— Oh my darling, oh my darling, oh my darling, Clementine...*

Этот голос, в точь, как у Йерим. Этот прекрасный голос, что каждую ночь пел одну и ту же песню, как колыбельную, но почему-то сейчас, он звучал настолько жутко и отчуждённо, что Джэмину становилось не по себе, заставляя вздрогнуть.

Шум, исходящий от колёсиков старинного чемодана, потихоньку начинал приобретать ритм этой песни, а шум, от надвигающегося неподалёку поезда, — словно подпевать ему. Вокруг всё заплыло, как в голову пришли ужасные воспоминания, что раньше казались такими чудесными и прекрасными.

Каждый раз, когда парень решает уехать из Чонджу, — города, где и познакомились На и Ким, всегда появляется она, напевая излюбленную песню «О, моя дорогая Клементина», и словно специально напоминая о том ужасном случае и вновь запирая его здесь, раз за разом, как в клетке.

Она была прекрасна. Её большие, каре-медовые глаза; светло-русые, на свету переливающиеся, волосы, и её восхитительный запах морского бриза, вперемешку с чем-то цитрусовым — навеки запомнились Джэмину, въевшись куда-то в глубину души, в самое сердце.

Сейчас же, стоя перед Йерим и глядя на неё, — он был счастлив, однако знал, что всё это — обыкновенная ложь и его глупая, неразумная выдумка. Пару разделяет лишь одна железная дорога и пару метров, а сердце юноши колотится, как бешеное и вот-вот уйдёт в те самые «пятки».

Ким Йерим стоит в одном лишь лёгком и длинном, винтажном платье, с распущёнными, неубранными волосами и едва видимой улыбкой на лице, что заставляет Джэмина тихо, едва слышным шёпотом произнести — «Ты в порядке, Йери?», но ответа на это, естественно не услышать.

Как же хотелось верить, что всё это реально, действительно. Но что-то не давало На сделать это, — перейти эту чёртову железную дорогу и убежать от нахлынувших вдруг воспоминаний. Мнение Джэ меняется ежесекундно, постоянно.

Она продолжает напевать мелодию, а парень внимательно вслушиваясь, надеясь найти хоть какое-то тайное послание и тайну того дня. Увы, Ким лишь продолжала петь этот припев, что Джэмину уже заучился уже давным-давно.

— Моя любимая, моя Йерим-а, откликнись, а? — невольно произносит тот, когда уже приближающийся поезд начинает чертить некую «преграду» между молодыми, а девушка понемногу исчезает из вида Джэ.

Тогда, он пал на колени. Ему стало так жаль, так обидно, что он вновь корит себя за всё. Бежевые брюки, что так любила Ким, замарались пылью от грязной дороги и понемногу начали протираться, образуя небольшие дырки.

И наконец, поезд проехал, проведя окончательную линию в выдумке Мина.

«Глупый Джэмин. Продолжаю беспокоиться даже тогда, когда её больше нет...» — думается парню, когда перед собой видит лишь пыль от недавно проехавшего поезда и пустоту, открывающую вид на старый город.

Ким Йерим нет на этом свете, уже как целых пять лет. Она спрыгнула с моста, решив так расправиться со своими проблемами и оставив Джэмина страдать в одиночестве.

Ей было плохо, парень это видел. Видел, но почему то все его поддержки ничем не окупились. Она страдала душевно, и всегда, показывала ненастоящую себя. Фальшиво улыбалась, что ужасно бесило юношу, вечно говорила что-то депрессивное и душераздирающее, после отнекиваясь простым «Да всё хорошо».

«Всё плохо, Джэмин» — вот что слышалось парню всё то время.

Его дорогой Клементины больше нет и ему жаль. Всё прямо, как в той песне. Он жалеет, но ничего не вернуть обратно, Йерим давно мертва, а та девушка, что стояла перед ним пару минут назад — являлась простым плодом его дурацкого воображения.

_____________

* - строки из песни, что упоминается в драббле.