— Вот же черт. — Сехун нервно переминается с ноги на ногу и буквально выкручивает сам себе пальцы. На лице выражается страх, а еще он то и дело кусает губы, причем так сильно, что они распухают, становясь темно-красными. Наблюдаю за ним, осознавая, что «Королевская терапия» действительно не ерунда. Она вынуждает студентов трястись от волнения, словно их ожидает что-то очень неприятное и трудное.

Мне проще только потому, что я все еще не знаю, что меня ожидает. Пусть Сехун и успевает мне немного поведать о данной процедуре, но это еще не значит, что я полностью готова. Он сам выглядит бледным и не слишком счастливым, впрочем, как и остальные ребята, что заполнили широкий коридор перед высокой металлической дверью, открывающейся посредством нажатия кодовых цифр.

Они тихо обсуждают предстоящие задания, а я молча рассматриваю их встревоженные лица, не зная, что делать дальше. Что нас всех ждет впереди? Зачем это делают с такими, как мы?

Внезапно дверь отворяется, и миловидная женщина в белом халате любезно приглашает всех войти внутрь. О подходит ко мне и слегка кривится, пытаясь подбодрить, но мне кажется, что помощь нужна как раз таки ему, потому что парень в данный момент похож на призрака.

Делаю вид, что это возымело эффект, и вяло улыбаюсь, но в душе мне даже немного приятно, что Сехун беспокоится обо мне. Мы знакомы не так давно, а он стал единственным человеком, который, несмотря на мою холодность, остается рядом и всячески поддерживает. Все потому, что он знает о терапии, а я – нет. К тому же, ему известно, что я латентна, и, судя по его реакции, это не просто значимо, а крайне важно.

Когда все оказываются в большом просторном зале, я начинаю понимать, что это действительно не шутки. Напротив меня длинная стена со встроенными дверями. Их около двадцати, а с противоположной стороны стоят диваны в мягкой кожаной обивке, которые и занимаются частью студентов.

Двадцать человек, среди которых и Сехун, остаются стоять на месте и смотрят на двери, что вот-вот откроются. Я позади этих ребят, рассматриваю все с раскрытым от удивления ртом и не могу прийти в себя, потому что габариты этого места просто поражают.

Внезапно сверху, прямо над каждой дверью, загораются огромные экраны, на которых изображена эмблема школы, а именно — золотая корона, чьи острия тянутся вверх, будто ветви плюща, что в скором времени задушат любого, к кому смогут дотянуться. Я нервно сглатываю и неосознанно делаю шаг назад.

— Все, чьи пары присутствуют, могут приступать к терапии, — произнесла доктор и, заняв свое место у высокого пульта, нажала какую-то клавишу, после чего все двадцать дверей одновременно открылись.

Я пристально всматриваюсь в место, куда, словно солдаты, идут студенты, но не вижу ничего, кроме идеальной белизны. Будто они заходят в простую белую коробку, но даже углов или изгибов в ней совершенно не видно. Взволнованно наблюдаю за Сехуном, рядом с которым в соседнюю дверь входит не менее бледная девушка с длинными русыми волосами. Спустя пару минут двери за ними закрываются, и на экранах, вместо эмблемы, появляется изображение ребят.

Я вижу О, что подходит к какому-то зеркалу, читая на нем надпись: «Задание: объятия — минуты». Перевожу взгляд на парня, который заметно вздрогнул от прочитанного и, повернувшись на девяносто градусов, направился прямо к неизвестно откуда взявшейся еще одной двери. Остальные, мелькающие на других экранах, проделывают то же самое, получив каждый свое задание.

Кажется, я забываю, как дышать, потому что происходящее похоже на фильм, который мы смотрим вместе с одноклассниками, но для его актеров он превращается в сущий кошмар, и это отлично видно на их лицах.

В зале, где мы сидим, нет никого, кроме студентов и женщины-доктора, но мне почему-то кажется, что есть кто-то еще. Кто-то, наблюдающий и оценивающий действие данной терапии. Снова поворачиваю голову к экрану и вижу, как ребята оказываются в обычной комнате, посреди которой стоит специальное кресло.

Каждый участник терапии садится на него и надевает на глаза пластмассовые очки с кучей проводков. Все так, как рассказывал Сехун, но со стороны выглядит довольно странно. Особенно, когда доктор начинает активно нажимать клавиши на наружной клавиатуре и вместо изображенной комнаты с креслом на экране появляются различные места.

О и русоволосая девушка теперь находятся в одной комнате. Она выглядит по-домашнему, с красивой кремовой мебелью, телевизором, различными комнатными аксессуарами, но что удивительно, так это полное отсутствие всяких кресел, очков и проводков. Они будто переместились в другую реальность, которой на самом деле за этой дверью нет.

— Начинаем выполнять задания, — проговаривает в микрофон женщина в халате, и я даже немного вздрагиваю от ее холодного голоса. Ребята в комнатах отлично слышат ее и начинают действовать. Кто-то подходит к своему партнеру и берет его за руку, а кто-то поднимает на руки и начинает кружить в воздухе. Сехун, как и было написано на поверхности того странного зеркала, приближается к девушке и осторожно обвивает ее талию руками, притягивая партнершу к себе. Однако по его лицу хорошо видно, как ему неприятно прикасаться к ней.

В этот момент я понимаю, что «Королевская терапия» просто ломает людей. Она заставляет их делать то, чего они не хотят, и это приводит к сумасшествию в некоторых случаях. Мне впервые становится страшно принимать в этом участие.

Я слышу, как хлопает входная дверь, и резко поворачиваю голову на звук. Замечаю мрачного Ханя, что кидает злобный взгляд доктору и нарочито безразлично тянет:

— Извините за опоздание.

Женщина недовольна, но она не ругает его, а приглашает занять свободное место. Парень лениво ухмыляется и направляется в мою сторону. На секунду наши взгляды встречаются, и мне кажется, что я вижу огонь ненависти в его глазах, впрочем, тоже не могу похвастаться, что испытываю симпатию к этому типу.

Через какое-то время ребята покидают комнаты, и двадцать дверей снова открываются. Доктор отпускает тех, кто прошел терапию, и приглашает следующих. Мне даже удается на секунду поймать подбадривающий кивок Сехуна, прежде чем он выходит из зала. Парень выглядит паршиво, и я снова задумываюсь о полезности данного лечения. Может быть, не так уж оно и действенно?

Ступаю туда, где еще пару минут назад стоял О, и перевожу взгляд на эмблему короны, что снова появилась на экране. Меня начинает немного потряхивать от волнения, но все же заставляю себя сфокусироваться и не сдаваться просто так. В конце концов, мне нужно пережить это, чтобы понимать чувства других студентов и не быть «другой».

По команде захожу в открытую дверь, отмечая про себя, что Хань вступает в соседнюю. Мне это не нравится, но все равно продолжаю молчать и делать то, что велят. Приближаюсь к зеркалу с заданием как раз тогда, когда дверь за мной захлопывается.

Идеальная белизна меня буквально ослепляет, но, прищурив глаза, я упрямо пытаюсь разобрать зеленую цифровую надпись: «Задание: позволь ему прикоснуться к себе».

Черт. Кажется, я связалась с кем-то слишком опасным, чтобы спокойно вылечить глупый недуг и закончить школу. Кажется, лекарства здесь не помогут, потому что терапия лечит психологическим путем. Мне это не нравится. Не нравится до чертиков.

Медленно поворачиваюсь к следующей двери, прекрасно зная, что меня за ней ждет, и не ошибаюсь, когда вижу знакомое с виду кресло. Приближаюсь к нему и осторожно сажусь, как это делали те, кто уже успел пройти терапию. Беру очки — они довольно тяжёлые и жесткие на ощупь. Куча проводков путаются меж пальцев, но мне все-таки удается с ними справиться.

Аккуратно натягиваю очки на глаза и жмурюсь, не совсем понимая, что должна делать дальше. Неожиданно, пластик вжимается в мое лицо, будто врастает, и я испуганно вскрикиваю, но дальше происходит нечто труднообъяснимое. В висок бьет чем-то острым, как будто длинная тонкая игла протыкает голову, возникает ощущение, словно в голову что-то вливается, и это так больно, что хочется тотчас умереть.

Кажется, я кричу и плачу одновременно, но не могу точно определить своего состояния, потому что в голове будто кровь смешалась с воском. Проходит еще пару мгновений, и боль исчезает, словно испаряется, а сознание понемногу приходит в норму. Темнота рассеивается, и когда я открываю глаза, то вижу не комнату с голыми стенами, а широкую террасу со множеством глубоких кресел.

Озадаченно поворачиваюсь, осознавая, что уже не сижу, а стою, и на мне не школьная форма, а удобное ленное платье нежно-голубого цвета. Волосы распущены, и они совершенно не такие как раньше. Прикасаюсь к ним и ошарашенно глотаю ртом воздух, не в силах понять, что произошло. Мои волосы легкие и шелковистые, а их цвет столь насыщен, каким никогда не был. Обычно они выцветали на солнце, а сейчас, словно только втянули в себя смоль, окрашиваясь в черный цвет.

Запоздало понимаю, что моя кожа стала идеальной, с полным отсутствием старых шрамов или каких-либо изъянов. В теле странная легкость, хочется улыбаться и смеяться.

Может быть, мне что-то вкололи? Наркотик какой-нибудь? Почему это все происходит со мной?

— Налюбовалась собой?

Поворачиваюсь на неприязненный голос и вижу Ханя, что выглядит удивительно хорошо в белоснежной рубашке и светлых джинсах. Его кожа такая же идеальная, как у меня, а волосы переливаются на закатном солнце. Неподалёку замечаю собаку, узнавая в ней породу золотистого ретривера. Наверное, просто иллюзорная декорация.

— Они выбрали для нас сценарий влюблённой парочки.

Лу говорит это так, будто ему это совсем не по душе, хотя, чего греха таить, мне-то тоже не нравится. Вспоминаю задание и морщусь, глядя на отстраненного парня. Мне даже не хочется говорить с ним, не то что приближаться хотя бы на метр.

— Как насчет того, чтобы быстро выполнить задание и свалить отсюда? — предлагает Лу, скрещивая руки на груди. — Я не хочу привыкать к этому идеальному миру, чтобы потом сходить с ума.

— О чем ты говоришь? — непонимающе спрашиваю, когда он ухмыляется и делает шаг навстречу.

— Скоро узнаешь.

— Хочешь сказать, что это все действие терапии? Она сводит людей с ума? — бормочу я, вынуждая парня остановиться и с любопытством посмотреть на меня.

— Вижу, что Сехун тебе достаточно много поведал о лечении, — отвечает Хань, чуть прищуривая глаза. — Подозреваю, что он также рассказал тебе о наказании, если спустя заданное время задание не будет выполнено.

— Я не хочу, чтобы ты приближался, — выпаливаю прежде, чем успеваю подумать. При этом моя рука взлетает в воздух и едва не упирается прямо в грудь парню. Мне становится дурно, потому что он слишком близко. Все мысли исчезают из головы, я понемногу начинаю задыхаться.

— Не бойся, я не стану выполнять задание так, как этого хотят они, — кивнув в сторону, произносит Лу и с интересом рассматривает меня. — Поэтому успокойся. Ненавижу девчонок вроде тебя, потому что они сами не знают, чего хотят. Если бы ты мне понравилась, то поняла бы это сразу, но я даже не дрожу в твоем присутствии, так что не стоит думать о себе слишком многое.

С подозрением гляжу на него, но эти слова немного приводят в чувство. Что же, радует, что он хотя бы не станет ко мне приставать вдруг чего.

— Просто присядь на одно из кресел, — Хань кивает мне за спину, и я, медленно вздохнув, послушно разворачиваюсь, направляясь к стене. Наверное, в доме есть комнаты и много чего интересного, но раз уж мой партнер предложил как можно скорее со всем этим разобраться, то так и сделаем.

Присаживаюсь на кресло и наблюдаю, как он неторопливо подходит ко мне, затем присаживается на корточки и, спокойно подняв голову, смотрит в глаза.

— Моим заданием было поцеловать тебя. Поэтому я выполняю его.

С этими словами, не дав мне переварить полученную информацию, он быстро склоняется к моей коленке и целует чуть выше чашечки, после чего медленно отстраняется и выпрямляется.

Время высыпается как песок в стекле.

Но меня впечатляет не то, как он выполнил столь трудное задание, а то, что я даже не успеваю сообразить, что произошло. Только сердце бьется уже в ушах, вместо положенной ему груди, в голове все смешалось буйством красок, а место, где коснулись его влажные мягкие губы, словно горит огнем.

Я так остро чувствую этот остывающий поцелуй, что тело сводит судорогой.

К сожалению, приятной.

Все начинает меняться: перед глазами снова темнеет, а голову пробивает в этот раз тупая, но вполне сносная боль. Закрываю и открываю глаза, но теперь уже вижу ту комнату, в которую вошла в начале. На мне очки, и я поспешно их стягиваю, отбрасывая на тумбу, что стоит рядом.

Будто во сне поднимаюсь с кресла и бреду на белоснежный свет. Меня встречает еще одна комната, знакомое зеркало и металлическая дверь. Буквально вываливаюсь в зал, где бродят такие же, как я, потерянные одноклассники. Замечаю спину Ханя, что исчезает за дверью лаборатории, и наконец осознаю: только что я прошла первый этап «королевской терапии», и почему-то мне кажется, что это только начало.