Его огромная горячая ладонь прижимает меня за горло прямо к дивану. Рядом валяется ободок с дурацкими плюшевыми ушами, который слетел от резкого движения.

 — Все, хватит с меня, Рыжов. Никакого терпения на тебя не хватит.

 — Миш, — пытаюсь хрипеть я, не обращая внимания на легкое удушение. — Я же серьезно.

 — Знаю я твоё «серьезно».

Он нависает надо мной прямо в пальто, а на полу наверняка образовываются мелкие грязные лужицы от снега, который недавно выпал тонким слоем и еще не успел растаять, но так хорошо липнет к подошве ботинок. На мне же только джоки, короткая жилетка, уши, что свалились с головы и… белый пушистый хвост на анальной пробке.

 — Миш, — я снова пытаюсь протянуть к нему ладони, но они быстро оказываются у меня над головой. — Да послушай…

И ведь он даже сейчас красивый, злой, как черт, но красивый. Настолько, что даже в злость его верится с трудом. Мишка, плюшевый Мишка.

Как же я смеялся, когда убедил его не сбривать волосы под короткий ёжик, а потом оказалось, что он кудрявый. Впрочем, даже это ему шло. Зарываться пальцами в непослушные пряди, оттягивая очередной завиток, было невероятно. А ведь до встречи с ним я и подумать не мог об отношениях с мужчиной.

 — Не буду ничего слушать. Наслушался!

И мне ведь упрекнуть его не в чем. Я же сам виноват во всей этой ситуации, что даже добрый и всегда такой отзывчивый Мишка сейчас готов просто придушить.

Когда чуть больше полугода назад Колян привёл в нашу компанию этого здоровяка, то я не сразу понял, чего это он так ко мне дружить лезет, а когда понял, что парень фиолетовый, а если стукнуть, то и в крапинку, решил воспользоваться наивными чувствами. И ведь стоило мне только, будто девчонке, похлопать длинными ресницами, как Мишка расплывался и был готов на все. Проблема для него заключалась в двух пунктах. Во-первых, я четко и сразу обозначил свою натуральность. Во-вторых, парень был скромен до безобразия. Каждый раз он смотрел мне в глаза, с замиранием сердца, а заодно и дыхания, ловил любое мое слово. Я же играл свою роль мальчика-зайчика и прекрасно видел все мучения парня, но продолжал подливать масла в огонь.

Летом мы ездили все вместе купаться, а там в воде я то и дело касался его, вызывая румянец смущения. Мог проникновенно смотреть в глаза и расспрашивать, а как вообще возможны отношения между парнями. Я брал его за руку и благодарил, оказываясь слишком близко, после того, как он привозил меня пьяного домой из клуба. Выходил в одном полотенце на бёдрах, когда напросился у него ночевать, якобы потеряв ключи. Я видел и его темнеющие от желания глаза, и стиснутые зубы, когда он пытался сдерживаться. Но месяц назад все изменилось. В нашей компании появился Федя и съел моего медведя.

Конкуренцию я почувствовал моментально. Будто яд по моей коже расползалась ревность, стоило только этому Федорасу улыбнуться Мишке. Тот же смущенно отвёл глаза, но коннект произошёл. Я видел это слишком хорошо, чтобы оставаться спокойным. И сначала все это было лишь ущемлённой гордостью. Ветер переменился, теперь мне приходилось постоянно быть где-то рядом, чтобы не дать им остаться наедине. Я точно знал, что у Мишки с момента нашего знакомства секса не было, а Федя не особенно скрывал, что вроде как и не против.

Только когда я не нашёл их одних среди всех приглашённых на день рождения нашей общей подруги, а потом кто-то из гостей привёл их из дальней комнаты, мне вдруг стало не до шуток. Пришлось отойти на кухню, чтобы с удивлением понять, что дело здесь не только в гордости. Слишком привык я к присутствию Мишки в моей жизни, и терять его вот так оказалось… больно.

Пора было определиться, чего же я хочу. Или кого.

Знаки внимания с моей стороны стали более настойчивыми, но перестали работать. Если раньше мне было достаточно просто провести по кудряшкам и сказать что-то милое в качестве комплимента, чтобы Мишка растаял и запылал, то теперь он попросту стал меня избегать. Я же настойчиво требовал внимания, то присылая фотку из примерочной в расстёгнутой рубашке с просьбой помочь мне выбрать ее, то зазывая его в гости одного. Дошло даже до того, что я начал спрашивать уже не об отношениях двух парней, а открыто намекать на желание попробовать заняться сексом с парнем.

А до сегодняшней ситуации меня довели несколько сообщений. Я бродил по гипермаркету, пытаясь вспомнить, что нужно купить домой, когда увидел ободок с белыми заячьими ушами. Нацепив, как идиот их на себя, отправил Мишке фотку с кучей смайликов, а в ответ получил, что я совсем не зайчик, а самый настоящий лис, да и фамилия у меня просто кричащая об этом.

«Хочешь, для тебя я буду зайчиком?»

Кажется, это сообщение стало последней каплей, но тогда я об этом не знал. Еще не понимая, что конкретно собираюсь совершить, я закинул уши в корзину, а после продуктового зарулил в ближайший секс-шоп, где взял и короткую прозрачную жилетку, и джоки, и анальную пробку с белоснежным заячьим хвостом, и подсунутую смазку. Мне было настолько все равно, что подумает консультант. Мишка должен быть моим, даже если мне придётся стать для этого зайчиком.

Придя домой, я хотел только примерить все это и попробовать вообще хоть что-то поместить в себя. Опыта у меня совершенно не было. Кто же знал, что придётся импровизировать?

Услышав звонок в дверь, я понял, что на мне полный комплект, а снять все это я просто не успею. Прикрытием должен был стать халат. Я даже стянул с себя уши, но посмотрев в глазок, с удивлением обнаружил за дверью разъяренного Мишку. Пришлось натягивать ободок обратно, чтобы доиграть все до самого конца.

 — Ты думаешь это смешно? — ворвался он, но тут же осекся, увидев меня.

 — Над тобой никто не смеётся, — сказал я, понимая, что отступать нельзя.

Словно девушка из старого мультфильма, я скинул с себя халат, но не со словами: «Бабуля, это я — Анастасия!»

Не берусь судить, насколько эротично это вышло, отрепетировать перед зеркалом не успел, но в следующее мгновение Мишка просто сгрёб меня в охапку и притащил на диван. Тут с меня ушки и полетели.

 — Миш, — продолжал звать я, пытаясь дотянуться до его лица, но руки мои были короче.

 — Ты из меня всю душу вытряс, Рыжов.

 — Я знаю. Знаю. Прости.

Судорожно соображая, я пытался подобрать слова, чтобы выразить свои чувства, но не мог. Казалось, будто что бы я ни сказал, а этого будет мало.

 — Не могу так больше, — с каким-то надрывом сказал он, тихо сказал, страшно даже.

И тогда до меня дошло…

 — Помоги мне, — почти прошептал я. — Я запутался.

Хватка тут же стала слабее. С моих губ сорвался шумный судорожный вздох. Казалось, будто время замерло.

 — Ром…

 — Я не смеюсь, я в ужасе, — удалось выдавить мне, закрыв лицо освободившимися ладонями.

Впервые я ощущал себя перед ним настолько открытым и уязвимым, и дело было не в дурацких ушах или трусах из ближайшего секс-шопа. Никогда еще за все время я не был с ним искренним.

Первый поцелуй пришёлся куда-то в ключицу и полоснул по натянутым нервам, заставляя потянуться навстречу. Эта реакция настолько воодушевила Мишку, что он почти отодрал мои руки и положил их на плечи, заставляя обнимать себя, оказываясь слишком близко, лицом к лицу. Я приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, но слова тут же утонули в поцелуе, в нашем первом поцелуе, таком неуклюжем, торопливом, будто кто-то сейчас придёт, прервёт нас, а потом все вернётся на круги своя. Снова останутся только его взгляды и мои откровенные издевательства. Но никто не шёл. Никому не было до нас дела. А Мишка все продолжал и продолжал меня целовать, скидывая на ходу обувь, пытаясь раздеться не отрываясь. А я лишь зарывался пальцами в его непослушные кудряшки и старался не выдать того, что лис, перехитривший себя, сейчас дрожит не хуже испуганного зайца.

КОНЕЦ