Если мы не осознаем, что происходит у нас внутри, то извне нам кажется, что это судьба.

Карл Густав Юнг

Затишье встретило меня ещё менее приветливо, чем обычно.

Тишина, стоящая вокруг, казалось, заглушила на несколько секунд истерический вопль в душе. Мне стало вдруг спокойнее, слёзы перестали течь бесконечным потоком по грязным щекам, появилось призрачное чувство безопасности, словно свет задребезжал в конце туннеля. С лёгкой тревогой я вытер окровавленные руки о пальто, пытаясь забыть побледневшее лицо Ната, который раскрыл рот от осознания того, что его настигла смерть.

Что его убил я.

— Минар?

Поёжившись, я пугливо посмотрел по сторонам, замечая, что Слуг Смерти стало ещё больше, и сделал несколько шагов по тропинке в сторону старого дома, пока вдруг меня не окликнул чей-то жёсткий голос.

— Стоять.

Холодок пробежал по спине, волосы встали дыбом. Сердце так бешено застучало, что напоминало бег лани, бегущей от охотников. Медленно я обернулся, боясь увидеть, что ещё ужасного приготовила мне судьба в эту роковую ночь. В трёх метрах от меня стоял Минар, крепко державший рукой за шею Яанна. Так как они стояли немного сбоку от меня, я смог заметить, как он прижал к парню длинный, красивый меч, чем-то напоминавший большое металлическое перо.

Лицо Яанна не выражало страх. Даже его глаза. Он был напряжён и явно встревожен, но не боялся. Он решительно, храбро и дерзко смотрел в пустые глазницы смерти. И от этого я почувствовал себя капельку смелее, что почти не ощущалось на фоне непонимания происходящего.

— Минар? — мой голос вздрогнул. — Что происходит?

— Ты убил Натаниэля, — его взгляд выражал глубокую скорбь и сожаление, тогда как пальцы ещё сильнее сжали горло Яанна. Тот посинел, но ещё мог как-то дышать.

— Откуда ты...?

— У нас с ним была связь, — мужчина смотрел на меня с неприязнью. — Я мог чувствовать его и телепатически передавать ему мысли. Догадаешься зачем?

Мгновение я ещё ничего не понимал, пока осознание всей правды смертельной тяжестью не обрушилось на меня. Только благодаря огромной силы воли я смог устоять на ногах, чтобы не рухнуть на колени и горько-горько заплакать.

От предательства.

Минар — второй убийца. Связываясь с мыслями Ната, они могли одновременно убить жертву, чтобы из него получился новый Слуга Смерти. А я-то всё думал, как эти двое убийц уверены, что убивали жертву одновременно. Наверное, через видение мне было не всё доступно. К сожалению.

Я не мог поверить, что и Минар замешан в этом деле. Не мог поверить в то, что этот добродушный, умеющий поддержать и понять, человек тоже был способен на убийство. Просто не мог этого принять. Признать. Понять то, что два дорогих для меня человека оказались преступниками.

Но ведь они оставались всё равно людьми, так, да? Просто жизнь их потрепала так, что заставила пойти на этот путь.

Или же они сами выбрали для себя такую судьбу?..

— Не может быть, — голос тихий, отчуждённый. Я с трудом мог устоять на ногах, во все глаза глядя на спокойное лицо Минара.

— Ещё как может.

— Но зачем? — в отчаянии никак не понимал я. — Почему?

— Я всегда страдал от боли из-за злых людей, — мужчина с печалью в голосе покачал головой. — Всегда был из-за них самым последним неудачником, отбросом общества. Как бы я ни пытался пробиться наверх, постоянно скатывался вниз. И каждый раз всё глубже. Глубже во тьму.

— Поэтому ты решил всех убить? — я не мог поверить в его слова, понимая, что уже только что слышал их. Но от другого человека.

— Надо же как-то избавляться от гнилых выродков, — Минар кивнул подбородком в сторону застывшего Яанна. — И он тоже не исключение.

Я закипел от злости.

— Не смей...

— Я пока не собираюсь его убивать, если ты вдруг не решишь использовать свою силу, — тут он не смог сдержаться от довольной улыбки, которая бывала у тех, кто разгадал что-то очень умное. — Я знаю об этом. Так что не советую тебе даже двигаться. Любой намёк на это — и твоему обожаемому Яанну конец.

Я заскрипел зубами от злости, но посмотрев в холодные глаза парня, попытался успокоиться и не впадать в ярость раньше времени. В прошлый раз это привело к смерти...

— Почему именно Нат? Зачем в помощники ты выбрал его?

— А ты прав, что в нашем деле был главным я, — спокойно проговорил Минар. — Натаниэль похож на меня. У него такая же ситуация в жизни, как и у меня когда-то была в детстве.

— Но ведь это было в детстве, — заметил я, борясь с желанием врезать ему за то, что подставил моего друга, и желанием бежать отсюда как можно дальше. — Зачем же тогда сейчас убивать?

Его улыбка мне совершенно не понравилась.

— Обиды с детства так легко не забываются. Чаще всего они только становятся сильнее. Став взрослым, я наконец смог осуществить задуманное — уничтожить всех злых людей.

— Но почему именно таким способом? — в этот момент я не смог сдержать любопытства. — Зачем тебе новые Слуги Смерти?

— А вот это правильные вопросы, Трантер, — коротко кивнул Минар с непривычным для него спокойствием. — Думаешь, я собирался остановиться только на одном Сандерелисе? Я хочу убрать всех злых людей из всего мира. Каждого. А для этого мне помогут Слуги. Чем их больше — тем сильнее моя армия.

— Армия? — от ужаса я побледнел и тревожно покосился на висящие в белом небе чёрные фигуры Слуг.

— Конечно, иначе как я смогу освободить мир от зла, Трантер? — директор не мог удержаться от усмешки.

Я был готов взвыть от бессилия. Уже не было никакого желания говорить ему о том, что зло злом не уничтожишь. Я уже пытался так сделать с Натом и целых два раза, но ни к чему хорошему это не привело. Если человек готов достичь своей цели любой ценой, отговорить его будет уже будет невозможно. А говорить, тем более, о том, что правильно, а что нет, вообще не было смысла. Как бы ни хотелось этого сделать. Я понимал, что Минар, как и Нат, уже полностью поглощён своей идеей, погряз в ней, как в гнили, зациклен на ней, как сумасшедший уходил в свой мир безумия.

Раньше я подозревал о том, что с Минаром было что-то не так. Но я никак не смог бы предположить, что он способен на такое. Масштабные убийства, даже если он не убивал людей напрямую, а через Слуг Смерти. Это всё равно не оправдывало его от того факта, что план у него был просто чудовищный. Но был ли он таким же монстром внутри? Если верить тому, что он показал мне сегодня, как его сердце горело от избытка любви, то нет. Однако я уже не знал, верить в это или нет. После того, как меня предали два дорогих мне человека... Я утратил надежду на лучшее.

— Но ты уверен, что ты сможешь контролировать Слугами? — я попытался найти слабое звено в планах мужчины. — Уверен, что они сожрут не только злых людей, но и остальных, в том числе и тебя?

— Я могу ими управлять, — не без гордости в голосе ответил он. — Помнишь, как один из них чуть ли не сожрал тебя, но я смог приказать ему и всем остальным напасть на другого? Так это только благодаря тому, что я могу управлять ими.

— Но... как? — я был в шоке.

— Этот меч, — Минар подбородком кивнул на оружие у себя в руках, которое острым концом приставил к спине безмолвного Яанна. — Когда мне было всего четырнадцать лет, я получил этот меч только тогда, когда смог выдернуть перо из Молчаливого аиста. Но на меня тут же напали Слуги, однако я впервые в истории Затишья смог убить одного из них. Благодаря этому поступку аисты нарекли меня главным в Затишье. Тут всё подчиняется мне.

Он так выделил голосом последнее слово, что мне стало не по себе. И до этого было страшно, а тут я тем более не знал, что делать. Оставалось только выяснить всю правду, а затем придумать план. План, как спасти не только себя и Яанна, но и весь мир.

— А тот монстр, который преследовал меня? — я вдруг вспомнил то непонятное огромное существо с тремя глазами. — Он тоже подчинялся тебе?

— Конечно, как и вся мистика в этом городе.

— Но зачем ты хотел убить меня, если спас в Затишье от Слуги? — никак не понимал я, весь напрягаясь внутри.

Минар пожал плечами, всё так же крепко держа шею Яанна.

— Мне нужно было, чтобы ты поверил в мистику. А для этого надо было что-то ужасающее и большое, ведь ты не просто не верил в мистику, ты создал теорию десептизма.

— Но зачем я тебе понадобился? — холод пробежал по спине от догадок на этот вопрос.

— Я хотел найти ещё одного помощника, ещё одного человека, который страдал от злых людей и который хотел бы им отомстить, — спокойно ответил мужчина.

— Ты думаешь, я стал бы их убивать, как и Нат? — я весь побледнел от ужаса, от осознания того, что мог и сам стать убийцей.

Я вдруг ясно вспомнил, как шёл вместе с Клемом и Эссой и разговаривал с ними об убийствах. О том, как мне было интересно узнать, что чувствовали убийцы, как они делали это, зачем, почему. Я вспомнил все видения, где неизвестный мне ранее преступник, оказавшийся Натаниэлем, убивал своих жертв, и как после них в последнее время я уже не ощущал ужаса или отвращения. Я просто привык к этому. К той мысли, что убивать — не так уж и страшно. Это не так плохо.

Но сегодня я сам убил. Да, мне потом было просто ужасно, неприятно от этого, меня вырвало от смертельного испуга, но в сам момент убийства я только наслаждался процессом. Конечно, это было из-за того, что я чуть ли не сошёл окончательно с ума, но сейчас, вспоминая те обрывки, когда вонзал нож в грудь Ната, я уже не испытывал ничего подобного.

Я просто привык.

Я понимал, что это мысль должна была напугать меня сейчас, но в последнее время я испытывал столько страха, столько всего пережил, что чувств на какую-то подобную мысль уже не хватало.

Всё выгорело.

Чёрный пепел лишь развевался на ветру в моей непроглядной пустоте.

— Разве твои окровавленные руки не говорят об этом? — выгнул бровь Минар.

Мне стало нехорошо, когда Яанн взглянул на меня: нос разбит, пальто всё в крови, очки ещё больше треснули, руки все алые. Я это так ясно представил, что даже не заметил, как убрал руки назад, чтобы скрыть их от лишних глаз. Но не от себя самого.

Убийцы.

— Я не хотел убивать Ната, — мне было тяжело об этом говорить, боль сдавила грудь. — Если бы не твои игры, я бы до сих пор оставался в здравом рассудке, а не впал в безумие, когда... когда убивал его.

— А что не так с моими «играми»? — Минару явно не понравилось последнее слово, которым я обозвал всю цель его жизни.

— Эти монстры, Слуги Смерти, голоса после землетрясения... — я поморщился от неприятных воспоминаний. —  Откуда вообще взялись эти голоса?

— О, я решил предупредить мир, что надвигается эпоха перемен, — он жутко улыбнулся. — Правда, я знал, что голоса, озвучиваемые Молчаливыми аистами, будут слышать не все, а только те, чьи души ещё никогда не появлялись в Затишье. В том числе и твоя.

Теперь понятно, почему я, Тиил и Эсса слышали эти скрипучие голоса. Потому что наших душ не было в Затишье. И знать бы ещё хорошо ли это, или плохо... А впрочем, какая разница.

— С чего вообще я тебе пригодился?

— Ты умный парень, Трантер, и я надеялся, что ты поймёшь меня и поддержишь, — директор нахмурился, постепенно начав терять самообладание. — Я знал, чем обернётся укус Слуги Смерти, так как смог выяснить всю информацию у Молчаливых аистов, но смог соврать тебе об этом, потому что, являясь главой Затишья, я могу делать всё, что захочу. В том числе и врать.

— Но если ты знал, что я стану обладать этой странной силой, то тогда зачем тебе такой опасный помощник? — мне было неприятно от того, что он обманул меня да ещё хотел использовать в своих целях, словно я был просто оружием, а не человеком.

— Вот именно, что опасный, — Минар хитро сверкнул тёмно-зелёными глазами. — Опасный для других. Сильный. Способный также убивать злых людей.

— Но я могу также убить и тебя, — я так просто сказал об этом, словно и не говорил об убийстве. Ещё одном.

Мужчина покачал головой, его рыжие кудри запрыгали.

— Убьёшь меня — и Затишье рухнет. Полностью.

— Почему? — я удивился такому повороту событий и поёжился от пронизывающего холода.

— Затишье никогда не позволяло себе выбрать главного, иначе это обернётся для неё смертью. Но я всё же стал главным в этом мире, поэтому всё держится на мне. Я — сердце Затишья. Убьёшь меня — убьёшь и сердце. Как у человека. Если пронзить его, он умирает.

Что-то неприятное заскребло на душе от его сравнения. Стало... жутко.

— Но если Затишье разрушится...

— То Сандерелис вместе с ним, — в этот момент Минар стал напоминать себя «прошлого»: доброго, чуткого, способного на искреннее сопереживание. — Все умрут. Абсолютно все. Ты ведь не хочешь этого?

Я не знал, что сказать. Я чувствовал, что стоял перед выбором, на развилке, где пути назад не было. Вот оно, вот, к чему вела меня всё это время судьба. Либо к спасению, либо к разрушению.

Жизнь или смерть.

Но жизнь и смерть кому? Мне? Минару? Миру? Сложный вопрос. Сложный выбор. И не менее сложный путь, который я более менее достойно прошёл.

Хватит ли у меня сил его завершить? Знать бы ещё как. Что сделать. Что выбрать. Чтобы всё не было зря.

— Нет, — наконец тихо сказал я, лихорадочно пытаясь придумать план.

— Так и знал, — Минар довольно улыбнулся.

— Но ведь ты всё равно не отступишь и сделаешь всё, чтобы достигнуть цели?

Я с отчаянием посмотрел в его глаза, понимая, что нечто доброго, что всегда в них было, уже никогда не найду. Надежда в груди погасла, как гасли звёзды перед рассветом, как гас свет перед силой тьмы.

Пусто.

— Да, — мужчина был горд собой, даже не понимая, каким монстром он казался мне сейчас. Не хуже меня.

— И убьёшь всех, кого посчитаешь злым? — я спрашивал это у него, словно хотел проверить, правильно ли я сделал выбор.

— Да, в том числе и его.

Я успел сделать только шаг, когда он вдруг резко вонзил меч в грудь Яанна. Несколько секунд, застыв на месте с широко раскрытыми глазами, я наблюдал за тем, как парень, тихо простонав от боли и неожиданности, будто в замедленной съёмке упал на землю. Земля окрасилась в алый. Серо-зелёная трава стала приобретать красный цвет. Цвет крови. Яанн коснулся одной рукой жуткой раны на груди, после чего рухнул спиной на землю. Его глаза пусто уставились в белое небо.

— НЕТ!

Я сорвался с места, словно меня выпустили из клетки, и упал коленями на обкровавленную землю. Трясущимися руками я поднял голову Яанна, даже не ощущая, как по щекам лились слёзы. Всё внимание было приковано к его широко открытым глазам, в которых уже не было ни привычной гордости, ни грубости, ни решимости. Ни жизни.

Он был мёртв.

Я впервые понял, что такое боль по-настоящему.

Что это вообще такое — когда душа скрючивалась под натиском давления в крохотный комочек, после чего этот комочек раздавливали до такой степени, что даже атомов от него не оставалось. Когда хотелось рыдать и рвать на себе волосы, когда отрицание случившегося тщетно пыталось победить реальность, ту боль, которая резала тебя изнутри, точно ты был свиньёй, что готовили к вкусному ужину для праздника смерти.

Всё это я ощущал, наблюдая, как из тела Яанна до сих пор лилась кровь, болезненно напоминая о том, что когда-то она текла в его здоровом, живом теле. Что когда-то он был жив. Мог дышать полной грудью, защищать свою семью, жить свободно. Мог любить меня.

Что-то бессвязно шепча, я поцеловал его в губы и ощутил металлический вкус крови. Отстранившись, я только сейчас заметил сквозь пелену отчаяния, как тело Яанна исчезало. Ещё несколько секунд — и его голова уже не лежала на моих коленях, глаза больше не смотрели в небо, ничего не видя в нём.

Яанн исчез.

Мне хотелось закричать, но смог сдержать разрывающий сердце вопль.

— Зачем ты это сделал?

Я даже не хотел смотреть на недалеко стоящего Минара, не хотел видеть лицо того, кто только что убил моего любимого человека. Боль всё ещё нещадно терзала меня, однако в груди просыпалось что-то ещё. Что-то тёмное и опасное.

— Он плохой человек, как бы ты ни пытался его исправить, — спокойно ответил Минар.

— Зачем ты его убил? — с нажимом спросил я ещё раз, будто и не слышал его ответа, и с ненавистью посмотрел на него снизу вверх.

— Ты говорил, что получаешь силу только тогда, когда происходит убийство, а затем и землетрясение, но это не так. Натаниэль рассказал мне, как видел, что твоё лицо менялось. И я понял, с чем это связано. Когда ты думаешь об истинной сущности тьмы и злобы людей или когда ты чувствуешь сильную боль и другие эмоции, в тебе просыпается эта сила сама по себе. Зная это, именно по этой причине я позволил тебя укусить Слуге.

— Но никуда ты знал, что мне кто-то позвонит, отчего Слуги кинулись на нас? — мне было противно с ним разговаривать и задавать ему очередные вопросы, но ничего с собой поделать не мог.

— Потому что это я попросил Ната позвонить тебе, сказав ему об этом в мыслях, — Минар весь светился от своего гениального плана. Плана как спасти мир и даже не подозревать о том, что это только его разрушит.

Это стало последней каплей. Чувствуя, как в жилах текла уже привычная мне тёмная сила, я просто взорвался и кинулся на Минара, но тот вовремя увернулся и пнул меня в живот, отчего я упал на землю спиной.

— Собираешься убить меня вместо того, чтобы встать рядом со мной и следовать цели? — за усмешкой мужчина пытался скрыть разочарование.

— Никогда и ни за что я этого не сделаю, — плюнув, в ярости ответил я и почувствовал, как земля вокруг задрожала.

— Ты ведь понимаешь, к чему приведёт моя смерть?

— Разрушится Сандерелис? — я фыркнул, показывая ему своё равнодушие, хотя в душе было невыносимо больно. — Плевать.

— Тебе плевать на город? — он, казалось, был удивлён.

— Зато не на мир.

«— У меня такое ощущение, будто здесь стоит какой-то выбор: либо наш Сандерелис, либо весь мир. Что бы ты выбрала?

— Ничего. Но вряд ли такой вариант возможен, если мы ничего не предпримем. Но если всё же придётся выбирать... То Сандерелис».

Я вспомнил этот фрагмент из нашего разговора с Эссой и понял, что надо делать. Понял, как завершить свой путь. Свою судьбу.

Я резко взмахнул правой рукой, и столб земли взмыл вверх, направляясь к Минару. Тот быстро перерубил его, но я тут же отправил в его сторону новый. Его снесло землёй не несколько метров, пока он не упал, выронив по пути меч. Понимая, что это мой единственный шанс, я быстро подбежал к нему и схватился за рукоятку. И как раз вовремя — на меня летела стая Слуг Смерти по велению Минара. Разрубив одного напополам, я пригнулся под гнилыми ногами второго и отскочил в сторону от острых когтей третьего. Шаг за шагом я всё ближе подбирался к Минару, орудуя по пути не только мечом, но и столбами земли, которые, как змеи, вырастали из земли и сшибали с места Слуг.

— Нет, не смей их убивать! — Минар с перекошенным от гнева лицом встал и кинулся ко мне.

Не знаю, что он намеревался сделать, но когда между нами расстояние сократилось до полметра, я сделал выпад и пронзил его мечом, как он когда-то пронзил им Яанна. Мужчина резко втянул в себя воздух, из его рта полилась кровь, падая на и без того обкровавленные лезвие и землю. На секунду я побоялся, что сейчас снова впаду в безумие, как и при убийстве Ната, но к удивлению, я чувствовал себя спокойным и собранным, хотя ощущал, как где-то глубоко больно сжалось сердце. От очередной смерти.

Минар упал и больше не двигался. Кровь под ним превращалась в огромную лужу, отчего мои кеды окрасились в алый цвет. Слуги вдруг так громко завизжали, отчего пришлось приложить руки к ним, чтобы не оглохнуть. Эти жуткие существа в серых тканях заметались по округе, точно пытались найти выход, но было поздно — каждый из них вдруг резко взорвался, украшая всё вокруг гнилыми кишками, печенью, желудком и прочими внутренностями. В нос ударил мерзкий запах мертвечины и застоявшейся крови, но меня даже не вырвало, как и от всеобщего хаоса вокруг.

С неба упали куски земли и камней, откуда-то полилась вода, земля бешено затряслась, и это было уже на моих рук дело. Это Затишье разрушалось, обрекая на гибель ещё и Сандерелис. А вместе с ним и всех жителей.

Чувствовал ли я вину за то, что в этот день умрут все люди? Мой отец, Эсса, Клем, Тиил, Харлан и Фарра? Возможно. Но сейчас у меня сложилось такое состояние, что я не ощущал себя частью мира. Я чувствовал себя отрешённо, странно, неправильно. Никаких эмоций, ничего. Даже радости не было за то, что я спас мир, хотя и не уберёг свой город.

Но я ведь всё же был героем, верно? Неосознанно я достал из-под футболки кулон, подаренный мне Эссой. Теперь он не весь чёрный, лишь наполовину, отчего надпись на нём снова изменилась: «И тени затмили свет, а солнце всё светит».

Я посмотрел на разрушающийся мир вокруг, от которого почти что уже ничего не осталось. А ведь правда. Лишь в Сандерелисе тени затмили свет, от которых погибнут все жители, но ведь в остальном мире солнце до сих светило.

Значит, мир спасён.