— Как давно ты здесь?
Его озорные глаза с любопытством осматривают меня. Я вижу его интерес к моей персоне и не знаю, что с этим делать.
А ведь и правда, сколько я уже здесь? Я и не помню уже...
— Давно, — слышу я свой отдалённый голос.
Ветер уносит одно лишь слово, сорвавшееся с моих губ, далеко. Так далеко, куда мне уже не попасть.
— А как надолго? — задаёт он новый вопрос, и реальность снова "ударяет" меня по голове, давая понять, что даже мои мечты ограничены этим местом.
— Очень надолго, —шепчу я и едва сдерживаю подкатившие к глазам слезы.
Я не смотрю на него, но чувствую его пытливый взгляд на себе. Должно быть, он уже понял, что я не та, с кем он должен был заговаривать.
Но даже так... он все ещё здесь. И одно его присутствие греет меня так, как не согрел бы ни один плед. Потому что тепло моей душе. А ведь он просто сидит рядом и задаёт обычные вопросы...
— Можно я буду тебя навещать? — спрашивает он спустя долгих три минуты. Я отследила время на своих наручных часах.
Я медленно поворачиваюсь к нему, не веря, что он сейчас спросил это у меня.
— Что?
— Я живу тут неподалёку и мог бы тебя навещать, если тебе одиноко.
Он мило улыбнулся и почесал рукой затылок, выглядя при этом, как нашкодивший котёнок. Мое сердце защемило от приятного ощущения, которым оно вдруг наполнилось. Я... никогда ещё не слышала таких приятных слов в свой адрес.
—Да, — лишь смогла я произнести, прежде чем он спрыгнул с моего подоконника и, помахав мне рукой, убежал.
Я смотрела ему вслед и мне казалось, что последние десять минут моей жизни были миражом. Что сейчас я проснусь и пойму, что эти золотисто-карие глаза, растрёпанные светло-каштановые волосы, красивое лицо в веснушках - просто моя выдумка. Плод моего больного воображения.
И глядя на его силуэт, отдаляющийся с каждой секундой, я пыталась запомнить его образ. Потому что не хотела его забывать. Даже если он - моя фантазия.
А ведь я даже его имени не спросила.

Моя кровать, что всегда была для меня твёрдой и неуютной, сегодня тепло приняла меня в свои объятия и я окунулась в ее мягкость и свежесть. Сегодня я засну в очень хорошем настроении. И, возможно, я встречу его во сне, смогу поговорить с ним и там. Ведь завтра я его уже наверняка не увижу.

Я проснулась, откликаясь подсознательно на зов медсестры, что звала меня на завтрак.
— Проснись уже! — начинала злиться медсестра, недобро оглядывая меня.
Нет, она никогда не относилась ко мне плохо, но, видимо, у неё просто плохое настроение...
— Да, извините, — пробормотала я, растирая глаза и оглядывая свои "покои".
Те же белые стены, та же белая раковина и те же белые окна с видом на задний двор.
В этом изображении не было ничего, что выбивалось из стиля обыкновенной больницы и это давило на меня тяжёлым прессом.
Это и есть больница. И это - место моего заточения. Возможно, пожизненного...
— Вставай, еда стынет, — уже не так агрессивно сказала медсестра и даже улыбнулась мне, видя, наверное, мое подавленное состояние.
— Да, иду, — я трудом выдавила улыбку и из себя.
Медсестра кивнула и вышла из моей палаты.

— Почему ты тут одна?
Я застыла, ощущая как сильно затрепетало в моей груди сердце.
Это он. Он снова здесь.
Я так и сидела к нему спиной, не решаясь повернуться, пока он не сел на скамейку рядом со мной. Близко. Так близко, что в моей душе все пошло рябью. Всё то, что так долго находилось в застойном состоянии. Я уже так давно не ощущала таких эмоций и чувств.
Так не привычно...
—Эй, — снова обращается он ко мне, помахивая своей рукой перед моим лицом, — ты меня слышишь вообще?
Я медленно повернулась к нему и взглянула прямо в его глаза, что вновь отливали золотом в свете весеннего солнца.
Его широкая улыбка медленно сошла с его красивого лица. Он тоже, не мигая, смотрел в мои глаза, и вид его был таким растерянным...
Ну, вот... всегда я так. Он ко мне обратился, а я даже ответить нормально не могу. Смотрю на него, будто на привидение и молчу.
Может, он и впрямь привидение и я его выдумала? Иначе почему мне так хорошо в его присутствии? Я даже не ощущаю себя частью этой суровой реальности рядом с ним. 
— Да, я тебя слышу, — наконец смогла я выговорить, отведя взгляд и уставившись на свою тарелку с рисовой кашей. 
Он продолжал смотреть на меня. Я это чувствовала и хотела провалиться сквозь землю от смущения. Но с другой стороны, я была счастлива.
Он ведь пришёл, как и обещал.
— Все ваши завтракают в столовой, а ты здесь, — сказал он, нарушая трепетную тишину между нами. Хотя, возможно, трепетной она казалась лишь мне.
— М? — спрашиваю я. Будто не поняла его вопрос. Но мне просто нужно было время, чтобы собраться.
— По дороге сюда я заглянул в окно столовой и увидел, что тебя там нет, — пояснил он, а мое сердце снова пустилось в пляс.
"Тебя там нет".
Эта фраза, как бабочка, порхала в моей голове и заставляла кровь бежать быстрее по сосудам - так это было волнительно.
Значит, он искал меня. Именно меня...
— Да, я... никогда не ем с другими, — ответила я. И мой собственный голос показался мне слишком тихим. Тенью того сильного голоса, который я когда-то имела.
Он ничего не ответил, отвернувшись от меня.
—Хочешь? — он вдруг протянул мне несколько драже M&M's на ладони и я недоуменно уставилась на неё. 
Возможно, я прожила не слишком долгую жизнь, но и за это короткое время, которое мне было отведено, я не встречала ещё никого, кто был бы со мной так любезен.
— Это мне? — я подняла глаза и неверяще взглянула на него.
Он, в свою очередь, удивлённо расширил свои.
— Ну, да, — неловко засмеялся он, - у меня осталось чуть-чуть, — добавил он, закидывая в рот жёлтое драже.
Желтый. Я поняла, почему я всю жизнь так сильно любила этот цвет. Потому что самое прекрасное в моей жизни было связанно именно с этим цветом. Моя мама любила желтый цвет, у меня было прекрасное жёлтое платье на моем первом утреннике, на день рождения папа подарил мне желтый ноутбук...
Он ассоциируется у меня с жёлтым цветом. Такой же яркий и тёплый, живой и приятный... такой уютный...
—Спасибо, — я дрожащей рукой приняла его подарок и так же, дрожа, поднесла одно драже ко рту.
— Да не за что! — радостно отозвался он. — Если хочешь, я принесу ещё завтра.
Я вздрогнула и снова удивлено посмотрела на него.
— Ты придёшь завтра?
Он сконфуженно улыбнулся, слегка краснея.
— Только если ты хочешь. Я не люблю быть навяз...
— Хочу, — перебила я его.
Он не решился посмотреть на меня, но я увидела, как его губы тронула лёгкая улыбка.
— Тогда я приду и завтра, — вставая, произнёс он. — Увидимся.
Он помахал мне рукой и с радостной улыбкой ушёл.
А я снова не спросила, как его зовут.

— Почему тот парень, что был здесь утром, сюда так зачастил? Не видела его раньше...
Я остановилась у двери своей палаты, возвращаясь с ванной, когда услышала разговор двух медсестёр. Я совсем не была из тех, кто любит подслушивать, но почему-то сердце подсказало мне, что разговор этих двоих именно о том, о ком мне так интересно узнать.
— Так он и не появлялся здесь раньше, — недоуменно ответила другая медсестра, делая глоток чая. — Говорят, он дальний родственник заведующего.
— Правда? — удивлённо спросила первая. — Такой милый мальчик.
После этого они переключились на другую тему и я больше ничего не смогла узнать о нем.
Зато я убедилась в том, что он - не плод моего воображения и я его не выдумала.
Возвратившись в свою палату, я открыла тумбочку и достала оттуда коробку. Внутри помимо семейной фотографии и потрёпанного дневника лежало желтое драже от него. Я буду бережно его хранить. Это мое новое прекрасное воспоминание.

— Уже проснулась? — удивилась медсестра, войдя в палату меня будить.
— Да, доброе утро! — улыбнулась я ей.
Она странно на меня покосилась, но ничего не сказала.
С огромным волнением на сердце я шла на свою скамейку в тени плакучей ивы с тарелкой пюре в руках.
Я была очень огорчена, не заметив его на месте, но успокоила себя тем, что ещё нет восьми часов утра. Он ведь приходил до сих пор в это время.
— Ждала меня? — одновременно с этими словами я ощутила, как мои глаза прикрыли руками.
— Да, ждала, — призналась я.
Он сел рядом со мной и улыбнулся.
— Привет! — запоздало поздоровался он.
Мое сердце пропустило удар при виде его радостной улыбки и блестящих глаз.
Кажется, я начинаю теряться в них. Теряться в нем. Терять себя.
И это лучшее, что я когда-либо ощущала за всю свою жизнь.
— Это тебе, — он положил на скамью между нами новую, ещё не открытую, пачку M&M's. — Как и обещал.
Я и не думала, что он и правда принесёт их. Но была так счастлива, что он сдержал обещание. Значит, ему было важно его сдержать. Ради меня. Не успела я его поблагодарить, как он спросил:
— Ты любишь пюре? — он опустил взгляд на мою тарелку.
— Нет, — покачала я головой и он усмехнулся.
— А я люблю, — подмигнул он мне. — И я так спешил сюда, что не успел позавтракать.
Я в немом удивлении смотрела на него, не понимая, о чем он.
— Не понимаешь намёков, да? — рассмеялся он. — Можно я его съем? Я не успел поесть дома.
Его смущённая улыбка, его снова покрасневшие щеки - все это становится моим фетишем и я готова сходить с ума. Из-за него.
— Да, конечно, — дошло до меня, наконец.
Я протянула ему свою тарелку и когда он взял ее в руки, наши пальцы коснулись друг друга.
По телу мгновенно пробежался электрический разряд, а по спине прошлось стадо мурашек.
Это так... волнительно.
На несколько секунд мы оба замерли. Я ощущала жуткую неловкость, а он медленно поставил тарелку на свои колени и смотрел на неё молча.
Прерывать тишину долго никто не решался.

— Тебе здесь нравится? — спросил он, когда доел пюре.
Он не смотрел на меня, глядя вдаль. Я тоже посмотрела туда же, надеясь увидеть то же, что и он. Но я не видела ничего, кроме дыма с выхлопной трубы промышленного завода, что находился за горизонтом.
Возможно, все дело в том, что именно мы хотим видеть, а не что можно увидеть. Мне это недоступно - я вижу лишь то, на что можно смотреть. А он смотрел так, будто видел что-то прекрасное даже в этом чёрном смоге.
— Я уже привыкла, — отвечаю я на его вопрос, который он, казалось, задал вечность назад и уже наверняка не ждал ответа. — Разве есть теперь разница, нравится мне здесь или нет?
— Но тебе не нравится? — настаивал он.
Я же задумалась... Нравится ли мне здесь? Не думаю... Но я просто не знаю другой жизни. Сколько я помню себя сознательной, так столько я здесь и нахожусь. 
— Раньше не нравилось, — мой голос слегка дрожит, но звучит, на удивление, увереннее, чем обычно.
— А сейчас? — он поворачивается ко мне, отрываясь от созерцания дали, и я, будто загипнотизированная, тоже перевожу взгляд на него.
— А сейчас у меня появился повод полюбить это место.
Даже если сама я не понимаю намёки, я надеюсь, что он понял мой намёк на то, что именно он стал этим самым поводом.
Он слегка улыбнулся и эта улыбка дала мне понять, что да, он меня понял.
И снова мое сердце трепещет. Ведь сейчас я сделала первый шаг ему навстречу. Один из шагов, которые я ещё ни разу не делала..
— Мне пора, — неожиданно говорит он, и я вскакиваю со скамьи вместе с ним.
— Уже?
Он опечалено улыбается, но кивает.
—Да, но я ведь приду завтра.
— Обещаешь?
Я не знаю, что заставило меня это спросить, но я ощутила острую потребность быть уверенной в том, что увижу его завтра.
— Обещаю, — прозвучало тихое в ответ, и лишь тогда я смогла с улыбкой проводить его.
— Я буду ждать.

— Ты сдружилась с тем парнем? — спросила медсестра, как только я вошла в свою палату и села на кровать.
— Я бы не сказала, что...
— Знаешь, лучше не сближаться с людьми в твоём положении, — перебила она меня и вышла из палаты, закрыв за собой дверь.
В моей душе в миг стало пасмурно.
За дни, проведённые с ним, я уже и забыла о "своём положении" и эти дни стали лучшими в моей жизни. Но мне и правда нельзя забывать, почему я здесь и какая у меня судьба.
Оставшийся день я провела наедине со своей депрессией, не выйдя даже на обед и на ужин.
И даже мысль о том, что я увижу его завтра, не внушила мне никакой радости. Эта мысль, напротив, делала мне больно...
Ведь я так жду его, становясь больной им. Будто того, что уже со мной происходит, было мало.

— Почему ты приходишь ко мне? — спрашиваю я на следующее утро.
Я долго наблюдала за тем, как он ест мой суп, а сама в это время ела клубничный рулет, который он мне принёс. Ведь в больнице только полезная пища, и он это знает.
— Я? — удивлённо спрашивает он, проглотив еду.
— Да, тут ведь больше никого нет, — серьёзно отвечаю я.
Я не хочу быть такой, но я не могу также беззаботно улыбаться ему, как и раньше, ведь медсестра права. Я не должна слишком привязываться к нему.
— Я... — растерялся он, — приношу тебе вкусняшки!
Он очень старался быть беззаботным, но я видела, что он волнуется.
— Ладно, — киваю я, а он подозрительно смотрит на меня, но продолжает есть.
Нет. Я не смогу. Не смогу ему сказать, чтобы он не приходил ко мне. Я же просто не перенесу снова одиночества. Я не хочу быть больше одна. Я не хочу терять его.
Потому что я уже привязалась к нему.

— Почему ты здесь? — спрашивает он у меня на следующее утро, когда пришёл ко мне с книжкой о приключениях Гекльберри Финна.
— Потому же, почему и все, — отвечаю я упавшим голосом.
Это явно не та тема, на которую я бы хотела говорить.
— Болезнь, — произносит он. И это слово с его уст звучит так зловеще. Именно для меня.
Я уже давно смирилась с тем, что больна. Что мне не прожить долгую и счастливую жизнь. Что мне отведено так мало времени. Что мой дом - это хоспис для смертельно больных.
Но именно рядом с ним я понимаю, что судьба ко мне слишком несправедлива. Я научилась не винить никого в том, что мне уготован такой злой конец, но сейчас мне слишком жаль себя. Жаль, что все так жестоко. Что мне не быть счастливой. Рядом с ним.
— Да, болезнь, — соглашаюсь я, смотря на обложку книги, где Гек улыбается мне счастливой улыбкой.
Почему он принёс именно эту книгу? Возможно, потому, что в ней описывается жизнь бездомного и нищего мальчика, который все равно умудрился быть счастливым, найдя себе друзей в лице раба Джима и весёлого Тома? Потому что этот мальчик стал сильным, несмотря ни на что?
Он пытался меня подбодрить так?
У него не вышло. Меня уже ничего не подбодрит...
— Болезнь - это так плохо, да? — он повернулся ко мне, с любопытством глядя на меня.
Зачем он продолжает этот разговор? Ведь мне так больно. И вопрос его такой нелепый... Что может быть хорошего в болезни?
— Да. Но больно не из-за самой болезни, а из-за того, что из этого не выбраться, не выкарабкаться, и из-за того, что нет выхода. Ты как будто в лабиринте. Знаешь цель, но нет пути к ее достижению. Вот, что такое смертельная болезнь.
Каждое слово даётся мне с трудом.
Я стараюсь быть сильной, но слезы, стекая по моим щекам, дают мне понять, что я уже устала быть сильной. Я слишком долго скрывалась от реальности, а она пыталась меня догнать, "наступая на пятки". И вот она меня настигла. Настигла через этого милого паренька, что приходит ко мне каждый день и делает мою жизнь по всем параметрам невыносимой.
Рядом с ним я невыносимо счастлива. И рядом с ним же мне невыносимо больно.
Война этих чувств борется во мне всякий раз в его присутствии и сила моего духа слабеет.
— Зато ты ценишь каждый свой день, — лучезарно улыбается он. — Ты можешь проснуться и быть счастливой от того, что у тебя есть ещё одно утро. Что ты видишь ещё солнце. Что ты можешь поздороваться с окружающими...
Слезы снова мутной пеленой покрыли мои глаза. Он говорит это так искренне, так радостно....
Мне становится стыдно. Мне не должно быть больно рядом с ним. Я должна радоваться, что могу его видеть каждый день. Он прав. Я просто должна радоваться...

Шли дни. Я каждое утро мчалась на нашу с ним скамейку и была счастлива видеть его.
Мы говорили обо всем на свете. О мелочах, которые волновали лишь нас. О том, почему без пыльцы на крыльях бабочка не может летать, о том, существуют ли инопланетяне, о том, как поступить в зомби-апокалипсис...
С ним я познавала новое, неведомое мне доселе, то, о чем я раньше и не думала. Но теперь это все казалось мне таким обыденным и родным, что я уже не мыслила жизни без всего этого.

— Почему ты не говоришь мне своё имя и не спрашиваешь моё? — спросила я в один из наших дней - так мы назвали дни, проведённые друг с другом.
Он посмотрел на меня недоуменно. Отвечать он не спешил, а я не хотела его торопить.
— Я бы не хотел, чтобы между нами было что-то такое незначительное, — отвечает, наконец, он.
Я честно говорю ему, что не понимаю, что это значит.
— Имя - всего лишь аморфное и ничего не значащее слово. Оно не выражает ни моей, ни твоей сути. Ты ведь знаешь меня и без моего имени. Оно абсолютно ничего обо мне не говорит. Просто набор букв.
Я все ещё не понимала, почему для него это имеет такое значение, но решила, что это его дело.
Своё имя я ему тоже так и не сказала.

— Как понять, что ты привязался к человеку? — спросила я однажды, следя за божьей коровкой, что стремилась к краю травинки.
Он честно задумался над моим вопросом, подняв голову к небу, где кружила небольшая стайка ворон.
— Наверное, когда мысленно к нему прикован? — неуверенно ответил он.
— Да, наверное, — кивнула я, улыбаясь.
— Что? —рассмеялся он. — Чего ты так странно улыбаешься?
— Ничего... — уклончиво ответила я, прикрывая лицо руками и продолжая улыбаться.
— Эй! Я хочу знать и тоже улыбаться! Так нечестно! — возмутился он, надувшись в обиде.
— Это пустяк, не обращай внимание, — отмахнулась я.
Он нахохлился и не разговаривал со мной целых две минуты.
— Ладно-ладно, — сдалась я, тяжело выдохнув, глядя на его обиженный вид. — Просто...
Он с интересом взглянул на меня, ожидая ответа.
Для него это легко. А для меня это новый шаг ему навстречу. Признать...
— Просто, кажется, я привязалась к тебе.
Кровь мигом отхлынула от лица и  снова в ушах раздался шум грохочущего в неистовом биении сердца.
— И это ты называешь пустяком? — спросил он и в то же мгновение встал со скамейки и подошёл ко мне сзади.
Он обнял меня со спины и крепко сжал в своих объятиях, вызывая во мне бурю восторга, счастья и блаженства.
— Я тоже, — шепчет он мне в ухо, — тоже привязался к тебе.
Не знаю, сколько мы так простояли, но он неожиданно отстранился и ушёл, бросив короткое «до завтра».

На следующий день он не пришёл.
Это конкретно подорвало мое состояние.
Ведь мне было очень больно, когда я пришла на наше место, а он - нет.
В голове крутились разные мысли и я не знала, что и думать. Целый день я не находила себе покоя от волнения и страха.

Но он пришёл на следующее утро.
— С тобой же все в порядке? — набросилась я на него, как только он пришёл. — Все хорошо? Почему ты не пришёл вчера?
Он удивился, когда я обняла его и сильно прижалась к нему, но неуверенно и трепетно обнял меня в ответ, прижимая меня к себе за талию.
— Просто небольшие неполадки в семье, из-за которых я должен был остаться дома, — ответил он мне в волосы, кладя голову мне на плечо. — Я скучал...
Я и не заметила, как от волнения стала плакать, как сердце сжалось от боли...
Но все это неважно, если с ним все в порядке. Я готова вытерпеть и не такое, пока он рядом.
Он прервал объятия и за плечи отстранил меня от себя.
Он долго смотрел мне прямо в глаза, но затем неожиданно притянул меня к себе и в следующий миг я почувствовала, как его губы накрыли мои в поцелуе.
От неожиданности я растерялась и приоткрыла рот, позволив ему углубить поцелуй и мои ощущения от всего того, что сейчас происходит.
Сердце тут же упало куда-то в пятки, будто перестав биться; в голове не было ни одной мысли, кроме фейерверка из различных эмоций; волосы встали дыбом и мурашки побежали по коже.
И снова боль пронзила сердце от переизбытка эмоций, но я изо всех сил старалась продлить этот момент счастья для меня.
Было так приятно... его губы были такими мягкими и тёплыми, что я не стала медлить и ответила на поцелуй. И неважно, что он был для меня первым в моей жизни. Важно, что я подарила свой первый поцелуй именно ему. Я рада пережить подобное впервые с ним.
Поцелуй из нежного с каждой секундой становился более чувственным и страстным, даря мне совершенно новые ощущения.
Внутри меня все сжалось в тугой узел, когда его руки опустились на мою талию и вскоре стали проникать под лёгкую кофту, касаясь горячей кожи поясницы и живота. Дрожь мгновенно пробежалась по всему телу, а ноги стали ватными.
Одновременно с этим боль в сердце стала уже слишком сильной, что я не смогла сдержать сдавленного стона боли, который потонул в поцелуе.
И все же, будучи чутким, он тут же прервал поцелуй.
— В чем дело? Тебе плохо? — обеспокоено спросил он.
Я обессилено приземлилась на скамейку, хватаясь за сердце, что неистово билось в груди.
— Нет, мне слишком хорошо, — с трудом улыбнувшись, ответила я.
Я подняла на него взгляд.
— Спасибо тебе. Спасибо за то, что делаешь меня счастливой.
Он ничего не ответил, просто молча и беспомощно смотря на то, как я корчусь от боли и тяжело дышу.
А ещё через минуту к нам подошла медсестра, чтобы оповестить меня о том, что уже время второго завтрака. Но увидев мое состояние и то, как я побледнела, она тут же позвала медбрата и они меня увели.
— Обещай, что ещё придёшь, — в последние мгновения до потери сознания сказала я, глядя на него уже мутными глазами.
И лишь услышав тихое "обещаю", я закрыла глаза, проваливаясь в бессознательное состояние, где нет ничего, кроме холода и тьмы.

Я пролежала без сознания шесть дней.
Врачи, что бегали вокруг меня, как курицы-наседки, твердили, что такого не должно было случиться, что мое состояние было стабильным...
И лишь я знала, что стабильным мое состояние перестало быть тогда, когда я встретилась с ним. В первый же миг...

Первым желанием по пробуждении было увидеть его. Услышать его голос и смех, посмотреть в его глаза и обнять снова крепко-крепко...

— Он не приходил в эти дни, — ответила мне медсестра, когда я спросила о нем.
Я не могла поверить, что он не приходил. Как он мог? Он же обещал! Я же жду его!
— Я же говорила тебе, не сближаться с ним, — опечалено произнесла медсестра, продолжая протирать подоконник от пыли.
И тогда я не понимала печали в ее голосе.

Я ходила сама не своя все эти дни. Я ждала его, а он не появлялся. Каждая мысль о нем приносила мне боль и мне приходилось постоянно глотать таблетки. Я уже готова была и умереть, лишь бы только единожды снова увидеть его.
Но с каждым днём я теряла надежду и понимала, что уже не увижу его.
Каждую ночь перед сном я открывала свою заветную коробку. Желтое драже, обёртка от клубничного рулета, книга Марка Твена, милый браслетик с божьей коровкой, пара жвачек "Love is...", вырезка из газеты о том, что где-то в Европе кто-то видел летающую тарелку и ещё другие мелочи - все это он мне приносил всякий раз, когда приходил ко мне. И все это стало моим личным сокровищем.

— Ей так тяжело, - услышала я отрывок разговора медсестёр перед сном. Снова разговор о нём... — Я ведь предупреждала ее, чтобы она не привязывалась к нему.
В моей душе что-то неприятно зашевелилось, будто предупреждая...
— Ну, да, не надо было ей... — кивнула другая. — Думаешь, ей не стоит знать?
— Конечно нет! — громко шикнула ей в ответ моя медсестра. — Однажды из-за него она уже потеряла сознание на шесть дней. Если она узнает о том, что он умер, то может вообще этого не перенести!
Услышав это, я тут же ощутила, как земля уходит из под ног, как кровь застывает в жилах, как сердце сжимается в новом приступе боли.
На не слушающихся ногах, сквозь слезы с трудом различая дорогу, я возвращаюсь к себе в палату и дрожащими руками достаю из флакона таблетку, расплёскивая, пью воду из стакана на тумбочке, а потом, когда боль чуть отступает, падаю на кровать и начинаю плакать так, как не плакала за всю свою жизнь.
— Это же я была смертельно больна! Это я должна была умереть! Почему ты...
И новый приступ боли пронзил мое сердце, заставив скрутиться на кровати и жалобно завыть.
— Господи, за что ты так со мной?...
На звуки из моей палаты прибежали те самые медсестры и подняли шум.
А я... я ничего не чувствую. Знаю лишь, что снова погружаюсь в холод и мрак, и надеюсь, что они меня уже не отпустят и мне не удастся вернуться в реальность, которая подарила мне прекрасный сон с ужасным концом...

Кого вы видите героями этой истории? Пишите. Я буду рада знать ваше мнение )