Я лежала на ужасной больничной койке и уже два дня не могла сомкнуть глаз. Я обдумывала все то, что было ранее, и то, что происходит сейчас. С каждым днем мне все труднее дышать и говорить, режущая боль отдается в грудной клетке, сковывая все мои движения. Слезы высохли, оставляя лишь красные глаза, что было ужасно на фоне моей бледной кожи. Я коротала свои дни смотря в потолок, словно надеялась, что там что-то появится, прожигая в нем дыру. Весь этот белый цвет меня угнетал, и было ужасно неуютно, но что поделать. Руки немного тряслись, и каждая клеточка моего организма требовала никотина, но я не позволяла себе, ведь могло случиться непоправимое. Но это все усугубляло положение. К боли в груди добавилось головокружение и ломка.

Иногда хотелось плюнуть на все, ведь кому какое дело до меня. Суждено жить - выживу, нет - так и стараться не стоит, но я вспоминала маму, семью. Их недавний приход только расстроил меня. Она безутешно рыдала, а отец смотрел на меня печальными глазами, подавляя в себе желание разрыдаться. Руки мамы подрагивали, когда она касалась меня, голос говорил тихо и немного охрипше от слез. Она боялась сделать мне больно не только физически, но и морально. Я не любила, когда меня жалеют, мне это не нужно. Чувствую себя ущербно, словно я беспомощная, но это не так. Меня занесли в список больных раком, и теперь кто-нибудь спасет мне жизнь и не только мне. Мистер Ким приходит ко мне каждый день, осматривает, что-то записывает и качает головой, тяжело вздыхая, но не говорит мне об этом и слова, лишь то, что все не плохо, но это не так. Каждый день мне дается, словно для мучения, хотя я рада, что до сих пор могу дышать. Надежда на выздоровление засела глубоко внутри, но не умирает. Я чувствую, как жизнь покидает мое тело, но оно продолжает бороться, хотя кто оно против этого монстра, что съедает меня. Сил не хватает, чтобы спуститься с третьего этажа, поэтому пользуюсь лифтом, словно пожилая старушка. Не могу вдыхать полной грудью воздух, резкая боль пронзает ее, раздирая на части, поэтому сижу в своей палате, не высовываясь.

Я стала депрессивная, апатична, ведь, по сути, мне не с кем говорить. Наверное, Вам интересно, вспоминаю ли я Чонгука? Так и есть, в последнее время перед глазами возникает его образ, кричащий на меня и отбирающий сигареты. Его карие глаза, которые смотрят на меня с заботой, словно я маленький ребенок, ничего не понимающий в жизни. Хотя, так и есть. Я не понимала до чего могу себя довести, считала глупого того, кто боится болезней, а теперь сама в подобной ситуации. Я не слышала о нем ничего уже долгое время. Ни Дженни не говорила со мной, ни, тем более, Чонгук. Если бы я только могла, то сказала бы ему спасибо, что пытался уберечь, но я была настолько упряма, что шла наперекор, с чем пришлось ему смириться.

А сейчас бы я была не против послушать все это, даже не отрицая, но наши пути разошлись навсегда, как я и говорила. Мы плывем каждый по своему течению, и нет пути назад. Стук в дверь вырвал меня из размышлений, и затем показалась голова Дженни. Она прошла в мою палату, даже не спросив разрешения, и села на стул. Тишина, вот, что сейчас присутствовало. Лишь ее колкий и режущий взгляд был направлен на меня, и было трудно понять, о чем она думает.

- Так, ты как? - все же выдавила она.

Я посмотрела на нее пустыми глазами, вдруг она сама поймет, но та лишь закатила глаза, говоря этим, что читать по ним она не умеет. А я не желала произносить и слова. Боюсь услышать свой голос, либо потерять тот, что есть.

- Ты меня не рада видеть? - с ухмылкой спросила она, на что я лишь покосилась на нее.

Ее взгляд прожигал во мне дыру, и, казалось, что большей ненависти, чем ко мне, она не испытывает ни к кому. Я смотрела в ее глаза, теребя край своей футболки, и чувствовала табун мурашек, бегущих куда угодно, но только подальше от нее. Так продолжалось недолго, нас прервал звонок ее телефона.

        Pov Чонгук..

Снова все шло своей чередой. Концерты, фанаты, премии, благотворительность. Кстати, на счет последнего. Сегодня ожидается очередная благотворительность для больных раком, и мы присутствуем. Нам предоставят списки всех тех, кто болен этой страшной болезнью, и я рад, что мы сможем спасти кому-то жизнь. Дни были очень загружены, времени еле хватало на себя и на отдых. Я совершенно забыл о жизни в Кореи, но лишь сердце ныло из-за чего-то. Возможно, от усталости, а возможно, что-то иное. Я забыл о Дженни, и, вообще, зачем согласился с ней встречаться, возможно, мной управляла злость или желание, чтобы Лиса ревновала, я сам еще не понял. Но знаю одно: я ей вовсе не нужен со своей любовью и рассчитывать не на что. Я бы отдал ей все, что мог, свернул бы горы, только бы знать, что это взаимно. Но, возможно, так должно быть, и не стоит находить себе пластырь, чтобы заклеить рану.

***

И вот, вечер благотворительности. Все были одеты строго и по-деловому. Собрались многие знаменитости, и начинался самый разгар торжества. Я сразу направился к этим спискам, пробегая глазами по многочисленным именам и фамилиям. Стало немного не по себе, что в мире так много больных людей. А ведь многие из них очень молоды. Мои глаза наткнулись на имя Лалиса, и словно сердце екнуло. Лалиса Монобан, 18 лет, Корея. Я судорожно начал прокручивать все в голове, вспоминая ее фамилию, но ничего на ум не приходило, и я подумал о возможности совпадения. Я не мог ничего знать вероятно, краткая информация ничего не говорила, и тогда я решил позвонить Дженни и узнать, как она. Руки дрожали, набирая номер, и телефон норовил упасть. Гудки шли недолго, и вскоре я услышал ее голос.

- Привет, как ты? - я решил начать издалека, хотя самому не терпелось уже все узнать.

- Все хорошо, - я слышал, как она улыбалась в трубку, явно рада моему голосу.

- Как Лалиса? - я не стал больше медлить. Лишь вздох послышался в трубку.

- Лалиса? Да отлично Лалиса. У нее даже кавалер появился, так что о тебе даже не вспоминает. Целыми днями пропадает, лишь вечером приходит, - от этих слов мне стало не по себе.

Я был рад, что она в порядке, но не думал, что она так быстро меня забудет.

- Ну, и отлично. Ладно, милая, я тебе позже перезвоню, - я не стал дожидаться ее ответа и отключился первый. Сейчас мне определенно нужно напиться. Я направился к бару, лавируя между людьми, и заказал себе виски.