Джаред

Я чувствую ее взгляд на протяжении всей игры. Она смотрит на меня, наблюдает за каждым моим действием, и это заставляет меня играть на полную. Не знаю, почему пытаюсь показать себя лучшим, но мне нравится, что Мэриан не убирает от меня своих глаз. Как бы отреагировал Кай, если бы заметил, что его же девушка смотрит на другого парня? Уверен, что он думает, будто она пришла ради него. Уверен, что так оно и было, по крайней мере, до тех пор, пока на поле не появился я с ребятами.

Футбол, для меня, подобен простому развлечению. Мне нравится, какой адреналин ты испытываешь, когда ловишь брошенный тебе мяч и пытаешься забить гол. Это почти тоже самое, если я сяду за руль и понесусь со всей скорости вперед по дороге. Только, правда, от езды мне удается получить намного больше кайфа, чем от игры.

Вдохновением, для футболистов, являются маленькие аппетитные чирлидерши. Они трясут своим телом, мотивируя этим играть лучше, стараться изо всех сил. А их коротенькие юбочки и топики не оставляют преград для воображения. Если бы одна из этих спортсменок сказала мне, что как только я выиграю, она продлит мое удовольствие еще на час после игры, я бы сделал все, чтобы последний гол остался за мной. Это естественно для футболистов, не имеющих девушку. На сто процентов уверен, что порой их мысли о чирлидершах бывают намного грязнее, чем мои.

Словив пас от Блейна, я бросаю мяч тому, кто стоит рядом. С каждым днем все сильнее замечаю, что Телтфорд меняется. Он почти перестал быть замкнутым, часто смеется в нашей компании и даже шутит. Хоть ему, как и всем нам, неприятна мысль о Дезе, он старается вести себя естественно, что достойно уважения.

Что насчет Деза, так в университете он не появляется. Я знаю, что парень не сможет бегать от нас вечно. Ему не стоит беспокоиться о учебе лишь потому, что она оплачена и его мать хорошенько поработала в университете, чтобы сына не исключили, что бы не произошло. И я жду, когда Дез Вайлчман вернется сюда, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Мы не сможем не общаться — это я тоже знаю на сто процентов. Нам просто надо было остыть друг от друга, вот и все.

Остановившись на середине поля, опираюсь руками на колени, тяжело дыша. Весь я промок и ужасно хочется пить. Ник бежит ко мне трусцой с бутылкой и протягивает ее. Поблагодарив, делаю жадный глоток. Вода невероятно холодная, потому что побывала в переносном холодильнике. А еще она очень вкусная, но я думаю, что так считает каждый, кто умирает от жажды.

Попросив Ника вылить мне оставшуюся воду на руки, не даю ей стечь по рукам, сразу же плеская на волосы и лицо. В блаженстве прикрыв глаза, ерошу волосы рукой. Черт, как хорошо.

Взгляд ореховых глаз Мэриан по-прежнему не покидает меня. Повернув голову, улыбаюсь ей широкой улыбкой. Она тут же переводит взгляд на Кая, который медленно бежит к ней. Так как у нас пятиминутный отдых, я позволяю себе побежать за ним следом и плюхаюсь между Мэриан и ее подругой. Кай же садится с другой стороны от своей подружки.

— Отлично сыграли, — говорит подруга Мэриан. Я смотрю на нее, выгнув бровь. — Бора, — протягивает руку малышка чарующей азиатской внешности.

— Джаред, — чуть улыбнувшись, отвечаю на рукопожатие, но прежде, чем убрать руку, провожу большим пальцем по костяшкам ее руки, чем довожу Бору до легкого смущения.

— Спасибо, Ли, — отвечает ей Кай, обнимая Мэриан за талию и целуя ее в шею.

— Ли? — снова посмотрев на Бору, спрашиваю я.

— Моя фамилия, — объясняет она.

То что Кай и Мэриан решают страстно целоваться прямо перед нами, не радует ни меня, ни Бору. Я отношусь к этому нормально, например, на вечеринках, когда выпью и делаю подобное сам. Но сейчас, будучи трезвым, мне не кажется это таким уж приятным зрелищем. Поднявшись, смотрю на игроков, сидящих на траве и общающихся между собой, после чего протягиваю руку Боре.

— Не хочешь сходить со мной к автомату? Я куплю тебе орешков. Ты любишь орешки?

Она вкладывает свою миниатюрную ладошку в мою и, поднявшись, тихо шепчет:

— Очень.

Бора понимает, что никакой автомат нам не светит, я просто хочу поцеловать эту азиатку. Быть может, если бы я был хорошим другом Мэриан, или хотя бы ее знакомым, то не позволил бы себе выкинуть что-то подобное. Но мы никто друг другу, а значит, имеем право делать все, что хотим. Бора одна из тех университетских девушек, которые не против, чтобы их хорошенько зацеловал «братик». Мне ни за что не стыдно, я имею право целовать ее. Стоит напоминать себе об этом до тех пор, пока не доведу ее до укромного места.

Бора сжимает мою руку, послушно следуя за мной. Оказавшись за углом, вижу впереди автомат. Я знаю, что между ним и стеной стоит столик, который мы проверили с одной цыпочкой на прочность около месяца назад. Еще я помню, что мысленно благодарил того, кто додумался там поставить его.

— Ты не против, если я тебя поцелую? — спрашиваю я, остановившись у автомата.

— Если ты друг Мэриан, то не смей даже прикасаться ко мне.

— Она ненавидит меня, — отвечаю я и издаю смешок.

— Тогда можно. Но готовься — после поцелуя я тоже буду ненавидеть тебя, потому что она мне как сестра.

И прежде, чем я успеваю что-либо ответить, Бора хватает меня за шею и тянет к себе.

Я бесстыдно хватаю ее за бедра и, подняв, оборачиваю ноги девушки вокруг своего торса. Мы скрываемся между автоматом и стеной, целуя друг друга так, как будто долго только этого и желали. Мне нравятся ее губы, слегка пухлые и шершавые, они делают с моими невообразимые вещи. В поцелуях она, уж точно, знает толк.

Проведя руками по ее ногам, засовываю ладони в задние карманы джинсов Боры и плотнее притягиваю к себе. Тихий стон ударяется в мои губы, а маленькие шаловливые пальчики искусно перебирают влажные пряди моих волос.

Может, кто-то сказал бы, что я действую неправильно. Но, к небольшой печали, это мой последний учебный год, и я должен оторваться по полной. Мне не стоит задумываться о своих действиях, пока они не перешагивают за грань нормального, разумного. Бора никому не принадлежит — ну, по крайней мере, я так думаю, — а значит, мы имеет полное право целоваться и даже делать нечто большее, если сами того хотим. Нам не перед кем отчитываться. Даже Мэриан не обязана знать, что мы делаем в этом укромном уголочке, хоть она и лучшая подруга Боры. Пусть тусуется с Каем.

— Господи, остановись, — шепчет Бора, когда я целую ее шею так, как целовал губы. У нее пленяющий запах кожи, и вообще она приятная девушка. Быть может, если бы не братство, я бы попробовал с ней сначала хорошо подружиться, а затем затусить. Нам определенно было бы весело.

Оторвавшись от шеи, прикасаюсь пальцами к ее куртке и медленно расстегиваю молнию. Она молчит. Когда дотрагиваюсь до пуговиц на ее блузке, продолжает молчать.

Дьявольская улыбка появляется на моих губах. Крошка полностью в моей власти.

Расстегнув три верхние пуговицы, оставляю поцелуй над бюстгальтером. Хватка ее пальцев в моих волосах становится сильнее. Я уже начинаю распаляться и возбуждаться, когда чей-то голос кричит мне с футбольного поля:

— Джаред, где ты?

Посмотрев в карие глаза Боры, провожу большим пальцем по ее щеке и говорю:

— Видимо, мне все же придется остановиться. Надеюсь, ты не расскажешь Мэриан, что тут произошло.

— Она убьет меня, если узнает, что я натворила, — недовольно бурчит Бора, пытаясь застегнуть пуговицы.

Убрав ее руки в сторону, сам выполняю эту работу, а мужские голоса тем временем продолжают кричать мне с поля. Застегнув молнию на куртке, обхватываю ладонями ее лицо и дарю еще один поцелуй.

— Увидимся, — и после этого бегу на поле.

Наверное, я поступил как мудак. Но мне плевать. Когда выхожу на поле, Мэриан все еще сидит на месте. Она прожигает меня взглядом, и что-то подсказывает мне, что эта неглупая малютка, догадалась, что мы с ее подругой ходили вовсе не за пачкой невинных орешков.

Сей факт заставляет меня улыбнуться и поднимает настроение на весь оставшийся день.

После игры я выхожу из мужской раздевалки самый последний. Не люблю купаться, когда здесь слишком много народу, поэтому подождал. Держа спортивную сумку правой рукой, левой я сжимаю мобильник, переписываясь с той самой зайкой из клуба. Даже после ночи, проведенной с ней в номере отеля — потому что она не захотела ехать в братство, а к себе не приглашала, — я продолжаю с ней общаться. Что-то в ней есть такое, что тянет обратно. Возможно, это ее дерзкий язычок, а возможно — сладенькое тело.

Идя вперед, я врезаюсь в кого-то, и телефон чуть ли не падает из моих рук. Подняв голову, вижу перед собой Мэриан. Ее брови нахмурены, глаза смотрят на меня со злобой, руки провокационно сложены на груди. Что я не так сделал? Единственное, из-за чего она может злиться на меня — это Бора. Но я думаю, что девчонка не могла ей растрепать то, что было между нами, а даже если и сделала это, не вижу ничего криминального. Это был просто поцелуй.

— В чем дело? — грубо спрашиваю. Я устал и хочу домой, поэтому сейчас Мэриан последняя, с кем мне хочется говорить. Игривое настроение и желание ее подкалывать выдохлись, вместе с моими силами, на футбольном поле.

— Ты думал, что я не замечу? — шипит она. Так как в коридоре свет приглушенный, ее блестящий взгляд кажется опасным. А темнота, накрывшая город за окном, только усугубляет, и без того, не самое удобное положение. Напряжение висит в воздухе, такой раздраженной я ее еще не видел.

— Что не заметишь? — кидаю ответный вопрос. Понимаю, о чем она, но все равно хочу услышать, как она поставит случившуюся между мной и ее подругой ситуацию.

— Не смей целовать Бору. Ты меня понял? Она не станет твоей «одной из тех самых».

Я перебарываю желание фыркнуть или закатить глаза. Вот еще, будет мне какая-то девчонка указывать, что я смею делать, а что — нет.

— Ты мне не мамочка, точно так же, как и Боре. Она взрослая девушка и имеет право сама принимать решения.

— Джаред, не смей! — не сдается Мэриан. — Я не хочу, чтобы потом ей было больно.

Поморщившись, спрашиваю:

— Ты издеваешься? Мы просто поцеловались! О какой, к черту, боли ты говоришь?

Что она уже себе там напридумывала? Я не собираюсь больше ни целовать Бору, ни делать что-то еще. Ее подружка, в отличии от самой Мэриан, это прекрасно поняла.

Несмотря на то, что она девушка Кая, надо мной Мэриан никакой власти не имеет. Если бы мы с Каем были лучшими друзьями, еще бы что-то можно было вякнуть, а так, пусть даже не старается контролировать что-либо из моих действий.

Почему-то всплывает желание еще раз поцеловать Бору. Просто чтобы позлить Мэриан.

— Еще раз прикоснешься к ней и ты пожалеешь, — угрожает борзая девочка. Усталость и гнев дают о себе знать после этой фразы.

Откинув в сторону спортивную сумку, прижимаю Мэриан к стене. Так как коридор слегка узкий, мне удается сделать это одним движением. Ее дыхание учащается, она пытается ударить меня или оттолкнуть хотя бы на шаг, но я сильнее, и сейчас мое тело еще плотнее прижимается к ней.

Приложив локоть к ее шеи, чтобы она просто испугалась и не двигалась, а не чтобы удушить, наклоняюсь к ее уху и тихо цежу сквозь зубы:

— Я буду делать с ней что хочу и когда хочу, и ты меня не остановишь, Мэриан.

Оттолкнувшись, дарю ей еще один сердитый взгляд и, схватив сумку, иду дальше по коридору к выходу, не оборачиваясь. Главное, я знаю, что Мэриан испугалась.

***

Зайдя в гостиную, вижу Кая, Дарила и Такера — одного из старших. Он очень вовремя, потому что я хотел поговорить с ним насчет Коди, ведь Амелия по-прежнему ждет моего ответа. Бросив спортивную сумку у стены, скидываю с себя кроссовки и подхожу к ребятам.

— Эй! — приветствует меня Такер. — Где тебя носило так долго?

Посмотрев на Кая, отвечаю:

— Были дела, — парень Мэриан хмурится, явно не понимая, почему я пялюсь на него. — Есть разговор.

— Я тебя внимательно слушаю.

— В братство хочет вступить один студент. Он хоккеист и, вроде как, сама серьезность. С ним знаком Ник. Они, правда, не лучшие друзья, но все же. Что думаешь об этом? Мне бы дать ему ответ уже завтра.

Такер гладит свою редкую щетину на подбородке и устремляет взгляд в стену, задумавшись. Этот парень мой ровесник, и мы вдвоем заканчиваем последний курс. Правда есть одна разница между нами — Такер паинька. Он не любит вечеринки и случайные связи с девушками. Пока мы тусуемся в гостиной, переполненной студентами, он находится в кабинете и работает на братство в полную силу. Также, насколько я знаю, Такер работает с каким-то благотворительным центром. Хороший парень. Такого не стыдно показать родителям.

Но я думаю, что это всего лишь маска. Такер бы сошел с ума, находясь в одном доме с таким стадом, как мы. По-любому у него есть какой-то секрет, и почему-то мне кажется, что эта самая тайна, не такая уж невинная, как может показаться. Однако в его жизнь я лезть не буду, нас связывает всего лишь руководство над братством, и совать нос в личные дела друг друга, мы не имеем право.

— Надо поговорить с остальными. Деза нет, и теперь у нас появилось одно свободное место. Сегодня мы тусуемся с Энсвором, поэтому я заведу эту тему и завтра скажу, что он думает по этому поводу.

— А Калеб? — подает голос Кай, опершись локтем на подлокотник дивана и наблюдая за нами. Подняв вторую руку, он делает глоток энергетика.

— Порой мне кажется, что Калебу вообще плевать, что у нас происходит, — бурчит Такер.

Калеб младше меня на полгода. Он редко появляется в этом доме, но часто подает знаки, что все еще «служит» братству. Никого из нас всех это не устраивает, ведь если мы и разрешаем жить за пределами этого дома, это не значит, что можно здесь вообще не появляться. Если бы не правила, мы бы, возможно, давно нашли ему замену.

— Вот он действительно тот, кто заслуживает хорошего пинка под зад, — вступает в разговор Кэс. — Я уже забыл, как он выглядит, а еще мне известно, что у него нет девушки. Так где же он тогда пропадает?

— Мы не знаем, — отвечаю ему я.

— А если он как раз таки нарушает какое-то из наших правил? — спрашивает Кай, выпрямляясь и ставя, по всему видимому, пустую банку на журнальный стеклянный столик.

— Рано или поздно мы должны будем об этом узнать. Тайны всегда всплывают наружу.

— Особенно в самый неожиданный или даже не подходящий момент, — ворчу себе под нос, вспоминая историю Блейна.

— Ладно, дети, папе пора работать, — поднимаясь, говорит Такер. Прежде, чем выйти из гостиной, он останавливается в проеме, ведущем на кухню и по совместительству на лестницу, и оборачивается, смотря прямо на меня. — Да, Джаред, забыл предупредить. В это воскресенье собрание старших, ровно в пять вечера, не опаздывай.

— Буду, — киваю я.

Раз в месяц мы проводим собрание, где обсуждаем все случившееся, а также младших, взвешиваем кто что сделал для братства, у кого самые крутые идеи по поводу вечеринок и многое другое. Еще мы думаем, достоин ли кто-то отстранения от клуба, ведь если студент ничего не делает для развития братства, тут даже правила не помогут ему остаться, он все равно будет выкинут за борт. Ленивцам здесь нет места.

С каждым годом мы пытаемся сделать наш клуб лучше и интереснее. Мало кто знает, но братство и сестринство созданы не только для того, чтобы собирать элиту из университета, но и для того, чтобы привлекать, в этот самый университет, больше студентов. В Нью-Йорке множество подобных клубов и каждый прикреплен к своему университету. В нашем случае это Нью-Йоркский Университет. В наших клубах находятся не только самые богатые, но и самые умные студенты. Это позволяет показать тем, кто хочет поступить сюда, качество учебы в нашем университете. Везде и для каждого находятся плюсы.

Кэс говорит, что ему надо поговорить по телефону и выходит из гостиной. Когда мы остаемся с Каем наедине, лазая в телефоне, ощущаю на себе его пристальный взгляд. Подняв голову, встречаюсь с его взглядом.

— Мэриан сказала, что сегодня ты целовался с Борой, — говорит он, а я борюсь с желанием закатить глаза. Уж что-что, но Кай, как бы сложно мне не было это говорить, никто, а значит, не имеет право контролировать все, что я делаю. В прочем, как и каждый в этом городе. Только у родителей есть власть надо мной.

— Да, целовался, — самодовольно отвечаю я. Кай тут же улавливает, что за намек скрывает мой тон и совсем слегка съеживается. Враждебный взгляд меняется на безразличный, но отступать он не спешит.

— Моя девушка расстроена.

— И что мне теперь сделать? Встать на колени и просить прощение? Только потому что Ее Величество расстроены? Брось, Кай, она твоя проблема, а не моя. Я имею право делать, что хочу. Мэриан мне не сестра и не лучшая подруга, чтобы я парился из-за поцелуя с Борой.

— Бора хорошая девочка, — не сдается Кай.

— А я сказал, что она плохая? — спрашиваю, вызывающе подняв бровь. Он молчит. — Вот что, Кай, постарайся не лезть в мои дела и посоветуй это своей подружке. Я говорил ей об этом сегодня, но и тебе тоже скажу — Бора не маленькая девочка, ей за двадцать, и она сама решит, что делать со своей жизнью и с кем целоваться.

— Когда ты успел сказать это Мэриан? — хмурится он.

Откинувшись на спинку, широко улыбаюсь, и ему совершенно не симпатизирует эта улыбка. Я знаю, что сейчас он взволновал из-за того, что я мог что-то сделать с его подругой. И, как не странно, не пытаюсь развеять его сомнения, даже спустя минуту. Но он ждет ответа.

— Твоя ненаглядная выловила меня сегодня в коридоре, где мужская раздевалка, после игры, когда ушли абсолютно все, кроме меня.

— Но она сказала, что ей просто надо заскочить к одному из профессоров.

— Милый мой «братик», в то время уже было темно, и все профессора сидели в своих домиках, кроме тренера. А насколько я знаю, твоя малышка даже не чирлидерша, чтобы идти к нему.

Я вижу, как крепко он сжимает зубы. Ему не нравится, что я сказал. Но я был честен. Его телка наврала ему, и вместо того, чтобы разбираться с ее дерьмом, он лезет в мое. Мне это не нравится. Я взрослый человек и сам могу понять, что хорошо, а что плохо.

Поднявшись, я прежде, чем уйти, говорю ему:

— Лучше контролируй свою подружку, а мою жизнь, заодно с Мэриан, оставьте в покое.

Он ничего не отвечает даже спустя полминуты, поэтому я ухожу в свою комнату.

По пути к ней, стараюсь не думать о том, что только что произошло между нами. Пусть Кай думает обо мне, что хочет. Мне глубоко плевать на все это.

Сев на край своей кровати, достаю телефон и вижу одно сообщение от Эбигейл — именно так зовут мою подружку-стриптизершу, — но открывать его не спешу. Сейчас мне не до нее, я хочу позвонить матери и узнать, как они с папой поживают. Мы не общались долго, так как учеба и братство занимали слишком много моего времени в последнее время.

Я жду, когда она поднимет трубку, нервно постукивая ногой по полу. Несмотря на то, что произошло между мною и семьей, голос мамы по-прежнему способен успокоить меня, поднять настроение. Я думаю, что подобное случается у всех детей. Голос родителей зачастую имеет некую силу. Я берегу своих родных, потому что они незаменимы. Неважно, сколько еще ошибок сделаю в будущем, знаю, что они всегда примут меня. Родителей надо ценить и неважно какие они — трудные или легкие, правы или неправы. Они заслуживают любви от собственного ребенка.

Когда мама не берет трубку с первого раза, хмурюсь и перезваниваю. Понимаю, что она может быть занята, но я далеко и не вижу того, что она делает, а значит, имею право волноваться. Спустя какой-то гудок, мне говорят, что абонент не отвечает. Рывком поднявшись с кровати, подхожу к окну и, опершись свободной ладонью на подоконник, ищу номер отца.

В отличии от матери, он берет после первого гудка. Поздоровавшись с ним, не теряю времени зря:

— Почему мама не берет трубку? Где она? Почему я не могу дозвониться до нее?

— Поменьше вопросов, парень, я уже не так молод, чтобы быстро их переварить — отвечает он строгим голосом, я обнажаю зубы с желанием зарычать. — Мать вышла во двор покурить, видимо, забыла взять свой телефон.

Да, моя мама курит, и, в основном, подобную привычку я перенял у нее. В свое время мне было интересно наблюдать за тем, как медленно она выпускает дым и прикрывает глаза в блаженстве. В старшей школе мне захотелось понять: буду ли чувствовать то же самое? С тех пор, сигареты — мои лучшие друзья.

— Ты не мог бы дать ей телефон? Хочу поговорить с ней, — прошу я.

— Тебе стоило приехать к нам, хотя бы на прошлых выходных. Мать скучает, а если ты будешь избегать нас, мы не забудем то, что произошло.

— Я не пытаюсь избегать вас, — отчасти, — у меня просто нет времени. Последний курс довольно-таки сложный, не хочу завалить его, — «ради вас» — хочется добавить мне. Ну, и немножко ради себя.

— А вот это правильно. Надеюсь, что ты выйдешь оттуда с хорошими мозгами, сынок.

Отец никогда не говорил мне, что ненавидит меня за поступок, совершенный три года назад. Но я вижу разочарование в его взгляде и, иногда, слышу его в голосе. Им не надо говорить мне, какой я плохой. Для этого вполне хватает редких красноречивых взглядов.

— Миссис Блеф на связи, — шутливо произносит мама, и я невольно улыбаюсь. Она знает, как поднять мне настроение, как начать разговор, чтобы в дальнейшем он не был неловким.

— Привет, мам, — мое сердце чуть ли не разрывается от тепла и любви к этой женщине.

— Как ты, Джаред? Я уже начинаю забывать как ты выглядишь и какой у тебя голос.

— Очень хорошая шутка, мам, — с сарказмом отвечаю я и, открыв свободной рукой окно настежь, забираюсь на подоконник. — Я хорошо, только... — чуть не говорю, что чувствую себя уставшим. Нет, они не должны считать меня не выносливым.

— Только, что, Джаред? — мать настаивает на продолжении.

Взяв пачку сигарет со столика рядом, убираю трубку подальше от уха, чтобы она не услышала щелчок зажигалки, и закуриваю.

— Только на учебе завал, — вру я.

— Джаред? — зовет меня серьезным голосом.

— Да, мам?

— Тебе не стоит убирать подальше мобильник, только для того, чтобы я не услышала, как ты закуриваешь, потому что я все равно слышу. Ты уже взрослый мальчик и сам решаешь, что делать.

— Никогда не думал, что ты так скажешь, — хмыкаю я и делаю затяжку, как можно тише. Хоть мама не имеет ничего против того, что я курю, мне не очень нравится, что она может услышать мои вдохи и выдохи. Просто неудобно. А не курить я не могу, потому каждый раз волнуюсь, разговаривая с ней. — Как ты?

— Безумно скучаю по своему сыну.

Если бы ты знала, какое чувство стыда испытывает твой сын, когда ты смотришь ему в глаза, улыбаешься.

— Обещаю, что скоро увидимся, — заверяю ее я. Как-никак, а встретиться все равно придется.

— В следующие выходные?

— К сожалению, будет собрание в братстве.

— Ах, братство. Как оно? Есть новости?

Мимо проплывают картинки случившегося в том году: переезд Хейли, проникновение брата Блейна на нашу территорию, уход Деза. Случилось многое, но всю историю я ей, пожалуй, рассказывать не буду. Не хочу, чтобы она волновалась или, того хуже, пустилась в панику.

— Один из наших покинул и нас стало одиннадцать.

— Из-за чего он ушел? — кажется, ее интерес вполне искренний.

— Его выгнали. Банальное предательство, — отмахиваюсь я. — Кажется, скоро будет замена. Место освободилось, и теперь один из студентов хочет попасть в наши ряды. Уже завтра решится его судьба.

— Надеюсь, что все получится. Я очень рада, что ты позвонил, Джаред. Правда, рада.

— Я тоже, мама, — шепчу в ответ и, сделав последнюю затяжку, выкидываю сигарету за окно.

После разговора нечто заполняет пустоту внутри меня. Я ощущаю нереальное спокойствие и чувствую себя каким-то отдохнувшим. Мне стоит почаще звонить родителям, ведь они лучше любого успокоительного. Я как будто не разговаривал с ними по телефону, а просидел рядом, положив голову на мамины колени или плечо. Какой-то страх повторно разочаровать их исчезает, и вместо него я чувствую, словно все делаю правильно. Впервые так, обычно мои телефонные разговоры с семьей натянуты. Я всегда хочу куда-нибудь деться, слыша их голоса на той стороне трубки.

Свесив ноги на улицу, болтаю ими, смотря вдаль. Сотни огоньков виднеются на горизонте. Желтые, красные, зеленые, они придают красоту этому городу, будто не дают окутать его порочным черным цветом мрака. Пока там вдалеке люди не знают, что такое тьма, я сижу на холодном подоконнике и думаю о том, как поскорее исправиться. Лишь дворовый фонарь не дает темноте поглотить пространство и меня вместе с ним. В этом случае он держит меня на поверхности океана, дно которого заполнено опасными, угнетающими мыслями.

Мне бы хотелось быть обычным студентом, которого не заботят никакие проблемы и который не был опозорен некоторое время назад. Я бы хотел быть простым человеком, который не тащит на себе груз братства вместе с другими тремя ребятами, который не решает чужие проблемы. Возможно, я бы мог отсюда уйти, потому что двери всегда открыты для тех, кто больше не желает быть частью этого клуба. Но меня держит осознание, что я могу покатиться вниз без поддержки теперь уже одиннадцати ребят.

Телефон звенит в моей руке, и, когда смотрю на него, вижу очередное сообщение от Эбигейл. Эта девушка самая ненавязчивая из тех, с кем я спал, лишь только не слишком поздней ночью она может что-то написать мне, днем ее как будто не существует. Эбигейл мне нравится. Реально нравится, как девушка, а не как шанс на случайный перепих. С ней интересно. Пусть мы проводим не слишком много времени и знакомы не так-то долго, но я могу запросто заявить, что есть в ней что-то другое и именно это заставляет меня возвращаться к общению с ней.

Э: У меня сегодня выходной. Не хочешь потусить в моей квартире, желательно, в моей постели?

Я широко улыбаюсь. Эбигейл даже не представляет, как вовремя это предложила. Она как успокоительная сигаретка, только в сто раз лучше.