Beta: Energy_vampi
Cover: _DashaKad_

      — Как вам этот? — протягивая свой телефон нескольким одногруппникам, Чангюн продемонстрировал фото одного из загородных коттеджей, где ребята и хотели отметить наш выпускной. — По-моему, он крутой. Там даже бассейн есть и сауна. Шестьсот долларов за один день, чуваки! Соглашайтесь! Это же наш выпускной, мы ведь можем больше не встретиться вот так все вместе! 

      — Ну… Не знаю… Половина группы не хочет идти, а шестьсот долларов на десять человек — ну тако-о-ое, — протянула Ким Джису, отводя взгляд в сторону. — Всё-таки мало кто из нас работает сам. Я, например, живу с бабушкой, вряд ли она готова столько денег вваливать на один день… Да и я её напрягать не хочу…

      — Хорошо, тогда я постараюсь как можно больше людей привлечь к нашей тусе, всё-таки выпускной, ребят, чё вы как эти-то, ну, — развёл руками Им, тут же отрываясь от беседы с девчонками и обращая взгляд на меня — со скукой листающую тетрадь с конспектами, которые я порой писала через слово.

      Я тут же почувствовала на себе взгляд парня и, как бы невзначай, посмотрела на него в ответ, тут же отводя от него взгляд. Долгие зрительные контакты — это недоступная мне функция едва ли не с десяти лет. Я не могла смотреть некоторым людям в глаза, и распространялось это только на парней, именно на тех, которые мне нравились, а Им Чангюн мне очень нравился и уже довольно давно.

      Этот парень не являлся отличником. Он часто пропускал занятия, но дураком при этом не был. Им усердно учился где-то до второго курса, окрылённый конкуренцией с нашими отличниками, а после, потеряв интерес к этой самой конкуренции, вообще забил на всё и променял юриспруденцию на чёрную косуху и мотоцикл, который едва ли не заменял ему девушку. Чёрные волосы, собранные в небольшой хвост, маленькие татуировки, рассыпанные по предплечьям в виде звёздочек, которые, как он говорил, символизировали его душевный баланс и спокойствие, не позволяя ему ни о чём не переживать, — в этом был весь Им Чангюн. Изо дня в день я наблюдала за невероятно харизматичным и весёлым парнем, который никогда не приходил грустным или же молчаливым. Чангюн заряжал энергией всех, кто только окружал его. Именно это мне в нём и нравилось. Он был отчаян и никогда не боялся провиниться перед кем-либо, совершая при этом множество ошибок в виде неявки на зачёт, грозящий ему отчислением, или же разрыве отношений без всяких сожалений с какой-нибудь наивной первокурсницей. Он, как и все люди, имел кучу недостатков, которые были ничем по сравнению с теми качествами, которые так привлекали меня.

      — Лиса! — заметив, что я обратила на него внимание, вскрикнул на всю аудиторию Чангюн, чем заставил меня едва заметно вздрогнуть. — Ты поедешь в коттедж с нами?

      — Это вряд ли, — выдохнула я, виновато улыбаясь и вновь пряча взгляд в тетради.

      За несколько секунд одногруппник переметнулся с парты, на столешнице которой сидел, и оказался рядом со мной — на соседнем стуле, после чего, не мешкая ни мгновения, аккуратно и резко приобнял меня за плечи, придвигаясь ближе, и, делая наш разговор приватным, уже тише спросил:

      — Почему не пойдёшь? Тебе страшно?

      — Нет. Я не боюсь, а просто не хочу. Я не хожу на такие мероприятия, Чангюн, — беспечно пожала плечами я, продолжая сверлить тетрадь взглядом.

      Это было впервые, когда он прикоснулся ко мне. Всё, что было до этого, — только мимолётные пересечения взглядами. Чангюн никогда не подходил ко мне так же близко, как к другим девчонкам, и это очень расстраивало. Иногда мне хотелось забросить свою гордость, мешающую мне делать первые шаги, куда подальше и наконец начать хотя бы общаться с ним, но ничего не выходило просто потому, что я считала, что это было бы глупо и неправильно с моей стороны. Ну, а считала я так потому, что моя матушка с детства твердила мне, что первые шаги со стороны девушки — это позор. Девушка, согласно её консервативным взглядам, не должна делать первых шагов и уж тем более первой признаваться в любви, потому что это должно быть задачей парня. Вот так я и страдала от неразделённой любви, о которой никто, кроме Дженни, и не знал вовсе. Да что уж там «не знал», о ней даже не смел никто подозревать. Не буду отрицать, иногда я порывалась рассказать Гюну о том, что чувствую, мне хотелось, чтобы он знал, но этот стереотип, наглухо вбитый в мою светлую голову, сдавливал в тисках горло, не позволяя совершить то, о чём, как я, бывало, думала, могла пожалеть.

      — Гм, — не убирая своих рук, задумался Чангюн, смотря вместе со мной в мою тетрадь. Спустя пару секунд его взгляд с интересом мазнул по моему сосредоточенному профилю, и он в своей повседневной манере выдал: — Если ты пойдёшь на выпускной, то я гарантирую тебе безопасность. Им Чангюн лично будет на страже твоей девственности, только приходи. Пожалуйста, подумай об этом, хорошо?

      Чангюн любил пошлые шутки. Его юмор всегда имел двойной смысл, но это не делало его раздолбаем или же типичным плохим парнем из книжек, на которых так любят вешаться наивные девочки. Им не был плохим или загадочным, он просто был и всё, и на него вешались не только девчонки, но и парни безо всяких особых на то причин.

      — Я поеду, если ты заедешь за мной, — неожиданно для себя бросила я и с вызовом взглянула в удивлённые глаза Чангюна.

      — Ха, по рукам, — сощурив тёмные глаза, обрамлённые густыми ресницами, хмыкнул одногруппник, довольно поправляя свои волосы.

      И после брюнет так же резко поднялся со стула, как и подсел, и удалился к своей компании, в которую не вписывалась ни одна девчонка, кроме его сестры Наён. Её везде принимали за свою, потому что она не стеснялась показывать себя, как, в принципе, все студенты юрфака, включая меня. Просто я была довольно пассивной личностью, которая ничем не интересовалась, особенно Джухоном, который частенько пытался наладить со мной контакт, что было мне крайне противно. Вот если бы мне навстречу шёл Чангюн, я бы так не воротила нос, как от Ли.

      Конечно, иногда моя активность имела свойство просыпаться, клянусь, но это уже другая пляска, потому что на выпускной я таки явилась и явилась я не одна, а с диким опьянением, а ещё с Чангюном в обнимку. И решилась я на эту тусовку только из-за Има, который как некстати вызвался посторожить мою девственность. Забавно, но он даже не подозревал, что он был на её страже уже целых пять лет — с того самого дня, как я поняла, что влюблена в него.

* * *

      — Я думал, ты будешь, ну, в платье там… — как-то неловко почесал затылок Чангюн, протягивая мне мотоциклетный шлем.

      — Ты меня хоть раз за пять лет видел в платье? — парировала я, с довольной улыбкой натягивая на голову шлем и садясь позади Чангюна на его транспорт.

      Ухмыльнувшись, парень больше не задавал вопросов. Молча завёл мотоцикл и рванул вдоль сеульских улиц, соблюдая все правила дорожного движения.

      Рядом с Чангюном не было тревоги, в тот вечер он сумел придать мне чувство безопасности, которую так настойчиво гарантировал, когда уговаривал поехать на выпускной. Конечно, я понимала, что все эти уговоры не были чем-то заоблачным и не имели какого-либо скрытого за основным умысла. Моё присутствие было важно лишь для того, чтобы выпускники могли сократить расходы на съём коттеджа за шестьсот долларов. Однако, несмотря на то, что Чангюн преследовал скорее бюджетную цель, которая могла бы устроить каждого члена нашей группы, я всё равно была рада, что у меня появилась возможность провести хоть немного времени с парнем, в которого была влюблена на протяжении нескольких лет, пусть и в дороге, которая с минуты на минуту могла закончиться.

      Огни городских улиц пролетали мимо настолько быстро, что у меня захватывало дыхание, всё-таки я никогда не ездила на мотоцикле, пусть и в качестве пассажира, тем более с Чангюном. Если ранее мои руки робко держали края его куртки, то теперь они уверенно заскользили по его талии, обхватывая её, а голова сама легла на спину парня, чувствуя, как он вздрогнул. Казалось, в моей жизни не было момента круче этого, и ведь, чтобы вызвать чувство эйфории, достаточно было просто ехать на мотоцикле и со спины обнимать того самого харизматичного парня, чувства к которому щекотали все внутренние органы, перекрывая собой дыхательные пути.

      Мои, как никогда раньше, счастливые глаза только и успевали ловить жилые дома, магазины и светофоры на перекрёстках, даже особо не заостряя на них внимание. Всё это оставалось позади: дом, ещё один дом, магазин одежды «Moonlight», какой-то «Suntown», выглядывающий из-за переулка на стыке двух зданий, смежных друг другу.

      Чангюн резко затормозил, смачно чертыхаясь и вдавливая гудок мотоцикла, провожая при этом злым взглядом какого-то красноволосого паренька, перебегающего дорогу в неположенном месте прямо в направлении того самого Сантауна в переулке. Им продолжил движение, как только беспечный нарушитель правил дорожного движения оказался на тротуаре. И только мы тронулись с места, как позади нас следом за красноволосым через дорогу рванула небольшая компашка ребят, состоящая из трёх человек, которые выглядели довольно нарядно, видимо, потому, что тоже, как и мы, являлись выпускниками.

      И вот, вскоре, огни города закончились, а им на смену пришли редкий лес и пустые поля, покрытые густой дымкой тумана и мраком отсутствующих фонарей, а также едва попадающим на них светом немногочисленных фар проезжающего мимо транспорта. Мне казалось, что я была готова ехать так целую вечность — только бы с Чангюном. Однако всему приходит конец, но наш конец пришёл очень неожиданно — мотоцикл попросту заглох посреди просёлочной дороги, окружённой лесом и пустующей атмосферой, которая совершенно не предусматривала никакой связи и уж тем более других водителей, что мчали вдоль шоссе, давно оставшегося позади. Вот и приехали, чёрт возьми.

      Сдержанно выругавшись, Им слез с мотоцикла, а вслед за ним и я. Парень, не поддаваясь панике, заглянул в бензобак, в котором вполне хватало топлива, в чём он точно убедился, поэтому решил проверить и сам двигатель, в котором, как выяснилось позднее, отсутствовало машинное масло. Разумеется, Гюн не нашёл в канистре под сидением дополнительного, только лишь достав оттуда пустую канистру. Но именно с этого наши приключения только начинались.

      — И что теперь будем делать? — на всякий случай проверив связь, осторожно спросила я у одногруппника, боясь, что разозлю его своими нагнетающими вопросами.

      — Не бойся, всё норм будет. С дороги главное никуда не уходить, кто-нибудь из ребят подберёт нас, мы же не последние приехать должны, — ободряюще улыбнулся Им, присев на сидение железного коня, а после похлопал ладонью по месту рядом с собой, призывая меня присесть рядом.

      Перетяжка «седла» была влажной от тумана, поэтому я, смахнув с него крупные капли воды, неуверенно села рядом, шумно втягивая носом воздух, а после выпуская его сквозь приоткрытые губы. Чангюн заёрзал на месте, а после достал откуда-то из-за пазухи металлическую фляжку, открутив крышку которой, сделал несколько глотков, протянув её потом мне:

      — Будешь?

      — Что это? — с любопытством взглянула я на своего спутника, обхватив плечи чуть ли не ледяными ладонями.

      — Бурбон, — заметив мурашки на моих руках, Чангюн без вопросов стянул с себя куртку и накинул её на мои уже успевшие продрогнуть плечи. — У дяди стащил.

      Неуверенно я всё же взяла эту фляжку и, сделав довольно большой глоток, задержала спиртное во рту, боясь проглотить. И всё же пришлось это сделать как можно скорее, ибо полость рта начала дико гореть, но после вся эта горечь перешла в горло, обжигая его и заставляя меня прокашляться. В области грудной клетки было невероятно тепло, а послевкусие «с перчинкой» щекотало глотку и пищевод, вызывая наружу вязкую слюну, что была настолько сладкой, что я готова была назвать её приторной, а потому начала сплёвывать, морщась от отвращения, чем забавлялся Чангюн, не скрывая своей улыбки, на смену которой пришёл безудержный смех.

      Если бы Чангюн знал, что в этот момент я впервые в жизни попробовала спиртное, вряд ли бы он так смеялся. Правда, через несколько минут, когда в мою голову ударило опьянение, я готова была попробовать с ним не только алкоголь. Я сидела рядом с одногруппником и молчала, как и он сам, а в голове была тишина, все мысли будто разом улетучились, оставив после себя лёгкое веселящее головокружение. Однако тяжесть моего тела внезапно стала настолько ощутимой, что я не заметила, как положила голову на плечо парня, тут же повернувшегося ко мне в недоумении.

      — Ты чего? Всё нормально? — Чангюн не на шутку испугался, неуверенно приобнимая меня за плечи и сосредоточенно всматриваясь в моё лицо, щёки которого уже тронул лёгкий румянец.

      — Да, всё супер, просто мне тепло прям тут, — коснувшись руками центра грудной клетки, улыбнулась я и тряхнула головой, думая, что мне удастся таким образом избавиться от головокружения. — Бурбон, кстати, тоже супер.

      — Ты, что, впервые пила? — Им ещё больше изменился в лице, понимая, во что вляпался по самые гланды.

      — Всё когда-то случается в первый раз: сейчас я впервые выпила, через час впервые закурю, а ещё через час лишусь девственности, если ты окажешься хреновым стражником моей невинности, — глупые шутки так и лезли из меня, о которых потом, протрезвев, наверняка буду жалеть, и я это понимала, мысленно крича себе: «Заткнись, Манобан!», но мой язык и мозг напрочь забыли, что такое командная работа, а потому я продолжала нести чушь: — Кстати, за день до выпускного мне приснился очень странный сон с тобой, ну, типа, знаешь, я такая сижу у себя в комнате, смотрю какую-то странную программу. По-моему, это была порнушка, ну, не суть. В общем, сижу я у себя в комнате, смотрю вот эту порнушку, и тут в мои апартаменты открывается дверь, и появляешься ты, требуя от меня какие-то трусы. Ты такой: «Ты тут трусы, случаем, не находила?», ну, у меня не было времени подумать, что тебе ответить на это, так как тебе очень нужны были какие-то трусы, и поэтому я сказала: «Я их ещё не теряла». Представляешь? Ах-ха-ха! Я трусы ещё не теряла!

      Чангюн вытянулся и, придерживая меня, выглянул на дорогу, в конце которой раздался приглушённый рёв мотора приближающейся машины. Одногруппнику смешно не было ни грамма. Он наоборот — был напряжён и обеспокоен моим состоянием, совершенно не зная, что со мной, такой лохушкой, делать, ибо мне в самом начале выпускного повезло, как утопленнику. Наверное, Чангюн понял, почему я не посещала никакие тусовки.

      Белая KIA, которая, светя фарами, медленно подъехала к нам, как только её водитель увидел нас, остановилась рядом, а из неё вылез весёлый Ли Хвитек, он же Хуи, который не член, не понимающий, какого чёрта мы вдвоём забыли посреди глуши.

      — Вы чего тут торчите? — вскинул бровь Хуи, подойдя к нам.

      — Моцик заглох. Помоги загрузить его в багажник и достань трос на всякий, — кинул Им, а после повёл меня к самой машине, в салон которой бережно усадил.

      Ребята кое-как загрузили чёрную махину в багажник, который всё равно пришлось держать приоткрытым, перетянув тросом. И так мы доехали до коттеджа без всяких нежелательных происшествий, пока Чангюн рассказывал Хвитеку, как так получилось, что я напилась до начала всей тусы. Разумеется, Хуи нехило так посмеялся над ситуацией, а вот Чангюну точно было не до смеха, особенно, когда мы наконец прибыли в коттедж.

      Я думала, что как только мы окажемся на пороге большого кирпичного дома, Чангюн и вовсе забудет про меня, но он, к великому удивлению, не бросил меня наедине со своими проблемами и, схватив под локоть, потащил за собой на второй этаж, оставляя нашу группу в замешательстве кидать нам вслед неоднозначные взгляды.

      Чангюн, придерживая меня, кое-как поднялся по лестнице вверх, заглядывая за каждую дверь в поисках ванной. Каждая комната за очередной открывающейся им дверью была пугающе пустой, всё-таки все одногруппники сидели на первом этаже и отмечали выпуск, пока Гюн возился с пьяной мной вместо того, чтобы веселиться с ними. Наконец, найдя нужное помещение и достав в одной из тех комнат, в которые мы заглядывали, плед, парень затолкнул меня внутрь, закрывая за собой дверь на защёлку, чтобы никто не любопытствовал и не пялился на готовенькую меня, и с самым серьёзным выражением лица начал собирать полотенца с полок, а после снимая с меня свою косуху и кидая её куда-то в сторону раковины, повернулся ко мне.

      — Чего ж ты раньше не сказала, что впервые пьёшь? — недовольно бубнил Чангюн, усаживая меня в пустую ванну и беря в руки разбрызгиватель со шлангом. — Мне уже неловко от того, что споил тебя раньше времени. Вечер только начался, а ты уже никакая.

      Парень включил холодную воду и начал поливать меня ею; от холода, побежавшего вдоль спины, я вцепилась в его руку и выгнулась, стиснув зубы и округлив глаза от неожиданности. Уж к чему-чему, а к ледяной ванне я не готовилась на этот вечер.

      — Терпи, дорогуша, иначе выпускной вообще не запомнишь, — виновато смотря на меня, проронил он, взяв мою руку в свою и переплетя наши пальцы.

      И от этого, казалось бы, незначительного действия мне совсем сорвало крышу… Продолжая пялиться на Чангюна, я жадно рассматривала каждую черту его лица: шрам на правой брови, сосредоточенные на разбрызгивателе глаза, ровный нос и чуть приоткрытые губы, которые заметно подсохли от волнения и которые совсем снесли мой здравый смысл. Им говорил одногруппникам, что мы можем больше никогда не встретиться, и если так, то почему бы напоследок не сделать то, чего я хотела на протяжении целых пяти лет? Правда, чего я только не хотела за эти пять лет. В моих мыслях частенько визуализировалось событие, в котором я подхожу к нему и обнимаю со спины, но в этот вечер я смотрела не на его спину, что постоянно была перед моими глазами через одну, а то и две парты; в этот вечер я смотрела на его губы, которые так и хотелось поцеловать. И я поцеловала его. Схватившись за бортики ванны и приподнявшись, я коснулась его сухих губ, со всем своим желанием надеясь на его ответ. Им Чангюн тут же отстранился, смотря на меня с большим изумлением и непониманием.

      — Что?.. В чём дело?.. — только лишь и спросил он, продолжая держать распрыскиватель, струи которого попадали разве что на моё бедро.

      — Ты мне нравишься, Им Чангюн. И уже очень давно! — после этих слов я тут же протрезвела и замерла на месте, понимая, что только что натворила. Возможно, он сейчас встанет и уйдёт, оставив меня одну, а может, скажет, что я идиотка и мне нужно протрезветь. Господи, какой стыд…

      Чангюн же около минуты сидел с максимально удивлённым выражением лица, переваривая всю ту полученную от меня информацию. Парень уж точно не ожидал услышать таких слов именно от меня, а потому и был озадачен не меньше моего. Я же искренне надеялась, что моя мать со своим «девушка не должна делать первых шагов» не окажется права. Все мои надежды были захвачены мысленными мольбами о том, чтобы Чангюн не уходил прямо сейчас, оставляя меня наедине с собственными чувствами, которые так неожиданно вырвались наружу.

      Как только его взгляд вернулся ко мне, заметно хмурясь, словно пытаясь на чём-то сосредоточиться, а после он, видимо, отбросив все сомнения, уже сам прильнул к моим губам, целуя в ответ самым жарким поцелуем в моей жизни. Этот поцелуй разжигал внутри всевозможные чувства, которые были для меня чем-то новыми, только лишь усиливая их. Наверное, такие чувства называются страстью, не знаю, я в таких делах всегда была полным профаном.

      И, чёрт возьми, этот парень целовался мастерски. По крайней мере, сравнить мне было не с чем, ибо поцелуи бывшего даже рядом не стояли с его поцелуями. Им залез ко мне в ванну, усаживаясь на моих бёдрах и, убирая мокрые пряди волос с моего лица, без всяких пауз продолжил жадно целовать меня. Мои руки потянулись к его футболке, от которой парень тут же избавился, полностью обнажая свои «легендарные» тату звёзд. Его руки заставляли меня подаваться навстречу столь желанным прикосновениям, кусая в кровь губы. Реакция моего тела на Чангюна говорила всё сама за себя, от этого парень только ещё больше заводился, шумно дыша и продолжая нетерпеливо оставлять россыпь поцелуев на моей шее и ключицах.

      Моя футболка полетела вслед за спортивными шортами и другими элементами одежды, обнажая тело перед Имом, чьи руки, лаская мои бёдра, выбивали из груди томные вздохи, наряду с ними заставляя прикрыть глаза в наваждении.

      Впившись ногтями в обнажённую спину Гюна и откинув голову назад, я, млея от его прикосновений, хотела быть к нему намного ближе, чем была. Со мной не было никакого стеснения или стыда, я прекрасно знала, на что шла и, самое главное, хотела этого, даже не думая о том, что будет потом. В такой момент я не думала ни о чём, кроме «сейчас», а сейчас были только возбуждённые мы, полностью увлечённые друг другом, и эта ванная, в которой и останется наша, возможно, единственная близость. Меня даже не волновали отметины, оставляемые Имом на моём теле, о которых могла бы спросить мама на утро. Мне просто было хорошо в той ванне именно с этим парнем.

      И, кто знает, наверное, я могла бы стать одной из тех девушек, с которыми Им обрывал все связи без сожалений, а могла бы и вовсе не начинать то, что происходило между нами. Я не знала, кем буду ему после этого вечера, да и он, собственно, тоже. Мы просто наслаждались друг другом, и нам было хорошо вместе — это всё, в чём я была уверена. Чёрт, а какова же была неловкость Гюна, когда он понял, что шутки про мою девственность оказались далеко не шутками. Хотя, что уж тут говорить, Чангюн мало что знал обо мне, зато я достаточно знала о нём. Это единственная причина, по которой я могла назвать его дурачком, потому что он был не менее наивнее девчонок, с которыми встречался, а затем расставался, говоря, что они ветреные и глупые, связываясь с ним, однако сейчас не я с ним связалась, а он со мной.

      Когда Чангюн сказал, что я должна поехать на наш выпускной, гарантируя безопасность моей девственности, я искренне поверила ему, всё-таки Им Чангюн дураком не был. Да только ирония в том, что он всё же оказался идиотом, который, как мы оба выяснили, сторожить ничего не умеет.

     
07.12.2020