось посещать всего однажды, когда он и Чонвон сбежали со скучной выпускной церемонии, чтобы закрыться в комнате парня и поиграть в приставку, беспощадно убивая зомби. Прекрасное воспоминание, которое Чонсон будет хранить вечно.

Взгляд пробежался по столу. На тарелках лежало идеального вида мясо, на которое Паку хватило только единожды взглянуть, чтобы почувствовать, как живот свело, напоминая парню, что последний приём пищи у него был вчера утром.

Будь проклят профессор и его небольшие сроки сдачи, заставившие Чонсона выполнять проекты впопыхах, словно он учился делать свою работу не на качество, а на скорость.

Остановил свой взгляд Чонсон только на блестящих на солнце приборах, лежащих рядом с тарелкой. Мысленно парень усмехнулся, отметив то, что странности некоторых людей не знали меры в мелочах.

«Вилки? Вот о чём он говорил», — Пака предупреждали о странностях женщины, пытающейся перенять привычки с Запада, но пользоваться палочками было привычнее.

В горле пересохло и Чонсон потянулся к стакану с водой, стоявшего рядом с тарелкой, на которой всё ещё был нетронутый ужин. Сделав глоток прохладной жидкости, парень поперхнулся, еле удержав остатки воды, не жилая чтобы те полились носом, сделав ситуацию ещё более отвратительной, когда мать Яна неожиданно прервала молчание:

— Зачем ты испортил моего мальчика, Пак Чонсон? — женщина снова не показывала и грамма уважения в сторону парня. Не велика потеря, с этим-то он справится.

— Мама, — Чонвон похлопал Пака по спине, но не то чтобы это особо ему помогло. Кашель всё ещё не давал покоя. — Пожалуйста, не будь столь невежливой, — Ян одарил женщину взглядом, полным отчаяния, чем снова сбил мать с толку.

«Да он, чёрт побери, отлично держится!» — если бы Чонсону выдали таблички с баллами, он, даже не задумываясь, поднял вверх ту, что была с номером десять, и начал скандировать имя Яна. Ещё немного, и Пак станет его поклонником.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, матушка, — голос осип от протяжного кашля, но вода всё же попала в желудок Пака, как бы не стремилась в лёгкие.

— Очень некорректно было спрашивать именно таким образом, — сын пристыдил мать, отчего получил злобный взгляд от женщины и удивлённый от отца. Мужчина явно не был готов к столь радикальным переменам в жизни сына.

— Так и как давно вы встречаетесь? — женщина давила на Чонсона своим авторитетом, а тот, в свою очередь, чувствовал себя не больше букашки, которую та могла раздавить между пальцами в любой миг. Отвратительное чувство.

— Чуть больше года, матушка, — они обговорили всё с Чонвоном ранее, потому дать ответ на этот вопрос Паку не составило труда. Меньше всего он хотел, чтобы по его вине всё было испорчено. Хотелось закончить с этим как можно скорее.

— Не зови меня так, — возмущённо прорычала женщина, пытаясь скрыть свои слова, невнятно их пробубнив. Вероятно, она лишь притворялась, зная, что Пак услышит каждое произнесённое слово. — Так и как давно ты, — женщина снова замялась, но после одумалась, уверенно дополнив: — гей?

— Это похоже на допрос! — воскликнул Ян, ошеломлённо распахнув глаза, но замолк, когда Пак накрыл своей рукой его ладонь, тихо промолвив: «Всё в порядке». Кажется, кто-то пересмотрел сериалов.

Настало и его время показать свои актёрские способности, конечно же, не сравнимые с уровнем лучшего друга. Обратив своё внимание обратно на женщину, Чонсон уверенно и так натурально промолвил:

— Со второго семестра выпускного класса.

— Ты дружил с моим сыном только из-за своих грязных умыслов? — женщина всё ещё думала, что сможет вывести парня на чистую воду. Промах.

— Мама! — Чонвон был готов сгореть от злости. Всё вышло из-под контроля. Изначальный план был на грани краха.

— Нет, — голос Пака был спокоен, — мы были лучшими друзьями на протяжении многих лет, и моя ориентация на него никак не влияла. То, что между нами появились чувства, — итог многолетнего общения и разъяснение собственных чувств, — Чонсон держался уверенно. Даже чересчур, чтобы удивить Яна, который был готов вот-вот пустить всё в бездну отчаяния. Парень снова разжёг огонь надежды Чонвона на спасение.

Женщина взялась за волосы, немного растрепав их. Протяжно выдохнула, словно утихомиривала свой гнев, а после, посмотрев в карие глаза Пака, промолвила:

— Я не верю вам. Попросту не верю вам, ребята.

Скрыть отчаяние Чонсону удалось, чего не сказать о Яне, который был готов вот-вот подняться с места и накинуться на женщину. Меньше всего Чонвон был готов терпеть поражение, а потому не побрезговал бы пойти и на самые радикальные меры. В любом случае, они дошли до края своего безумства, раздвигая рамки каждый раз, стоило только ситуации перемениться.

«Да что бы тебя!» — Пак чувствовал себя жалко. Подводить друга не хотелось, потому необходимо было действовать.

Повернувшись к Чонвону, он посмотрел в глаза друга, найдя в них мольбу о помощи — что-то новое для молодого Яна. Пак наклонил торс чуть вперёд, попутно схватив ошеломлённого парня за горловину его футболки.

Пара сантиметров, и они подтвердят свою ложь действиями.

«Твою же! Меньше всего я хотел именно этого».