Франциск похож на дорогую, фарфоровую, и, несомненно, красивую коллекционную куклу. Хрупкий, утонченный. До маниакального безумия самовлюблённый, но любящий всех и вся.
Артур абсолютно не понимает, что в нем находят девушки. Как можно быть очарованной этим противным картавым мурлыканьем? Этой безвкусной (явно искусственной, он её брызгает своим приторным французским парфюмом) розой, которая на своем веку повидала больше девушек, чем три турецких султана?
- Bonsoir, mademoiselle. Comment ça va*? - стоит ему только проурчать эти слова на ушко, как все девушки, слышавшие это, падают у его ног, стремясь заполучить хоть крупинку его внимания, хоть лепесток с его розы.
Франция, видя это, улыбается. Он улыбается всегда, но не так, как это делает Александра** Брагинская. Её улыбка полубезумна. Бонфуа хорошо общался с ней, но... Триста лет не считаются. У самого Британии вообще полтысячи лет холодных партнёрских отношений с ней.
Почему-то ей он дарит розы. Скулы Брагинской слегка розовеют. Ей очень приятно внимание со стороны француза, хоть она и не верит ему, и его сладкие речи не смогут покорить её замороженное сердце.
Артур знал (на правах "старого доброго друга", но на самом деле он снова собирал папочки на своих политических конкурентов), что Александра ещё со времён Тевтонского ордена влюблена то ли в Пруссию, безвременно покинувшего ряды независимых государств, оставив место младшему брату, то ли в Литву, который трясся от каждого взгляда на него.
Папочка на Францию у него тоже была. Ну. Это был целый шкаф его просчётов и промахов, записанных с точностью до секунды совершения. Это Англия вел тщательнее, чем проступки Америки.
- Ох, Angleterre, я так устал... - блондин картинно взмахивает руками и падает на колени британца, сминая идеально отглаженный костюм джентльмена.
- А я чем могу помочь тебе, дурак? - шипит Кёркленд, пытаясь стряхнуть тело страны немного старше и выше него самого с колен и разгладить брюки.
Ругаться у них в привычке. Если бы кто-то заболел, то второй приехал бы и начал ругаться.
Франциск вообще не похож на самого Англию. Да, оба блондины, но.
У Артура зелёные глаза, а у Франции они синие-синие, как небо, как сапфиры, как лазурь. У Англии брови большие, причёска не очень, но зато у него, по его же скромному британскому мнению, очень хороший язык. Не то, что у Франции. Картавый и сложный до ужаса. Чего стоят только правила чтения, из-за которых не читается половина букв.
Но когда голубоглазый говорит на своем родном французском, то не может устоять даже Артур. А у него выдержка сильная. Он недаром столько лет был опекуном Америки.
Голос у Франции бархатный, вкрадчивый. Он просачивается в сердце, словно кот, мягкими неспешными шагами отвоевывая себе место в душе.
Артур никак не может перестать приезжать к Бонфуа, когда он напивается. Покрывая его последними матерными выражениями (некоторые он, впрочем, нагло подчерпнул у Брагинской), Артур падает к Франциску на колени и засыпает. Соломенные его волосы мокры от вечного лондонского дождя, и Франция нежно треплет их теплой ладонью. Потом подхватывает тощее тело британца на руки и утаскивает в ближайшую кровать, где он накроет его теплым пуховым одеялом и сам сядет рядом с книгой в кресле, пока не уснет в таком положении. Он будет спать долго, очень долго, недовольно хмурясь из-за забастовок.
Артур Кёркленд, конечно, ворчит, и ведёт себя как полнейший идиот (как бы сказал Япония, цундере), но только он оказался рядом, когда у Франции горело сердце.
Он задыхался, всегда идеальная кожа побледнела, потом посерела, волосы разметались по полу, когда он упал на том же самом месте, где и стоял. Тело трясло, его бросало то в жар, то в холод. Кости ломило и словно выкручивало, мужчина безостановочно кашлял.
Рядом оказался только Британия.
Он сидел у его постели, гладя его по голове в особенно тяжёлые моменты. Растворял лекарства, поил, терпеливо кормил с ложечки полуобезумевшего от дичайшей боли Франциска.
Потому что только Франция оказался рядом, когда у Артура горел Виндзорский замок.
- Angleterre, je suis rentré.
Мурлыканье доносится со стороны входной двери, тихие шаги заглушил пушистый дизайнерский ковер. Сказать по секрету, до того, как в дом переехал кот Франции, ковер был просто дизайнерским.
- Арти́, mon cher, ты спишь?
Артур беззаботно спал на диване в гостиной, обнимая своего кота. У ног Франциска ошивался длинношёрстный друг, такой же мурлыка, очень похожий на самого француза.
На столе стоял остывший чай и аккуратно лежал свежий выпуск лондонской газеты.
Такое беззаботное выражение лица. Боже, его Арти такой милый, когда спит. Губки бантиком, бровки домиком. По нему не скажешь, что когда-то он звался Великой империей, над которой никогда не заходит солнце.
Франциск похож на дорогую, фарфоровую и, несомненно, красивую коллекционную куклу. Такую впору поставить в стеллаж на полку и показывать гостям. А после передавать потомкам, как семейную реликвию. Но сам Франциск так не считает.
Просто его красивая кукла, которую он хочет оберегать - это Англия.
***
Примечания:
*Bonsoir, mademoiselle. Comment ça va ? - Добрый вечер, мадемуазель. Как ваши дела? (франц.)
Angleterre - Англия (франц.)
Angleterre, je suis rentré. - Англия, я вернулся (франц.)
** Мой личный хэдканон на имя фем!России - Александра Брагинская.
Автор благодарит за прочтение.
Может показаться никаким, писалось все с очень большими перерывами. За это прошу меня простить.
Ищу вдохновение. Если хотите, могу написать что-нибудь по вашей идее.
:3