Однажды ярким летним днем
Я погулять решил до ночи,
С друзьями выпить, закусить
И покутить немного... очень.
И был у нас, скажем, гарем.
Девчонки пели и плясали,
Но все закончилось едва ли,
Как я успел начать
Дозы герыча считать.
Или это был не он,
Но без него не объяснить тот стон,
Который начал раздаваться
Из писсуара, что невозможно удержаться,
Чтоб хорошенько проораться.
Это мой талант, признаться.
Под дозой алкоголя, обдолбанный,
Не чувствующий ног,
Я перебрался за порог,
Ну и пополз, естественно, вперед.
Но тут мне по лицу попал кастет.
Я вырубился, блеванул немного
И под конец забыл дорогу.
Очнулся, огляделся, опять нехило проорался
И очень сильно испугался:
Передо мной стояла дева
С ботинком моим левым.
Еще в руке ее был нож.
Эх, чую я, кранты мне все ж.
Хотел я встать, но вот беда,
Привязаны мои рука, нога,
Лишь головой я мог вертеть
И напоследок спеть.
«Что же ты так грустишь, мой милый?» -
Сказало мне с улыбкой диво,
Оскалившись, как ягуар,
И взбудоражив мой кошмар.
«Что же я сделал, что теперь
Буду страдать, о леди, от руки твоей?»
«Ты? Ты простак.
Мне было скучно, и вот так
Попал ко мне ты, о дурак.»
Я закричал:
«Да ты маньяк!»
И лучше ничего я не придумал
Да заворочался, затопал,
Иль попытался, но не суть.
А суть-то в том, что начиналась жуть.
Кровь в жилах стыла каждый раз,
Как нож сверкал в луны сиянье,
И завершался мой рассказ,
А мозг мне говорил: «Месье,
У вас остались ведь не годы,
И вам преодолеть невзгоды
Уже не суждено.
У этой барышни для вас
Припасено
Немного фраз,
Но много дела.
Можно мне покинуть ваше тело?»

Твою же ж мать, как больно, ах!
Это был первый, бл...ть, замах!
В ее глазах горели искры,
А нож вонзился прям в обе икры.
Ох, черт, как больно, помоги,
Хоть душу ты мою возьми.
Порез, еще один порез.
Ну где ж ты, бес?!
А леди продолжала,
Уже к кишкам путь держала.
Все брюки порваны вконец,
Все говорило: я - мертвец.
Полоски на руках, ногах,
Глаз выколоть она решила, ах...
***
Очнулся я во тьме опять,
Сон это был всего лишь, бл...ть!
Но погодите, где я, а?
Кругом угли, в углу - зала.
Здесь что-то нынче подгорело,
Ну, или заживо сгорело.
Ведь я припоминаю дом,
Снаружи вывеска на нем:
«Поджог, сгорело все дотла,
Все умерли, осталась лишь она.»
Была не маленькой девчонкой,
Но слишком-слишком молодой,
Чтобы прийти в себя и знать,
Что всем плевать и всем насрать.

Теперь я мог ходить,
Я мог стонать
И мог кричать,
На помощь звать.
Но мне хотелось посмотреть,
Что же ей нужно доказать.
«Ты где?» - спросил негромко я.
Но вместо ней раздался голос, говоря:
«Иди сюда, я расскажу
Тебе историю свою.»
Зловещ был голос сей.
Хотел покинуть дом скорей,
Но не посмел ей отказать,
Не протрезвел, твою же ж мать!
Тот голос юный доносился
Из коридора, что теснился
Меж двух горелых стен,
И очень виделся, как плен.
Но я пошел неосторожно,
Все колотилось так тревожно.
«Где ты была, как ты училась, как жила?»
«Молчать!» - воскликнула она
И вышла из тени сама,
Голубоглаза, красива,
Стройна, не мыта, но беда,
В руке ее блестел тот нож,
Уж лучше видеть мне ту ложь,
Что герыч показал недавно,
Хоть там невесело подавно.
Теперь уже точно я мертвец.
Теперь уж точно мне капец.
В руке еще и пистолет,
Который не блестит, о нет.
Она направила его
Мне прям в живот.
Раздался выстрел еще тот.
А дальше... дальше ничего.
Я вновь упал, вновь застонал,
Пулей пронзенный кардинал.
Она смеялась над собой,
Над пулей и над головой.
Холодный, жуткий ее смех
Позабыть было б мне грех.
Все мышцы напряглись,
И кровь хлестала сильно,
И на пол потекла обильно.
И понял я, что них...я
Не хватит рифмы у меня.

Ну, а теперь серьезно, правда. Она склонилась надо мной, как Дьявол, готовый забрать мою душу, но перед этим заставить меня помучиться так, как никто не мучился до этого. Ее глаза пылали безумием, в них не было злобы или гнева, лишь одно сплошное сумасшествие - последствие травмы. Она схватила меня за длинные волосы и начала тащить по неровному полу, устланному обуглившимся деревом, пылью и стеклом. Я вмиг забыл о боли в животе и о крови, которая и не собиралась останавливаться. Мои ноги шаркали по полу, я пытался не дать ей снять с меня скальп. Она была очень сильной. Я вцепился в ее руки, но она проткнула их ножом. Я закричал. Все мое тело болело, а она продолжала тащить меня за волосы.

- Черт! Че-о-орт! - завопил я.

Я пытался хоть как-то перебирать ногами, чтобы хоть немного поспевать за ней и уменьшить боль. Казалось, моя голова сейчас оторвется от туловища, и я только из ждал этого, потому что понимал, что это лишь малая часть того, что мне придется пережить.

Я не знал ее, но чувствовал, что она способна на многое.

Мою одежду раздирали ржавые гнутые гвозди и царапали мне спину. Я думал это не кончится никогда.

Я завопил, что есть мочи, но ненадолго. Она со всей силы ударила меня головой о пол, и я чувствовал, что сознание покидало меня. Боль не давала уйти в небытие, и я уже не понимал, - да и не хотел понимать - что болит сильнее: все или... все.

А что вообще такое жизнь, если она может так быстро оборваться? Вот живешь ты, живешь, а потом приходит сумасшедший убийца и все, даже подумать ни о чем не успеешь, даже попрощаться ни с кем не сможешь. Эх, я так молод, даже не успел найти не то, что свой путь, даже девушку. В девятом классе любил одну очень сильно, но не смог признаться ей, трус. А как бы сейчас было кстати, если бы она мне позвонила.

Очередная волна боли распространилась по телу и преимущественно была в ноге. Я оказался в какой-то комнате привязанным к стулу. Да что за нах...й!

Девушка стояла передо мной, потная и с проблесками адекватности (или мои проблески сумасшествия компенсировали ее проблески). В любом случае, мне это было не на руку. Усталость брала верх над страхом, и я уже ничего не хотел, даже жить.

- Чего... ты... хочешь? - через силу выговорил я.

- Ничего. Я больше ничего не хочу. Посмотри! - Она схватила меня за голову и повертела ею вправо-влево. - ПОСМОТРИ!!! - кричала мне в ухо, а потом зашептала: - Чего хотели те, кто сделал это? Доказать, что они это могут?
Она так же грубо откинула мою голову назад.

- А я-то тебе зачем?

- Мне нужна публика!

- Для... чего?

Полузакрытыми глазами я посмотрел на нее. Она прошла в темноту и включила большой переносной фонарь. Я увидел двоих парней, связанных, ослабленных и с паникой в глазах. Они щурились от яркого света и что-то мямлили. Это были те парни, которые подожгли дом. Я слышал, их посадили на несколько лет, но отпустили под залог, кажется.

- Ты хочешь справедливости?

- Я хочу их убить. Мне нужна публика.

Я вздохнул и откинулся назад. Мне уже было все равно.

Вот почему в ужастиках страшно? Даже самому интересно. Может, потому что все там отдохнувшие и бодрые? А черт его знает. Мне кажется, если даже у меня на глазах кастрируют кого-нибудь и потом еще и заставят его все съесть, я бы даже не моргнул. А еще я скоро умру от потери крови.

- А-ха-ха-ха! - я не смог удержаться от смеха. Все страхи псу под хвост. Уже и свет в конце туннеля вижу. И все же что-то мною движет. И я опять смотрю вперед. Девчонка только этого и ждет. Она занесла над первым нож. Он сильно вскрикнул, умоляя о пощаде. Да какой там... Пусть сдохнет ублюдок. Она сначала проткнула ему глаз один, другой. А второй наблюдал за этим, вжавшись в стену и дрожа, как лист. Девчонка вторым ударом перерезала первому чуваку сонную артерию, и тот упал, фонтанируя. Все становилось красным, и она тоже. Девушка просто омывалась кровью. Ей это нравилось. На второго она тоже не стала тратить много времени. Всего лишь пару раз пырнула в живот и добила выстрелом в голову. Я даже присвистнул. Девушка громко дышала, зло оскалившись, и вытерла со лба кровь, но размазала ее еще больше.

- Даже не знаю, плакать мне смеяться.

- Они это заслужили.

- Несомненно. А теперь прикончи меня по-быстрому, и разбежимся. Ну, знаешь, я туда (я пальцем привязанной руки показал на потолок), а ты в мир или тюрьму.

Но вместо того, что бы порешать меня так же, как этих двоих, она достала откуда-то телефон, позвонила в 911 и вызвала сюда копов и скорую. До этого решивший оставить попытки понять всю х...рню, я немного не понял этого действия.

- Хочешь сдаться?

- Я же сказала, что мне нужна была только публика.

И с этими словами она взяла пистолет, приставила его к виску и выстрелила.
Вот так я и попал к вам, в психушку. А девчонку жалко.