Beta: Energy_vampi
Cover: Choco_mokko

      — Эй! Ещё бутылочку, пожалуйста! — вертя в руках пустую рюмку, прикрикнул бармену Чонгук, который только-только опустошил вторую, а то и третью бутылку соджу.

      В который раз он напивается после службы? Седьмой? Одиннадцатый? Чёрт его знает. Чонгук настолько устал впитывать в себя, как губка, чужие слёзы и проблемы, что ему просто-напросто некуда девать свои мысли, в которых он утопает, как в океане. Только океан его мыслей несколько отличается от обычного — он полон негатива, скорби по чуждым ему людям, он полон людской грязи. Чужой грязи. Как же он устал от этого. Кто только не приходит к нему исповедаться: проститутки, видавшие виды и все прелести жизни, дальнобойщики, не один раз дарившие букет той или иной даме, молодые мамочки, разрушающие семьи в постели с каким-нибудь садовником, а то и классным руководителем своего сына, старики, готовящиеся к смерти, перед которой хотят замолить все свои грехи, лишь бы их взяли туда — в Рай.

      Чонгук устал носить в себе тяжкий груз в виде несуществующих в его жизни проблем, устал внимать той боли, которую ему преподносят все «праведники» в одной и той же Исповедальне. Ему бы забыться, раствориться в собственных грехах хоть на секунду, от одного раза же ничего не будет… Грехи можно ведь замолить, и Он несомненно простит тебя. Он всегда прощает. А Чонгуку бы только прикоснуться к запретному хотя бы пальцем, хотя бы на долю секунды…

      — Приветики, вижу, ты вновь надрался, как индейка перед Днём благодарения, и начал взывать ко мне, — рядом на барный стул опустился изящный блондин, нагло усмехаясь и заглядывая в глаза Чона. — Ну что ж, я, сам Ким Тэхён, здесь, готовый предаться плотским утехам с тобой.

      Чонгук смотрел на блондина, как на умалишённого. Он? Взывал? К нему? Если он тот, кто поможет ему без зазрения совести покинуть пост синбунима, то он по адресу, в противном случае, чего этот пижон прицепился к нему? Надо же, одетый во всё кожаное: чёрные штаны, больше напоминающие проститутские колготы, в которых те обычно приходят в церковь к Чону на исповедь, не менее чёрная прозрачная рубашка, застёгнутая где-то чуть ниже района диафрагмы, чем открывает вид на такие же, как и сам блондин, изящные ключицы. Из-под столь глубокого «выреза» выглядывали аккуратные соски, на которых сквозь прозрачную ткань поблёскивал пирсинг в виде колечек. Слишком вульгарно, ничего не скажешь. Да ещё и этот идиотский ободок в виде массивных «дьявольских» рогов. Парень с причудами, ей-богу.

      Что можно сказать о лице блондина, помимо его, судя по всему, врождённого изящества, — одним взглядом заставляет поёжиться, пропуская по спине холодок, оставляющий после себя неприятные влажные дорожки пота. Полные губы, растянутые в улыбке, имеющей пропорции квадрата, которая так и заостряла всё внимание на себе, заставляя взгляд смотрящего невольно задерживаться на коже цвета моркови (помады не было, Чон точно уверен в этом), в левом углу имеющей два чёрных колечка. Этот парень явно любитель лишних дырок в теле. Даже бровь, и та проколота всё теми же кольцами.

      — Чего притих? Раздевайся, святоша! — после сказанных слов блондин резко опустился на колени, потянувшись к ремню брюк Чонгука, начиная умело расстёгивать их.

      Чон даже не сразу понял, что происходит, пока холодная рука не юркнула под плотную ткань брюк, нащупывая его член.

      — Эй! Парень, т-ты чего вытворяешь?! — Чонгук тут же подскочил с барного стула, в спешке застёгивая штаны и испуганно озираясь по сторонам.

      — А что такое, Чон-синбуним? На дворе двадцать первые век, как-никак. Взрослые шалости позволить себе можем не только с дамами, — блондин пожал плечами, самодовольно ухмыляясь, после чего, склонив голову набок, заговорщически подмигнул: — Если так боитесь здесь, то у меня есть на примете одно местечко, падре.

      Схватив брюнета за руку, Тэхён повёл того к чёрному выходу клуба, где, выйдя в переулок, толкнул Чона в нишу стен, укромно расположившуюся аккурат парковки. И Чонгук не сопротивлялся. Он же хотел совершить грешок, а ему как раз подвернулась эта возможность, упускать её совсем не хотелось, пусть вместо пышногрудой силиконовой девицы он и подцепил какого-то панка с маллетом.

      Чона одним рывком впечатывают в грязную шероховатую стену, а ему и плевать на это, ему нравится эта грубость и бесцеремонность. Так нравится, что сам Бог не представляет, насколько.

      — Перед тем, как мы начнём, ты должен заключить со мной сделку: я есть только для тебя, — выражение лица панка стало серьёзным, а Чон, желая быстрее начать, хриплым голосом произнёс:

      — Согласен.

      Тэхён без всяких поцелуев (он никогда не целовался со своими контрактантами, ибо это было даже для Дьявола чересчур) тут же опустился на колени, повторно расстёгивая ремень, а после и ширинку брюк Чона, который уже сам охотно спускал свой элемент одежды, обнажая возбуждённый орган, который тут же оказывается во рту у блондина. Тэхён явно был опытен в таких делах, учитывая то, как глубоко он брал, доставляя Чонгуку удовольствие, а может, Чону это просто показалось. Тем временем Тэхён, смотря на постанывающего Чонгука, который запустил руки в его густые волосы, задевая, как ему показалось по ощущениям, довольно массивные и слишком чувствительные рога (как же Ким не любил, когда их касались, но сегодня он готов был потерпеть), продолжал совращать молодого проповедника, проводя языком вдоль основания его члена, чем только заводил того ещё больше. Надо же, как интересно порой бывает со святошами, Тэхён бы никогда не подумал, что станет связываться с каким-то богослужителем. Он вообще терпеть не может всю эту мишуру в виде религии, веры в его папочку, его до зуда под кожей раздражал сам факт того, что все людские грехи сваливали на него, пусть сейчас он как раз и поспособствовал совершению греха Чона, соблазнив того, но кто виноват, что мнимый праведник занимается мастурбацией чуть ли не в самой церкви, да ещё и на службу успевает приходить с жутким похмельем. Тэхён давно наблюдает за ним, реально пытающимся помочь тем, кто и в помощи вовсе не нуждается, поэтому он предположил, что кто-то должен помочь ему самому, и вот он тут с ним, в какой-то не то чтобы пятизвёздочный отель, но всё же месте укромном, — помогает.

      Ухмыльнувшись собственным мыслям, Тэхён встал с колен, проникая руками под скучную серую футболку брюнета, резко поворачивая того спиной к себе.

      — Прогнись в спине, малыш, — сладко пропев ему на ухо, Тэхён, не мешкая, достал из кармана своих обтягивающих штанов вазелин, который всегда с ним, кто ж знает, когда придётся трахать в переулке самого проповедника, и, немного взяв пальцами содержимое баночки, начал растягивать Чона, который всё больше прогибался. Первый секс в качестве пассива. Тэхёну уже нравится, даже очень. В такие моменты ведь скучно не бывает, кто знает, что будет вытворять сам падре. Возможно, Ким даже позволит ему поменяться позициями, по крайней мере, за его отсос Чон будет отплачивать двойным и более глубоким.

      Блондин спустя какое-то время спустил свои штаны, тут же без замедлений совершая фрикции, под действием которых Чонгук начал стонать протяжнее и куда громче, чем стонал до. Не то чтобы секс с ним был для Тэ чем-то необычным и классным, но с брюнетом было веселее, ему даже интересно. Интересно, как же он будет замаливать свой грешок.

* * *

      На утро Чонгук ничего не помнил, кроме того, что один светловолосый парень доставил ему незабываемое удовольствие, как бы то смешно ни звучало. Ноги и поясница (разумеется, Чон вчера почувствовал себя эдаким гимнастом, учитывая то, как он прогибался под панком) ужасно болели, но боль была скорее приятной, такой ноющей, что заставляла думать не о том, как всё плохо, а о том, насколько Чону стало лучше. В голове было пусто, будто никакого служебного давления и вовсе не было. Ему на долю секунды даже захотелось ещё раз подцепить того паренька в баре.

      Готовясь начать проповедь после пения гимнов на латыни, Чон осмотрел всех присутствующих, среди которых в основном были завсегдатаи храма — одинокие старухи, которые в основном переживали за своих детей, коим и не сдались вовсе. Только тут взгляд брюнета зацепил знакомую фигуру среди присутствующих. Тот самый парень, вызывающе облизывающий губы и оценивающе смотрящий на него, сидя на скамье, будто в кресле: положив ногу на ногу и раскинув руки на спинке мебели. Слишком. Слишком вульгарно. Настолько вульгарно, что заставляет все воспоминания той ночи всплывать в памяти поочерёдно, вновь вызывая те непередаваемые ощущения, полученные за счёт Тэхёна. Дыхание тут же спёрло от негодования. Чон совсем не понимал, почему на панка никто не смотрит, не может же быть так, чтобы все одновременно были увлечены проповедью. Как-то это слишком нереалистично.

      Кое-как взяв себя в руки, Чон продолжил свою проповедь, шумно сглотнув подступившую вязкую слюну:

      — И должны праведники противиться греховным помыслам…

      — Вы сами плохо с этим справляетесь, падре, — рядом возник Тэхён, кладя руку на предплечье Чона, заставляя того вздрогнуть, не понимая, что происходит и как Тэхён оказался рядом, ведь он только что смотрел на него со скамьи, да ещё и все присутствующие всё так же смотрели только на брюнета, чьё лицо приобрело пунцовый оттенок от неловкости и комичности сей ситуации.

      Чонгук поправил ворот сутаны и хриплым голосом попытался вновь продолжить:

      — Ибо всё соблазнение от Лукавого…

      — Не скажите, ночью вполне успешно вы меня соблазняли, — Тэхён в очередной раз перебил брюнета. — Снова и снова, — продолжал ухмыляться за спиной Чона блондин. — Вы покраснели, святой отец? — ему очень не нравилось отсутствие реакции со стороны Чонгука, Кима очень забавляла ситуация, в которую он поставил проповедника. Всё настолько забавно, ведь никто из присутствующих, кроме самого брюнета, не мог видеть того, кто находился за широкой спиной богослужителя. — Не игнорируйте меня! — после этих слов Тэхён медленно провёл языком вдоль уха Чона, заставляя того округлить глаза и сипло выдохнуть.

      — Но стоит помнить, что Дьявол коварен… — рука Тэ скользнула к паховой области Гука, сжимая сквозь ткань половой орган, из-за чего Чон просто не знал, куда ему деться, продолжая вести службу: — И хотя порой… сложно… держаться, мы должны устоять… не позволить… — Тэхён откровенно наслаждался отзывами тела брюнета на его прикосновения, тут же пробираясь под ткань штанов своей жертвы, заставляя того томно выдохнуть, испустив стон: — Чёрт!.. — ударив кулаком по амвону, с которого с характерным звуком упала Библия, Чонгук склонил голову на деревянную поверхность возвышения.

      Тэхён же самодовольно продолжал постыдные движения в штанах Чона-синбунима, чьё поведение всё же вызвало негодование среди присутствующих.

      — Мне кажется, или Чон-синбуним сегодня больше обычного запинается и сбивается? — протирая очки платком, прошептала соседке госпожа Со. — Да и красный, как рак. Думаешь, опять пьяный?

      — Я думаю, надо сообщить преподобному Паку, — нахмурившись, ответила полная женщина, наверняка пенсионерка, поправив свой берет, тут же поднимаясь с места, и, взяв поудобнее свой клатч, направилась на поиски Пака Чимина.

21.03.2020