Надеваю его футболку и сразу же ощущаю тепло и уют. Я даже в пижаме такого комфорта не испытываю!

Мы усаживаемся на кровать друг напротив друга. Я внимательно изучаю каждый сантиметр его лица в попытках понять, что такого страшного он может рассказать о себе.

Наморщенный лоб, сдвинутые к переносице брови, поджатые губы не сулят ничего хорошего...

– Иногда мы не выбираем, куда плыть. Течение само задаёт курс. И он не всегда оказывается верным. То же самое произошло и со мной. Меня принесло к берегам, где властвуют тьма, поработившая светлые души. Я причинял людям боль.

От этих слов мне становится дурно, но я стараюсь не показать вида. Внутри все переворачивается, но моя психика решает скрыться от дурного, наивно вытаскивая из вне десятки оправданий этому заявлению.

– Я делал много, очень много плохих вещей, выходящие за грани твоего представления, Линн. Так что, если ты меня сейчас вышвырнешь из дома, я пойму.

Я опускаю голову и просто не могу поверить во все, что он сейчас сказал. Душа уходит в пятки, и маленькая девочка Линн визжит от потрясения.

– Скажи что-нибудь, можешь выгнать меня, но только не молчи, прошу.

Я смотрю Коулу в глаза, в которых читается раскаяние. Он словно только что исповедовался мне. Я стала священником в его собственном храме души. Ему многое пришлось вытерпеть, это сделало его совсем другим человеком, которого я, как оказалось, совсем не знаю. Нынешний он – результат пережитой и неизвестной мне боли.

До меня доходит только одно: каким бы он ни был, я все равно не отвернусь от него. Он ослепил меня, позволив влюбиться, он заманил меня, и теперь я не в силах встать и прогнать его. Я не хочу этого.

– То, что ты мне сейчас сказал – это ужасно. Конечно, я не пожелала бы никому терпеть боль, но... нет идеально добрых людей в мире, я это прекрасно понимаю. Каждый день кто-то делает неприятные вещи, совершает ошибки, мы все стоим под этим. Я очень ценю, что ты рассказал мне. Коул, ты не плохой, ты просто пошёл на нехорошие дела, но я так же знаю, что ты отзывчивый и ответственный человек. И ты делаешь сейчас одно доброе дело – спасаешь меня от самой себя. Я хочу, чтобы ты был со мной рядом. Я счастлива с тобой, для меня совсем не важно твое прошлое.

Слышу его облегченный выдох, словно до этого он, не дыша, ожидал приговора с самого страшного суда. Он сейчас так близко ко мне, что я отчетливо вижу шрамы на его теле: один на руке, еще один внизу живота, а на правом боку, где тату, расположился глубокий порез, старательно прикрытый рисунком. Мои руки тянутся к черному дереву, легонько касаясь увечья, и на глазах неожиданно, даже для самой себя, показываются слезы.

– Эй, ты чего, Линн?

– Мне стало обидно за тебя. Ты не выбирал свою участь, она стала твоим проклятьем. А эти шрамы... откуда они?

– Приходилось несколько раз полежать в лужи крови.

Сердце сжимается. Он тоже чувствовал все то, через что пришлось пройти мне, и это объединяет нас.

Стараюсь успокоиться, но воспоминания об адской агонии настигают, и я начинаю плакать взахлеб. Коул нежно обнимает меня и гладит по спине. Его движения, словно успокоительное, действуют на меня, прекращая истерику.

– Уже поздно, пора спать.

– Останься со мной, будь рядом...

– Я никуда не уйду, обещаю!

Медленно встаю с кровати и иду в душ. Закрываю за собой дверь, стараясь при этом успокоить бешеное сердцебиение. Подхожу к зеркалу, вид у меня очень уставший и измотанный.

Немедленно включаю воду и начинаю плакать. Миллионы горячих капель смешиваются с десятками соленых.

Как жестоки правила жизни! Чтобы иметь право на существование, нужно пройти через страшные моменты.

Боль, почему именно это слово является синонимом платы?

Тугие струи воды бьют по коже, стекают в волосы и исчезают в стоке. Эмоции растворились в горячем пару, остался лишь рассудок.

Когда я выхожу, Коул уже спит крепким сном на моей кровати. Смотрю на этого парня, и душа потихоньку успокаивается. Он рассказал мне о себе, хотя, я понимаю, как трудно ему было это сделать: не каждый сможет признаться в подобном. Он считает себя очень плохим человеком, но я постараюсь ему доказать, что это не так. Ради этого я готова сама войти в темноту.

Мы встретились не случайно, так было предписано судьбой. Благодарю ее за то, что она подарила мне этого человека. Даже если бы мне нужно было пережить весь кошмар, который я перенесла, снова, я бы согласилась не раздумывая. Именно трагедия свела нас вместе.

Ничего не хочу менять, ничего не хочу возвращать. Все, что было сделано, прожито мною, должно было случиться. Я не жалею. Нет.

***

От громкого стука я просыпаюсь. Солнце беспощадно светит в глаза. Дверь резко открывается и я, словно ошпаренная, подрываюсь с кровати.

В комнате появляется Лорен.

Черт, она сейчас увидит Коула!

Испугано осматриваюсь по сторонам, но кроме меня и сестры здесь никого нет.

Он ушел? Он ушел!

– Ты что, спишь?

– Я? Уже нет.

– Как прошла вечеринка?

– М-м-м, хорошо, отлично. А у тебя как дела?

– Прекрасно! – ее улыбка растягивается до ушей.

– По тебе видно.

– Вставай, дорогуша, и пойдем-ка обедать!

– Обедать?

– Завтрак ты проспала, уже три часа!

Подрываюсь с кровати и судорожно начинаю бегать по комнате. Лорен заливается хохотом.

– Что с тобой?

– Не знаю, я сейчас спущусь, – сбивчиво отвечаю я.

Сестра выходит из комнаты и закрывает дверь. Я хватаюсь за телефон в надежде увидеть хоть какое-нибудь сообщение от Коула, но экран чист. С разочарованием сажусь обратно на кровать, как вдруг замечаю листок на тумбочке.

«Прости, что оставил тебя одну, но нужно было уйти, иначе твоя сестра застала бы нас врасплох. Ты очень крепко спала, и я не осмелился потревожить твой сон. Надеюсь, ты выспалась! Жду тебя на той самой крыше в семь вечера. К».

Лихорадочно перечитываю небольшое послание, написанное аккуратным почерком, трижды. Ко мне подступает жар.

Мне кажется, или это романтично?!

Да нет...

Коул не романтик, а может быть? Не знаю, что и думать! Что меня ждет на этой крыше, зачем он позвал меня туда? Это будет очередной урок или что-то совсем непохожее на процесс обучения?

Сейчас у меня большой соблазн позвонить ему, но я справляюсь с этим и иду в душ. До семи еще четыре долгих часа.

Лорен заказала пиццу и китайскую лапшу. Я с жадностью, словно впервые вижу еду, опустошаю тарелку.

– Зверский аппетит разыгрался?

– Я ничего не ела со вчерашнего дня, вполне обоснованный аппетит! Как прошло свидание с Риком?

– О-о-о, замечательно, вчера мы заказали много вкусной еды и валялись в кровати...

– ... так, мне совсем необязательно знать подробности!

– Ха-ха, да я и не собиралась ничего такого говорить, тебе еще рановато!

Ну да, конечно, рановато. Знала бы она, чем мы тут занимались с Коулом. Воспоминания о прошлой ночи вгоняют в краску. Я помню все до мелких деталей. Чувствую, что мое тело начинает меняться в его присутствии, и мне это дико нравится! Только этот мужчина может зажечь огонь во мне, но также он с легкостью может все и затушить. Да, такое, оказывается, возможно.

Мои мысли прерывает телефонный звонок, и я подскакиваю от неожиданности.

– Привет, папа!

– Здравствуйте, девочки! – хором отвечают родители.

Включаю громкую связь.

– Как вы долетели?

– Очень хорошо, нам даже удалось поспать! А как дела у вас? – слышится голос матери.

– У нас тоже все замечательно, все как обычно, в общем.

– Линн, как первый день на работе?

– А, все нормально, я поговорила с Сайманом, в понедельник уже приступлю.

– Хорошо, что он догадался не выпускать тебя сразу же! Чем занимаетесь, не скучаете?

– Нет, куда уж там, – не давая сказать мне и слова, тараторит Лорен. – Обедаем!

– Приятного аппетита, родные! – слышатся какие-то помехи. Голос родителей пропадает. – У нас тут связь плохая. В общем, мы рады, что у вас все хорошо. Мы очень любим вас.

– Мы вас тоже!

– Тогда созвонимся потом – нам уже пора!

Не успеваем мы и попрощаться с ними, как в трубке раздаются гудки.

– Ох уж эти родители, опять сидят в какой-нибудь яме!