— Подождите, как это «посадили»? А суд? Еще же ничего не доказано!

— Следователь Чон, прекратите задавать вопросы, — Невзрачный маленький мужчина со скрипучим голосом, сидевший  в большом черном кресле, скрестил руки и снова внимательно рассмотрел перстни на своих коротких толстых пальцах. — Поступил приказ посадить этого малолетнего за решетку, я его выполнил. Вы же, — он прямо указал на девушку перед собой, — не имеете права браться за это дело. Его уже закрыли.

— Вы не можете...

— Отставить! — повысил голос коротышка. — Занимайтесь дальше своими бумагами!

Несправедливость — вот, что царило сейчас во всем мире. Двадцать второй век — век наивысших технологий, к которым люди стремились столетиями. На первый взгляд кажется, что все достижения обеспечивают удобства и безопасность, но и без ущерба прогресс не удался. В стремлении украсить свою жизнь механическими изделиями разных видов и комплектаций люди стали преобретать жестокость. Они становились хладнокровными, эгоистичными и такими же «железными», как их собственные создания. Стала нормальной смертная казнь за непреднамеренное убийство и пожизненный срок за воровство, дебоширов-подростков отправляли исключительно в колонии строгого режима, где тех избивали и за лишнее сказанное слово отправляли в карцер, где держали около недели и куда не приносили ни еды, ни воды.

Пропаганда такого отношения велась уже не первый десяток лет и по большей части не имела противников, потому что все несогласные тут же начинали называться «бунтарями», к ним в дома и квартиры врывались человекоподобные роботы в черных костюмах и масках и на месте расстреливали.

Каждому ребенку на пятый день от рождения вживали в мозг микрочип, который на протяжении всей жизни считывал энергетику, мысли и мотивы, и отправлял эту информацию в главное управление, называемое «Мир и Безопасность». Почти все люди современного мира поддерживали жестокость, называя ее порядком. И этот «порядок», по их мнению, делал жизнь счастливой.

Чон Хвиин была дипломатом в этом спорном вопросе. Она пятнадцать лет работала в полиции и расследовала преступления. Много казней и строгих судебных приговоров она повидала на своем веку, но с подобным, из-за чего с утра повздорила с начальником, она еще не сталкивалась. Жестоко или нет, но граждан наказывали только после решения суда, и она знала, что о таком беззаконии не умалчивают, этого просто не происходит.

Ён Кибом, девятнадцать лет, осужден по подозрению в крупной краже на пожизненный срок.

Хвиин могла бы понять назначение срока за конкретный вид преступления, но почему он, несовершеннолетний, определен в тюрьму, а не в колонию, а также всего лишь по подозрению, так как в суде ничего не доказали, а за дело браться не разрешали?

За подобные размышления ее могли бы признать бунтаркой, но девушка знала меру таким мыслям и оставалась на нейтральной стороне.

***
— Ой, ну и черт с ними, тебе-то какое до них дело? — махнула рукой длинноволосая блондинка, смеющимися глазами смотря на Хвиин. — Подумаешь, посадили и дело закрыли, тебя от этого что, премии лишили?

— Дело не в премии, Ёнсон, — покачала головой Чон, положив руку на перила уличной веранды ресторана, на которой сидели девушки. — Почему они так агрессивно реагируют, когда речь заходит об этом деле? Почему, в конце концов, они дело закрыли?

— Успокойся, почемучка, — улыбнулась подруге Ёнсон. — Я тебе что всегда говорю? Живи в свое удовольствие, а на остальных плевать.

— У нас такого еще никогда не было, — тихо говорит Хвиин.

— Значит так решил Хаэчи, — без промедления парирует старшая.

— Что? — переспрашивает Чон, вскинув свой взор на подругу.

— Ну ты что, не знаешь? — цокнула Ким, немного закатив глаза. — Хаэчи — это древнее существо в образе льва. Он обладает повышенным чувством справедливости и является символом правосудия. Именно он и вершит суд над людьми и устанавливает порядок.

— Даже если это так, то как он может быть таким жестоким? — воскликнула Хвиин. — Ведь все, что сейчас творится вокруг, — откровенное безумие!

— Поаккуратнее с такими выводами, дамочка, — Блондинка сделала глоток шампанского. — На сколько я помню, тебе всегда это было безразлично.

— Я работаю в полиции только ради того, чтобы бороться с несправедливостью, — твердо произнесла Чон, вдруг почувствовав отвращение к своей несуразной подруге.

Девушки дружили еще со школы, когда ситуация в мире была немного проще. Прогресс шел, но жестокость еще не была образом жизни человечества. Ким Ёнсон была избалованной девчонкой из богатой семьи, жила только ради себя даже сейчас, а Хвиин, будто по классике, жила в семье более простой, повзрослела рано и все время имела стремление делать жизнь окружающих ее людей проще и комфортнее, из-за чего уже долгое время пыталась поддерживать справедливость. И несмотря на разные жизненные цели девушки хорошо общались не первый десяток лет, и за все время практически не ссорились и не ругались.

Но секунду назад Чон внезапно почувствовала отвращение по отношению к Ёнсон. Ее эгоизм теперь казался фанатичным, а такое для темноволосой всегда было чем-то отталкивающим.

Повисла напряженная тишина. Хвиин хотелось показать легкомысленной подруге где проблема, кто прав, кто виноват, и подтолкнуть хоть на каплю сострадания к несчастному молодому заключенному.

— Неужели ты не понимаешь? — тихо, будто и не к Ким обращаясь, задала вопрос Хвиин. — Они сами нарушают свой закон. Уму не постижимо, как они это допустили.

— Хорошо, пусть так, — вздохнула Ёнсон. — Но какое нам до этого дело...

— Да что ты за эгоистка такая! — не дав договорить слово, вскричала Чон.

— Дослушай меня! — перекричала девушку блондинка. — Пойми ты!, что мы просто не имеем права вставлять в это свои пять копеек! Жить надоело?

— То есть ты хочешь сказать, что я пятнадцать лет своей жизни потратила зря, пытаясь докопаться до сути? — прошипела Хвиин. — Я похожа на дуру?

— Ты не дура, ты дубина! — Ёнсон ударила рукой по столу и встала. — Упрямая, настырная! Тебе говоришь, будь аккуратнее, пекись о собственном благополучии, раз такая ситуация в мире, но разве ты слушаешь? Шла по полосе смерти и пришла в тупик...

Светловолосая быстро уходила. Хвиин вскочила, с удивлением и гневом смотря в след подруге, но вскоре гнев сменил страх: из машины выходили люди в черных костюмах и масках. Палачи. Они пришли за ней.

Хотела как лучше, но была неосторожна.

Доигралась со справедливостью.

Бунтарка.

~The end~

[cover by  LieLum]