Хань провел по сенсорную экрану, оттягивая зелёную кнопку вправо, чтобы ответить:

— Алло? — парень слабо улыбнулся краешком губ, узнавая голос отца.

— Хань, как твои дела? У тебя всё хорошо?

— Да, я в порядке.

— Рад слышать. — Лу услышал голос матери, что-то кричащей из комнаты. Отец на мгновение замолчал, а потом произнес: — Ах да, забыл тебе сказать. Сегодня мы придем к вам на ужин.

— Хорошо, — Хань кивнул, несмотря на то, что отец не мог этого видеть.

— Ах, и еще, передай, пожалуйста, и Наён наше сообщение.

— Разве господин и госпожа Кан не сказали ей?

— Они пытались, но Наён отказалась с ними разговаривать, выключив телефон.

— Хорошо, я понял, — Лу разочаровано вздохнул. Все на побегушках у Наён. Снова она взялась за старое. Было бы намного проще, если бы она слушалась своих родителей.

Эта глупая дурочка.

Боже, она такая избалованная, что даже не соизволила взять трубку, когда ей позвонили родители! Неужели её тщеславие настолько велико? От этой мысли парень снова разозлился. Он терпеть не мог таких людей, как она.

***

— Наши родители придут сегодня на ужин.

Наён подпрыгнула от звука его голоса и повернулась к Лу с широко открытыми от удивления глазами. Он никогда не заговаривал с ней в университете, и девушка была шокирована его внезапным появлением у себя за спиной. Она даже не расслышала, что он сказал.

— Что?

Хань вздохнул от досады, что ему приходится самому говорить ей это:

— Говорю, что наши родители вечером придут на ужин, где-то около семи.

Лицо Наён мгновенно потемнело, а натянутая улыбка едва держалась на губах. Девушка, поджав губы, смотрела куда угодно, только не на Лу, стоящего перед ней. Её обычно любопытные большие глаза были лишены всяческих эмоций. За исключением того, что, если присмотреться, в них едва отражались тени страха и беспокойства.

Но Лу был слишком беспечен, чтобы заметить это. Хань был поглощен своим разочарованием в ней и злостью из-за её поведения, чтобы заботиться о чувствах девушки. Он отвернулся от неё и, прежде чем уйти, добавил:

— Возвращайся домой пораньше и, ради бога, держись подальше от кухни. Я не хочу пережить еще одну катастрофу, как в то утро, когда ты попыталась приготовить нам завтрак.

***

Звонок в дверь разнёсся по всему дому. Наён поежилась, ощущая, как сердце проваливается в желудок. Её охватила тревога, и девушке пришлось закусить губу, чтобы скрыть это. Она проглотила неприятный ком, вставший в горле. Каждый шаг по лестнице давался ей в тысячи раз тяжелее, и к тому времени, как она достигла дверей, Кан чувствовала себя так, словно весь мир ей давит на плечи. Она судорожно вздохнула и нажала на ручку.

Перед ней стояло четыре человека.

— Здравствуй, моя дорогая! — Наён едва не воскликнула от удивления, когда поняла, что к ней обращается мама Лу. Она тупо пялилась на его родителей, пока те не рассмеялись. — Ты так удивлена нас увидеть здесь?

Кан моргнула несколько раз, приводя мысли в порядок, и улыбнулась:

— Извините. Лу Хань на кухне, проходите, пожалуйста.

Семья Лу вошла в дом, счастливо выкрикивая имя сына. Едва они исчезли из виду, как воздух в комнате стал ледяным. Наён упрямо молчала, сжав губы, когда её родители прошли мимо неё. Девушка невольно вздрогнула, когда отец послал ей угрожающий взгляд. Пугающий, свирепый, наполненный злостью, ненавистью и презрением.

Она не выносила этого взгляда. Прожив с ним всю жизнь, девушка продолжала сталкиваться с этим и чувствовать, как её тело окутывает знойным холодом, перемешанным с яростью. Родители устремились в сторону кухни, не соизволив одарить ее хотя бы коротким приветливым взглядом, словно она была грязью под их ногами, будто на неё не стоит даже смотреть.

Впрочем, за обеденным столом была непринужденная атмосфера. Все они, казалось, были в хорошем расположении духа, за исключением хрупкой девушки, сидящей на краю стола с каменными выражением лица. Девушки, которую никто не замечал.

— Ух ты, это действительно вкусно! — воскликнул господин Кан, указывая на свою тарелку. — Кто приготовил?

Хань почувствовал болезненный щипок на своем бедре и сердито зыркнул на девушку рядом. Наён послала ему предупреждающий взгляд, и парень раздраженно моргнул. Он попытался скинуть её руку, но Кан снова пристально посмотрела на него, словно говоря, что не простит его, если он будет разговаривать с её отцом. Она делала это целый вечер, пинала и щипала его всякий раз, стоило Ханю заговорить с господином Каном. Её детское поведение начинало бесить. Парень снова мрачно посмотрел на неё, но теперь девушка упрямо пялилась в стол.

Блин, мало того, что она бездарь в кулинарии, так еще и грубиянка.

Лу подавил разочарованное выражение лица и мягко улыбнулся взрослым:

— Это я приготовил.

— Хань? Ты сделал все это сам?! — в голосе мужчины китаец уловил намёк на одобрение, но пропустил это, торжественно взглянув на Наён, которая внезапно словно оцепенела, что было видео по её чрезмерно ровной осанке.

Она небрежно ковыряла еду. Почему Наён чувствует себя так неуютно? Они обедали с семьями и должны были наслаждаться этим, но почему ему кажется, что что-то не так? Кан плохо себя чувствует? Опять же, он не мог быть полностью уверен в своих выводах.

***

Наён чувствовала, что глаза родителей сейчас просверлят в ней дыру. Она отпрянула в кресле, полностью потеряв аппетит. Еда, которая казалась вкусной минуту назад, вызывала отвращение. Она впервые за вечер подняла глаза, обводя всех присутствующих взглядом, и опустила их прежде, чем достигла родительских лиц. Кан чувствовала себя такой незначительной, будто являлась каким-то вредителем, с которым ничего не могли поделать, но приходилось с этим мириться. Наён привыкла вести себя как сильная, твёрдая и уверенная в себе девушка. Привыкла вести себя как королева в присутствии большого количества людей. А сейчас она чувствовала себя ничтожеством. Она была такой мелкой, слабой и никчемной, что будто слепой крот хотела забраться в свою маленькую нору и никогда больше оттуда не вылезать.

Она нервно посмотрела на Лу, который не замечал ее. Он был настолько злым и раздраженным, что девушка буквально чувствовала темную ауру вокруг него. Наён ощутила крошечный укол вины, потому что заставляла Ханя испытывать неловкость из-за своего поведения. Но это не означало, что она перестанет упрямиться.

***

Первый час прошел неплохо. Они легкомысленно болтали, рассказывая семейные истории, прямо как на обычных семейных обедах. Все прошло более, чем хорошо, но Лу все равно не мог избавиться от странного неприятного чувства в груди. Голос матери отвлёк его от собственных мыслей:

— Наверное, тебе приходится трудно с Наён?

Лу поднял глаза, встретившись взглядом с госпожой Кан, которая внимательно рассматривала его.

— Знаю, она очень вредная, поэтому, ты всегда можешь позвонить нам. — Женщина протянула парню визитку.

— Нет, всё нормально, — солгал Хань.

Знала бы она, насколько ужасной иногда бывает Наён.

— Что ж, тогда спокойной ночи!

— Всего хорошего, мистер и миссис Кан! — поклонился им Лу.

Обменявшись короткими фразами с отцом и поцеловав мать, парень помахал на прощание своим родителям. Он старался выглядеть спокойным, улыбаясь как можно шире. Хань более остро почувствовал, как сильно скучал по своим родителям, уже когда они исчезли в ночной темноте. Может, дело в том, что шумной Наён в его жизни было слишком много, а может, он чересчур погрузился в учебу, но о родителях в последнее время думал весьма редко. Приятно было поужинать с ними после долгой разлуки. Сколько же времени прошло с тех пор, как он переехал в этот дом? Два или три месяца? В действительности Лу даже не мог вспомнить. Ему становилось тоскливо, если он слишком долго не видел своих родителей.

Взгляд Ханя упал на Наён, которая даже не удосужилась попрощаться с близкими. Переведя глаза на лист бумаги, врученный ему миссис Кан, Лу попытался разобрать написанные цифры. Там была единица или семёрка? Он не мог разобрать. Как у такой утонченной женщины, как миссис Кан, мог быть такой неразборчивый почерк? Весьма странно.

— Эй, дай мне свой телефон, я хочу перепроверить номер, — обратился Лу к Наён. Девушка грубо впихнула ему свой телефон, все еще не нарушая упрямого молчания. Хань пальцем активировал экран, нажимая значок контактов в поиске номера, но ни «мама», ни «папа» среди контактов и в помине не было.

— Наён, как ты назвала родительский номер в телефоне?

После долгой паузы Кан все же ответила:

— Его там нет.

— Что? Нет? В каком смысле?

Тишина.

— Ответь мне, Наён.

Опять же, его вопрос остался без внимания. Лу раздраженно покраснел. Он чувствовал себя так, словно болтает с кирпичной стеной, а не живой девушкой. Что с ней опять не так? Снова одна из ее незрелых истерик? Ему было невдомёк, почему она так грубо себя ведет. Наглости этой девчонке хватает настолько, что она даже не напрягается, чтобы сохранить родительский номер в собственном телефоне!

— Помоги мне прибраться, — сурово сказал парень, хотя не хотел быть слишком грубым с ней. Просто его взбесило поведение Наён, которая вела себя не самым лучшим образом в этот вечер. Девушка не ответила. — Эй, Наё...

Но Хань не успел договорить, слова будто застряли в горле, едва их взгляды пересеклись. Весь гнев и разочарование будто испарились.

Весь день он чувствовал, что что-то не так, и сейчас вновь в этом убедился. Наён вела себя странно, он никогда не видел её такой. Всегда горящие жизнью глаза сейчас были тусклыми. Лицо искривилось в гримасе, но не того привычного отвращения, с которым она смотрела на других, а некого мрачного дискомфорта. Она выглядела оскорблённой, разбитой, и это его испугало. Лу понял, что в её глазах отражалось одиночество, которого он раньше не замечал. За все это время Наён лишь однажды посмотрела на него, а значит, что-то действительно произошло.

— Ладно, не бери в голову. Сам уберу, — Хань не знал, как утешить её, и еще больше пугался самого внезапно возникшего желания сделать это. Он не хотел задавать вопросов вроде: «Хэй, ты как?», потому что она, скорее всего, не ответит, а обнять ее казалось вообще чем-то из рода вон выходящим. Лу просто похлопал ее по плечу, неуклюже, стараясь изо всех сил избегать ее угрюмого взгляда, ведь он, наверное, и так слишком провинился перед ней. Спустя пару секунд парень понял, что его утешения вряд ли помогут, и устремился на кухню, собираясь убраться там.

Лу приступил к работе, вымывая посуду и укладывая ее обратно в шкаф, но все его мысли были заняты девушкой, что была на втором этаже. Кусая губы, он думал о ее сегодняшнем странном поведении. Первым подсознательным вопросом к самому себе было: а что он знал о ней? Наён была глупым, неуклюжим, невнимательным, избалованным и упрямым ребёнком. Она была университетской королевой и наслаждалась своей популярностью. И она не умела готовить еду, которая была бы не опасна для жизни. Лу поморщился, вспомнив лужу слизи, приготовленную девушкой на завтрак. Он даже задумался, чем же она питалась дома на завтрак, если не могла приготовить элементарную яичницу?

Кто-то будто услышал его мысли, ведь когда парень открыл шкаф, чтобы переложить оттуда специи на другую полку, он увидел два пакета лапши быстрого приготовления. А чуть позже залез в морозилку и с удивлением увидел множество блюд-полуфабрикатов для приготовления в микроволновке. Это все, что она ела дома? Как-то не похоже на здоровую пищу... Может, ему стоит готовить завтрак на двоих, а не только себе? Хань с тяжким вздохом прогнал эту мысль. Он не обязан беспокоиться о чужих проблемах.

Однако мысленно Лу продолжал возвращаться в события дня, анализируя все произошедшее. Пытался игнорировать чувство неловкости в душе, но как бы ни старался, стряхнуть ощущение, что во всем, от начала и до конца, был не прав, никак не получалось. Словно ответ был написан на затылке. Лу знал его, но не мог определить, каким же он был точно.

Это продолжалось до тех пор, пока Хань не очутился в кровати под одеялом, где понял, что было не так. Он ведь даже не задумался сразу, почему родители Наён даже не взглянули на неё. Они не произносили ее имя. Попросту не признавали ее присутствия.

Чувство вины прошило его сердце, от которого неприятно онемело все тело. В кровати ему больше не было комфортно, и Лу резко сел, продолжая настойчиво думать о Кан. Похоже, что он был слишком невнимательный и вспыльчивый с ней в то время, как она чувствовала себя просто отвратительно. Подхватив подушку, парень уткнулся в нее лицом. Слова Тэмина чётко звенели в голове: «Может быть, ты плохо смотрел».

Наверное, так и есть.