Жизнь — это всегда ожидание того часа, когда дальнейшее зависит лишь от твоих решительных действий.

Пауло Коэльо

Мы живём во времена, когда поиски счастья кажутся важными как никогда. В книгах, в телепередачах и в интернете нам постоянно советовали, как наконец-то достичь и не упустить это невероятное состояние. Если мы будем счастливы, то все будет хорошо.

Допустим, существовал такой наркотик, который делал нас абсолютно счастливым, но отбивал всякое желание заниматься чем-либо, кроме банального выживания. Внешне будет казаться, что мы ведём совершенно скучную и рутинную жизнь, но в душе будете безраздельно счастливы, будете предаваться воображаемым приключениям и неизменно успешным романтическим авантюрам. Интересно, я бы принял такой наркотик?..

Можно вспомнить Сократа, Иисуса, Ганди, Нельсона Манделу. Или Микеланджело, Бетховена, Вирджинию Вулф. Разве «счастливый» первое слово, которое приходило на ум, когда пытаешься их описать? Они могли быть — и определённо бывали — счастливы, но не это их качество являлось определяющим. Ошибочно делать акцент на счастье и забывать, что жизнь — это процесс, зависящий от активности и движения. Ошибочно вместо жизни искать какого-то совершенного состояния бытия. Такого состояния быть не может, поскольку перемены — суть жизни.

Ученые, исследующие смысл жизни, различали синхронические и диахронические смыслы. Синхронический смысл зависел от твоего состояния в каждый конкретный момент времени: ты сидел на солнышке и поэтому счастлив. Диахронический смысл зависел от избранного тобой пути: например, ты счастлив, так как уверенно двигался к окончанию колледжа. Суть жизни — перемены, и можно попытаться вплести эти изменения в сами поиски смысла. Ведь в конце нашей жизни будет не столь важно, много ли счастья нам выпало в этой жизни. Не лучше ли, если, подводя итоги своей жизни, мы сможем поведать её интересную историю?

— Эй, ты меня вообще слышишь, Эйнштейн?

Эсса с возмущённым выражением лица щёлкала пальцами передо мной, привлекая внимание. Я несколько раз моргнул, пытаясь прийти в реальность, и тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых размышлений. Во время этого движения я вдруг заметил, что до сих пор держал девушку за руку. Смутившись, я опустил её пальцы и перевёл взгляд на дорогу, тянувшуюся мимо разноцветных домов, пышных, почти зелёных деревьев и уютных скамеек, на которых так и сидели влюблённые парочки или же приветливые старушки.

— Извини, я задумался.

— Было бы удивительно, если бы ты сказал что-то другое в своё оправдание, задумчивый ты мой, — ехидно улыбнулась Эсса, убирая локон светлых волос за ухо.

Я бросил на неё недовольный взгляд.

— Что ты говорила?

— В сотый раз пыталась выяснить у тебя, куда мы идём, — ответила девушка.

Вспомнив, как выглядело Затишье, как там было уныло и серо, меня бросило в дрожь. И как я мог объяснить ей, куда собрался её отвезти? И мог ли быть полностью уверен в том, что моя задумка сработает? И вообще, зачем я собрался туда пойти вместе с Эссой? Рано или поздно, я бы пошёл в Затишье один, потому что мне надо было найти ответы ещё на множество вопросов, но зачем тогда я потащил сейчас за собой подругу? В глубине души я понимал, что мне, во-первых, было страшно, а этот страх усиливался ещё и воспоминаниями о том, как меня чуть ли не сожрал Слуга Смерти. А во-вторых, хотелось с кем-то поделиться новой находкой, показать это неизведонное, жуткое место, обсудить его, может, это даже поможет в дальнейшем. Кто знал.

— Это секрет, — холодно ответил я, не горя желанием отвечать на тысячу вопросов.

— Это таким образом ты пытаешься скрыть от меня, что приглашаешь в кафе? — хихикнула Эсса.

Я резко остановился и широкими глазами посмотрел на неё.

— Что?

Блондинка рассмеялась от выражения моего лица и махнула рукой:

— Ой, да ладно, думал, я не дагадаюсь, что ты хочешь пригласить меня на свидание?

Первое, что посетило мой мозг, это то, что Затишье — далеко не самое лучшее место для того, чтобы приглашать туда девушек, если, конечно, не хочешь, чтобы её съели ожившие трупы. Второе, о чём я подумал, это был смысл слов подруги. И к сожалению, я его никак не понял. Либо я слишком тупой, либо что-то упускал из виду. Или же всё вместе.

— Свидание? Какое ещё свидание? — нахмурившись, недоумевал я.

Эсса посмотрела на меня неодобрительным взглядом. Её широкая улыбка сошла на нет.

— Ты это сейчас серьёзно?

— А разве похоже, что я шучу?

Она нахмурилась, явно не ожидая для себя такого поворота, и теперь пыталась придумать, как развить действия дальше, куда направить разговор, чтобы всё выяснить и ненароком не поссориться. Особенно я волновался за последний момент. Мне совершенно не нравилось то, как она с каким-то сожалением покачала головой, всё так же укоризненно глядя на меня. И тем более меня не радовало то, с каким тоном я ей ответил на вопрос. Конечно, я не шутил, потому что искренне ничего не понимал, но эти слова показались мне грубыми по отношению к подруге, словно я в чём-то её осуждал.

— Трант... — слегка нахмурившись, нерешительно начала Эсса, что меня удивило: никогда не видел, чтобы она была не уверена в себе, в своих словах или действиях. — Прости, я ляпнула не то, что нужно. Не подумала.

Она сделала пару шагов ко мне и остановилась, опустив голову вниз и теребя конец косички. Я ощущал её волнение и смятение, видел, как она о чём-то тревожилась, переживала, из-за чего не могла найти себе покоя. И в этот момент мне захотелось понять, в чём дело, что она имела в виду, как помочь ей, чтобы снять с неё тяжёлое бремя.

— Что именно ты имела в виду про свидание? — ужасно глупый вопрос, но я ничего не мог с собой поделать.

— Ничего такого...

Эсса неопределённо махнула рукой, но я перехватил её пальцы и сжал. От моего холодного прикосновения девушка подняла на меня красивые глаза, её нежно розовые губы тронула слабая улыбка.

— Ответь мне, пожалуйста, — попросил я её.

— Ты и вправду не понял? — не удержалась от усмешки Эсса.

— Нет.

Она язвительно продолжила:

— Я думала, раз ты умный, то во всём. А ты, оказывается, ничего не смыслишь в любви, верно?

Я отопорел от такого вопроса. Конечно, я не настолько глуп, чтобы не подразумевать такой вывод, но почему-то мне хотелось надеяться, что это было не так. Почему? Скорее всего из-за того, что я ещё никогда ни в кого не влюблялся и не знал, что это такое, как на это реагировать, что говорить, о чём думать.

Любовь? Ха. Мне чуждо это слово после того, как родители потеряли всякий интерес как ко мне, так и к миру.

— Слишком мало у меня опыта для того, чтобы даже размышлять о таком пространственном понятии, как любовь, — пожал я плечами.

— Зато именно это понятие заставило меня ляпнуть те догадки, которые, к сожалению, оказались ложными, — заметила Эсса, и по её голосу я не смог определить её настроение и чувства ко всему происходящему.

— Ты это имела в виду? Думала, что я... Я влюблён в тебя и хочу пригласить на... свидание?

Мне было неловко об этом говорить, потому что я не был уверен, что всё правильно понял. Однако в груди начинало пылать какое-то яркое, невообразимое, сладкое чувство, от которого становилось так хорошо, что хотелось кричать от радости и прыгать.

Эсса долго рассматривала моё лицо, тщательно, со всей серьёзностью и решимостью обдумывая слова, которые собиралась произнести. И когда она заговорила, в её голосе звучала непоколебимая уверенность в себе:

— Я сама не сильна во всём этом, мне, как ты сказал, тоже не хватает в этом опыта, но мне показалось, что ты проявляешь ко мне более сильные чувства, чем просто дружба. Может, это мне всего лишь так показалось, потому что хотелось надеяться на взаимность, и от этого я могла напридумать себе всякого, сочинить идеальныц вариант будущего. Но даже если это не так, знай, я влюблена в тебя.

Это было сильно. Очень сильно.

С такой решительностью никто бы не сказал об этом. О любви. О признании сердца. Вот так открыто, прямо и гордо. Так могла только Эсса. Даже не Тиил, а Эсса. Именно она отличалась железной стойкостью и прямолинейностью, своей простотой и храбростью. И я восхищался ею за эти качества. А после того, как она без запинки, серьёзно глядя мне в глаза, сказала признание в любви, я ощутил, как восхищение перерастало в нечто большее, во что-то горячее, поразительное, неизведанное мною чувство.

И на фоне всего этого растекалось чёрное пятно очередной проблемы.

— Я... Возможно, я чувствую по отношению к тебе что-то подобное, но не могу быть в этом полностью уверен, потому что кое с этим никогда не сталкивался...

— Но? — Эсса выжидающе на меня смотрела, сжимая мою руку.

— Проблема в том, что я не готов, — мне было тяжело это признавать, потому что ощущал себя от этого ничтожным трусом.

— Фух, а я думала, ты сейчас скажешь, что у тебя уже появилась другая, — усмехнулась девушка.

Я нахмурился.

— Но это серьёзная проблема, я... Я не знаю, как быть.

Эсса задумчиво подняла глаза к небу и начала шагать по дороге в том направлении, куда мы направлялись. Я последовал за ней, сгорая от любопытства, что она мне ответит.

— Можно я расскажу тебе секрет? Ты не обязан находиться в отношениях, если ты еще не готов к этому. Я серьезно. Общество просто вешает ярлыки на одиноких людей. Типа, девушки не красивы, если их никто не хочет, парни не мужчины, если не занимаются сексом, люди не любимы, если не встречаются с кем-то. Но ведь отношения не всегда делают тебя счастливым человеком, и романтические отношения — это не единственный вид любви, которая существует. Я видела дружбу, которая крепче и прекраснее, чем парочки, которые клянутся, что это навсегда, и несмотря на это, дружба — это именно то, что люди частенько недооценивают. Я так часто слышу «меня никто не любит» из уст тех, кто не имеет пары. И это просто убивает меня, потому что если ты спросишь их «а что на счет твоих родителей, друзей, твоих домашних животных», они отвечают: «Ладно, но это не считается». Конечно, считается! Быть влюбленным человеком — это красиво. Это волшебно, я уверена. Но также великолепно просто путешествовать по миру, с кучей друзей, когда вы все очень взволнованы новыми открытиям. Проблема в том, что общество буквально заставляет тебя обзавестись парой, чтобы быть правильно принятым. Но ведь куда важнее твой собственный выбор. Возможно, перед тем, как найти свою «половинку», ты должен найти самого себя. Я просто хочу сказать, что это нормально, если ты не делаешь приоритетом поиск другого человека.

Несколько секунд я смотрел в профиль её лица, удивляясь, насколько умные слова она сейчас произнесла. Такое впечатление, будто в девушке смешалась её дерзость и стойкость с умом и серьёзностью какого-то другого человека, однако я понимал, что всё это было в ней. Просто Эсса не так часто показывала свои другие стороны, словно не видела для этого причины. Но мне понравилось то, что она открыла в себе. Мне она вообще вся нравилась.

— Значит, нет ничего страшного в том, что я ещё ни разу ни с кем не был в отношениях? Ни в кого ни влюблялся? — сердце бешено стучало от волнения, отчего говорить было довольно трудно.

— Конечно нет, Эйнштейн, — ободряюще улыбнулась Эсса и посмотрела на меня. — Чтобы тебе было спокойнее, скажу, что я тоже ещё ни с кем не была в отношениях.

— Правда?

— А почему это тебя удивляет? — она усмехнулась.

Я смутился и отвёл в сторону глаза, пытаясь скрыть смущение.

— Мне казалось, что раз ты занимаешься боксом, что очень круто, то за тобой должны были толпами бегать мальчики.

— Так и есть, — бойко кивнула Эсса. — Мальчики всегда восхищались тем, как я могла закончить раунд одним ударом. Многие предлагали мне встречаться, но я отказывала.

— Почему?

Блондинка нахмурилась, секунду поколебавшись, словно вспомнила что-то нехорошее.

— Во-первых, потому что мне никто не нравился из них. Я понимала, что не люблю их и никогда не смогу полюбить. Поэтому отказыла и ждала того, кто затронет моё сердце, — её блестящий взгляд прошёлся по моему лицу, а губы растянулись в смущённой улыбке. — Я не привыкла близко подпускать к себе парней.

— А вторая причина? — мне было интересно, какие ещё секреты таились в моей подруге.

Этот вопрос заставил Эссу вновь помрачнеть, отчего я ощутил укол вины в сердце. Но любопытство было сильнее, что, возможно, делало меня даже жестоким по отношению к другим.

— Помнишь историю про Уилла? Я тебе рассказывала её, когда мы ещё впервые встретились.

— Да.

— Уилл ведь был влюблён в меня. Тогда я была ещё маленькой и ещё не знала, что испытывала по отношению к нему. Но сейчас, оглядываясь назад, могу сказать, что это было что-то похоже на влюблённость. И с тех пор как он умер... — в её глазах блеснула боль. — Я не хотела с кем-либо иметь отношения, потому что боялась, что снова потеряю любимого человека. Это мой самый сильный страх — потерять дорогого мне человека.

Я был больше не в силах смотреть на её опечаленное лицо и отвернулся. Мы почти уже дошли до кладбища, впереди виделась его высокая каменная стена, прочно ограждающая живых от мёртвых. Я вспомнил, как шёл сюда с Клемом и Тиил на похороны Етара, после чего встретился с Яанном и, поговорив с ним, отправился в Затишье. Мурашки пробежали по коже от воспоминаний и от одной мысли о том, куда я вёл свою подругу. А нужно ли это было? Особенно после того, как она призналась мне в сокровенных чувствах? Может, не стоило подвергать её опасности?

Я не знал.

Мне было жалко Эссу, жалко, что жизнь обошлась с ней не самым лучшим образом. Однако мне было приятно осознавать, что я ей нравился. Никогда не думал, что я мог кому-то понравиться, но это было так, что удивительно. Само понимание того, что я кому-то нравился, оказывалось уже чем-то необычным, странным, непонятным. А то, что я нравился Эссе, было вдвойне необычно. Почему? Она ведь сама сказала, что не подпускала к себе близко парней и никого из них не любила. Но полюбила меня.

— Чем я тебе понравился?

Мы остановились на светофоре, чтобы перейти дорогу и оказаться уже рядом со входом на кладбище. Солнце радостно играло на растрёпанных локонах Эссы, которая с задумчиво смотрела на небо, словно искала на нём ответы. Она перевела взгляд на меня, когда я задал вопрос, и улыбнулась.

— Ты умный, временами странный и трусливый, но ты добрый и хороший человек. На самом деле, я сама не знаю, что в тебе нашла, но явно что-то такое сильное, благодаря которому ты мне очень нравишься. Мне нравится, как ты размышляешь, нравится слушать твои речи, нравится думать над теми вопросами, которыми ты задаёшься. Я тоже люблю размышлять о смысле жизни, иногда так смотришь на небо — и начинается... То тебя понесёт в сторону осмысления пороков человечества, то тебя понесёт на раздумья о семье, любви и прочей твоей жизни. А самое главное, что мне нравится в тебе, это то, что наши взгляды порой совпадают. И от этого я чувствую, что на верном пути к понимаю себя и мира.

— Ты считаешь, что сам я на верном пути? — я был удивлён этому, потому что совсем не считал это верным.

— Да, а почему бы и нет? — усмехнулась Эсса.

— Просто порой мне кажется, что я иду совершенно не в ту сторону, в которую нужно. Что будто бы не пытаюсь понять мир и даже спасти его, а пытаюсь уничтожить его, особенно после того, как придумал десептизм. Иду не на свет, а во тьму.

Загорелся зелёный цвет светофора, и я сделал шаг вперёд, чтобы не видеть лица девушки, но та дёрнула меня за рукав и развернула к себе. Она была очень собрана и решительна, уверенным взглядом смотрела мне в глаза, что-то напряжённо обдумывая. Видеть её хмурое и серьёзное выражение лица мне было совершенно непривычно, но зато в этот момент Эсса выглядела как-то по-особому красиво, невероятно.

— Послушай, тебе может только казаться, что ты падаешь во тьму. Почему? Потому что ты одинок. А когда ты одинок, тебе может казаться всё что угодно, в том числе и твои самые страшные кошмары. Когда ты одинок, тебе не на кого опереться, не на кого посмотреть, чтобы увидеть свет в своей бесконечной темноте, тебе некем заполнить свою пустоту. Поэтому возникает такое ощущение, словно ты и есть тьма.

— Откуда ты это знаешь?

Я был поражён её словами, поражён тем, несколько чётко они описали моё душевное состояние, мои мысли и раздумья. Меня поразило, что такой язвительный, но добрый человек, как Эсса, могла знать несколько тёмные, страшные углы души человека.

—  Обычно, когда я чувствую себя одиноко, это происходит не потому, что у меня нет людей вокруг, а потому, что никто, кажется, не думает так, как я. Поэтому я чувствую себя одинокой, ведь меня окружает так много людей, которые не знают, кто я.

Мы перешли светофор, чудом успев ещё на зелёный свет, и медленно вошли на кладбище, словно боялись нарушить покой мёртвых. Лишь тьма да запах смерти исходил из могил. Разве они не чудесны? Я любил могилы. Они такие холодные, тихие, безразличные к страху.

Я заметил, как подруга вся напраглась, её недовольный взгляд прошёлся по надгробиям, точно не хотела увидеть здесь имя своего старого друга — Уилла. Мы уже шли по мосту через реку, когда я задал вопрос.

— Тебе бывает одиноко? — удивление переполняло меня, смешиваясь с сожалением и пониманием её.

Эсса посмотрела на меня и улыбнулась.

— Только с тобой я чувствую себя не одиноко.

Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг приблизился к её лицу и поцеловал. Девушка тут же окликнулась и, остановившись, запустила руку в мои чёрные кудри, чтобы взъерошить их. Я обнял её за талию и прижал к себе, наслаждаясь приятным теплом, разлившимся по всему телу, словно кто-то разлил горячего чая мне на душу. Мы целовались неумело, с трудом попадая друг другу в губы, случайно цепляясь зубами или языком, но это не мешало нам получать удовольствие. Никогда бы не подумал, что вскоре после разговора с мамой о том, что у меня не было девушки, я её нашёл да ещё так скоро. А ведь Эсса оказалась со мной ещё не так давно, как и Клем, но за это время я успел сблизиться с ней настолько, что теперь целовался. Удивительно!

Не хотя мы отстранились и горящим взглядом смотрели друг на друга, тяжело дыша и переваривая случившееся. Эсса радостно хихикнула, чувствуя себя совершенно счастливо, и держала меня за руки, крепко их сжимая, словно боялась, что я сейчас вдруг умру и оставлю её в одиночестве. В боли.

— Эсса...

— Тихо! —лицо девушки вдруг резко напряглось, она быстро приложила палец к моим ещё мокрым от поцелуя губам и медленно осмотрелась. — Ты слышал?

Я весь застыл на месте, боясь даже вздохнуть, и максимально прислушался к стоящей вокруг мёртвой тишине. Казалось, вокруг стало темнее, будто свет на кладбище побаивался тревожить покойников, разбудить их. А в особенности страшно становилось от одной мысли о том, что под нами сейчас расстилалось Затишье, пугающее своими жуткими созданиями, такими, как Слуги Смерти или даже аисты. Но вокруг было настолько тихо, точно я и вправду попал в Затишье. Может, это тишиной веяло оттуда, отчего здесь, на кладбище, тоже было так бесшумно? До жути бесшумно.

— Показалось, что ли?

Эсса перевела недовольный взгляд на меня и нахмурилась, с силой сжимая мои пальцы и чуть ли уже не ломая их. Она медленно убрала руку от моего лица, и я хотел уже что-то у неё спросить, как вдруг сзади неё возвысилось то, отчего я чуть ли в штаны не наложил. Тот самый чёрный скелет с обвисшей плотью, как со старыми лохмотьями, тремя горящими жаждой крови глазами и огромной челюстью, которая сейчас широко раскрылась прямо над головой девушки, желая её откусить.

В ужасе раскрыв глаза, я толкнул Эссу в бок, и мы повалились на доски моста. Острые клыки монстра сомкнулись в миллиметрах от моего лица, прежде чем я стукнулся локтями о твёрдую поверхность, лежа на подруге. Та не теряла времени даром — когда чудовище распрямилось для новой атаки, она спихнула меня с себя и перекатилась в сторону. Челюсти продырявили мост, отчего из сломанных досок теперь была видна тёмная вода. Существо недовольно зарычало, от рокота всё затряслось вокруг, а мои барабанные перепонки были готовы вот-вот разорваться.

Я зажал уши и от дикого, разъедающего страха зажмурил глаза, понимая, что мог заплакать в любую секунду. Меня поглотило такое отчаяние, такая безнадёжность за то, что это мистическое нечто пыталось убить меня в третий раз, отчего мне казалось, что оно всегда будет меня преследовать, что его никак не победить. Да и как? Разве такое вообще было возможно? Меня душила вина за то, что я так бездушно и жестоко поступил с Эссой, притащив её на кладбище. О чём я только думал?

Эсса!

Мысль о ней заглушила все остальные чувства и заставила раскрыть глаза и убрать руки от ушей. Она махала руками и кидала сломанные доски в монстра, пытаясь привлечь к себе его внимание, однако тот словно не замечал этого и наклонился надо мной. Я был готов закричать от ужаса, пока вдруг доска, кинутая Эссой, не застряла у него прямо в глазу.

Девушка смело и не без дерзости усмехнулась:

— А я тебе говорила обратить на меня внимание, непонятная ты уродливая какашка.

Резко выпрямившись и зло зарычав, чудовище занесло рукой, чтобы снести с места мою бесстрашную подругу, но та вовремя пригнулась. Ей-то повезло, а вот перилам моста — нет. Они превратились в щепки, тогда как металлические перегородки с основанием вырвались. Мост угрожающе задолжал и затонал, готовый в любой момент передать нас в опасные воды реки. Страх умереть чуть ли сам меня не убивал, однако я сумел не без труда подняться, в панике следя за тем, как страшное существо подняло свою костлявую руку для нового удара.

Но уже не надо мной. А над Эссой.

Наши с ней взгляды встретились.

— Беги! — закричала она.

— А как же ты?!

Я не знал, что делать, как спасаться. Мозг отказывался что-либо придумывать, он был просто не в состоянии переварить сложившуюся ситуацию. А я был даже не в состоянии пошевелиться, а не то что ещё спасать кого-то.

— Я не хочу, чтобы ещё один дорогой мне человек умирал! — мужественно закричала Эсса, хотя в глазах стояло отчаяние. — Беги!

Я даже не успел как следует подумать о словах подруги, что именно она для неё значили, как монстр обрушил на неё весь свой ненасытный гнев: со всего размаху ударил рукой по мосту, но девушка в последний момент перекувырнулась на бок. Острые когти задели её спину, кровь окрасила доски, но Эсса не сдавалась, что меня поражало. Она вскочила на ноги и что есть сил ударила по мерзкой морде чудовища. Оно жалобно зарычало, да так громко, что это стало последней каплей моста — он рухнул в реку.

Каким-то чудом существо успело прыгнуть на твёрдую землю, я же успел захватиться за перила и перенести своё толстое тело на траву. В панике, с бешено стучащим сердцем и мокрым от пота лицом, я оторвал от земли голову и впился взглядом в воду, ища Эссу. Я всё никак не мог её найти, пока не услышал крик. Её рука и голова показались в тот самый момент, когда она упала в водопаде.

— Нет!

Я резко поднялся на ноги и протянул руку вперёд, словно таким образом мог спасти свою подругу, но было уже поздно. Я даже не успел сделать шаг, как меня вдруг пронзила адская боль. Она тянулась от моей перемотанной бинтом руки, растекалась по всему телу, как смертельный яд, когда тот мучительно и не без наслаждения убивал свою жертву. Я закричал, не в силах вынести всё и сразу, столько боли, отчаяния и своего ничтожного положения. Упав на колени, словно через размытое стекло я видел три светящихся глаза, в которых отражалась особая радость за скорый аппетитный обед. Но этого не получилось: монстра вдруг чуть ли не снесло с места довольно большим камнем, который бросил...

Натаниэль схватил меня за плечи и слегка потряс.

— Я вижу, что тебе хреново, Трант, но постарайся выжить, пока я буду спасать Эссу.

— Что...?

Я не успел задать вопрос, как он умчался в сторону тропинки вдоль водопада. Мой разум уже ничего не соображал, всё пылало от боли, которая мучила каждый нерв в моём теле, каждую клеточку, каждый атом. Это было просто невыносимо. Я закричал, чувствуя небывалый прилив злости, ярости и решимости.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Что-то пульсировало во мне, исходило из меня волнами, энергией. Я ощущал его вибрацию в воздухе, в земле, в деревьях позади себя, где это нечто сотрясало самые дремучие уголки могил. Острота чувств усилилась, став практически невыносимой. Запах земли и сосен, дуновения ветра — все звуки стали в десять раз громче, зрение приобрело невероятную четкость и ясность. Это было чудесное и в то же время пугающее ощущение.

Тёмное, как сама тьма.

Я чувствовал себя так, будто оказался магом, ощущал, как всё подчинялось мне, каждая молекула, каждая частица реальности. Боль прошла, хотя её след в руке ещё оставался, но я почти этого не замечал — чувство собственной мощи и непобедимости заполнило меня, унесло куда-то в черную сторону, в самую пучину безумия. В самую бездну.

— Ну что, всё ещё сожрать меня хочешь, урод? — голос звучал угрожающе, точно принадлежал всемогущему богу, который мог уничтожить кого угодно по щелчку.

Скелет буквально в ужасе глядел на меня и медленно попятился назад спиной к каменному ограждению кладбища. Упиваясь невероятными ощущениями власти и бесстрашия, я с гордостью, словно делал это тысячу раз, поднял руки вверх. Сзади послышался шум — это вода под моим влиянием поднялась и резко направилась к мистическому существу. Я забавлялся злобным ощущением величия и нечто тёмным, когда мои водяные руки с невероятной силой разорвали на мелкие чёрные косточки проклятого чудовища.

Несколько секунд я ещё наслаждался сладкой местью и долгожданной победой, пока не понял, что та странная чёрная сила не ушла из меня, а земля вокруг перестала мелко дрожать. Разочарование прошлось по сердцу, на котором осталось тёмное пятно собственной силы, тёмное пятно зла, но я быстро отвлёкся от падения в бездну, когда услышал крики Ната.

— Трант! Ты там живой?!

Я подбежал к нему и помог затащить мокрое тело Эссы на прямую землю. Лицо Ната покраснело от натуги, он тяжело дышал и всё время вытирал со лба пот.

— Я-то живой, а она?

Понимая, что вопросы с ответами могут подождать, я тревожно всмотрелся в побледневшее лицо подруги, на котором растекалась алая кровь от небольших ран и заливала ей глаза. С особой нежностью пальцем я вытер кровь с её лба и убрал мокрые локоны волос. Она тихо дышала, её грудь медленно, почти незаметно то поднималась, то опускалась. Я подивился, насколько смело держалась Эсса до самого конца по сравнению со мной. Хоть я и испытал чувство бесстрашия, но это всего лишь из-за той странной силы, благодаря которой на некоторое время стал даже в каком-то смысле магом.

Тёмным магом.

— Поможешь отнести её ко мне домой? Там мы сможем ей помочь, — Нат с сильным волнением и тревогой за подругу посмотрел на меня.

— Конечно, — с готовностью кивнул я и помог ему понять с земли Эссу.

А в глубине души думал над тем, откуда могла взяться эта странная, с одной стороны, пугающая, но с другой стороны, соблазняющая сила? И мог ли я одной силой мысли убить кого-нибудь? Мог ли я контролировать людьми, стать всемогущим и всевластным?

Нет, меня не пугали эти мысли. Когда впервые используешь тьму, она пугала, но стоило распробовать — не оторваться. Все мысли только о ней.

Тьма поглощала тебя...