Мы сами себя наказываем. Мы и только мы сами творим дела, которые впоследствии приводят к тем результатам, что заставляют нас стенать и жаловаться на несправедливую судьбу. Хочешь увидеть виновника своих несчастий — посмотри в зеркало.

Олег Рой

Меня мучила совесть.

Она как будто копалась в останках моей души, рылась в её гнилых углах, давно покрытых пылью, ворошила воспоминания, открывала сундуки, которые, как мне казалось, были давно потоплены во тьме, вонзалась в сердце, желая насытиться его кровью.

И зачем я полезла разнимать парней? Может быть, если бы я им не помешала, они бы вскоре закончили драться, успокоились, поговорили друг с другом да и помирились бы? Может быть им только и нужно было подраться, чтобы избавиться от боли? Но откуда она взялась? Что между ними творилось? Что и со мной происходило? Вопросов было слишком много, а ответов чертовски мало, а точнее почти что никаких. И это меня огорчало. Мне не хватало информации, чтобы понять, как поступать в той или иной ситуации, как себя вести, о чём думать и что делать, чтобы потом об этом не сожалеть и чтобы меня не мучила совесть, как это было сейчас.

Боль всё ещё волнами накатывала на меня, щека пульсировала и горела, словно стала источником лавы, распространяющейся по всему телу. И сжигающей мой страх. Да, как это ни странно, мне, такой трусишке, как я, не было страшно. То, что Диего ударил меня, теперь не казалось мне чем-то ужасным, чем-то неимоверно пугающим, мне было наоборот приятно осознавать, что я не осталась с стороне, что я переживала за судьбу своего любимого Орли, что я пыталась его защитить, а не он меня, потому что он меня и так всегда защищал.

И мне вовсе не было обидно, что Диего поднял на меня руку, нет. Он говорил потом с таким отчаянием в голосе, словно пытался достучаться до Орландо, сказать ему, что он совершенно этого не хотел. И я ему верила. И это не давало мне обидиться на него, затаить злобу, как бы это сделали многие девушки на моём месте. Но я была совершенно другая — я верила в лучшее, тогда как делала всё только хуже.

Мы ушли с поля, оставив позади всех ребят, в том числе и Ирэн, которая мне так понравилась, и Мэтт, о котором я узнала кое-что большее, и Диего, который пугал меня и манил. Орли всё так же сжимал мою руку с такой силой, что у меня уже пальцы онемели, но я этому не сопротивлялась. Я была рада, что парень снова обо мне заботился, как это всегда и было. Буквально несколько часов без ласки и общения дали мне понять, что мне жутко не хватало его прикосновений, его тепла, его тела и любви. Даже и не представляю, как я раньше жила без него, без этого ангела, который даже мимо бездомной собаки не мог пройти спокойно — он так и рвался ей помочь.

— Тебе не больно? — вдруг остановился Орландо, отчего я чуть ли не врезалась в его спину, и посмотрел на меня тёмно-зелёными глазами, которые, казалось, горели в этой неприступной тьме и освещали путь, желая в этом мире найти что-то светлое. И обычно они находили меня.

Но я была далеко не светлой, хотя весь мой вид говорил об этом. Но не я сама, не моё сердце.

— Не волнуйся, всё прошло, — стараясь, чтобы мой голос не дрожал, слабо улыбнулась я, чувствуя, как внутри всё сжалось.

Ведь ничего не прошло. Мне всё также было больно. Больно от самой себя.

— Точно? — парень тревожными жестами убрал с моего лица волосы, поправил очки, вытер слёзы рукавом и обхватил лицо руками, отчего моё сердце в груди заныло от любви. — Я очень волновался о тебе. Прости меня, пожалуйста. Я даже и не знаю, что это на меня нашло. Обычно я всегда был спокоен, всегда держал себя в руках и никогда так не срывался. Но как только мы приехали в Докан Хилл, как только встретили Диего...

Он замолчал, словно сказал лишнее и отвернулся, чтобы я не видела его глаза. Но прежде, чем он это сделал, я увидела в них разочарование. Разочарование в самом себе. И это меня напрягло. Он опустил руки и тяжело вздохнул, запуская руку в волосы и ещё больше их взъерошивая. Кровь, что некогда текла из его носа, засохла и сильно выделялась на его лице, которое в темноте казалось неестественно бледным, и сильно его портило. Мне было непривычно видеть его таким побитым, словно его побили не только физически, но и морально. Жестоко, безспощадно, с особым удовольствием, чтобы причинить как можно больше боли. И мне тоже.

— Может, это всё из-за него? — спросила я, не решаясь взять парня за руку или быть ещё ближе к нему, чтобы почувствовать его дыхание, его биение сердца, его тепло и любовь. — Из-за чего случилось-то драка? Почему вы начали драться?

Орли нахмурился, не особо желая об этом говорить, но, посмотрев мне в глаза, понял, что деваться было некуда.

— У меня был мяч, когда я двигался к Диего, — нехотя начал Флэт с таким видом, будто старался этому придать как можно больше незначительности. — Я хотел его обвести и дать пас Джему, но Диего вдруг сказал мне, чтобы я не промахнулся и не попал в тебя. Я разозлился, но решил промолчать. Он продолжал меня провоцировать, говоря что-то обо мне и о тебе, пока не врезал мне. Я не смог больше сдержаться и продолжил драку.

— Почему? Почему он тебя провоцировал? — не сдержалась я от расспросов, слишком уж многое скопилось во мне, что душило меня изнутри, не позволяя вздохнуть полной грудью. — Чего он добивался от тебя?

— Не знаю, — ответил Орли, с силой сжимая кулаки и смотря вниз, отчего его глаза прекрывали чёрные непослушные волосы. Но мне и не нужно было смотреть в них — я знала, что он врал.

— Нет, знаешь, — не отступила я, понимая, что ни к чему хорошему этот разговор не доведёт. Но мне хотелось всеми силами узнать, что же всё-таки здесь происходит, и неважно, что это было слишком жестоко. — Почему ты мне не хочешь этого говорить? Почему ты мне просто не расскажешь, что случилось с тобой? С тобой и Диего? Ты мне что ли не доверяешь?

— Тебе-то я доверяю, но доверяю ли я самому себе? — строго посмотрев на меня, спросил то ли у меня, то ли у самого себя Орландо, хмурясь и говоря таким спокойным голосом, отчего у меня мурашки пробежали по коже. — Я могу поведать тебе секреты, но буду ли я счастливее от этого? Будет ли мне легче от того, что я разделю с тобой свою боль, свои воспоминания? Будет ли от этого хоть какой-то прок? Я не вижу в этом пока ничего полезного.

— И это всё, что ты можешь сказать в своё оправдание? — начала постепенно злиться я, совершенно негодовая от слов парня. От этого мне хотелось говорить всё, что я думала сейчас и до этого. — Ты так говоришь, что будто бы между нами выросла какая-то стена, пропасть, которая не даёт нам воссоединиться, стать той идеальной парой, которой мы были буквально пару дней назад, восстановить ту любовь, жизнь. Разве ты сам этого не хочешь?

— Конечно хочу, но ты не даёшь мне этого сделать, — как можно спокойнее ответил парень, не отрывая от меня глаз.

— Я?!

— Да, ты, — с нажимом сказал Орли, не понимая моего удивления. — Я пытаюсь тебя защитить, отгородить от всех опасностей, ведь я знаю, что ты всего боишься. Мне жалко тебя видеть в испуге, моё сердце сжимается, когля я вижу, что тебе страшно. И я не могу так жить, если буду каждый день видеть тебя такой. И поэтому я твёрдо решил, что этим летом я буду остерегать тебя, потому что знал, что здесь, в Докан Хилле, далеко небезопасно. Но ты почему-то сопротивляешься. Именно ты создала эту стену ещё тогда, на пляже. На...

— Нашей первой ссоре, — чувствуя, как к горлу подкатывал комок боли, договорила я за парня, понимая, что он заботился обо мне, как всегда это делал, как истинный ангел. Но я всё испортила. Всё разрушила. Уничтожила.

— Именно, — кивнул головой Орландо и скрестил руки на груди, отчего я почувствовала себя очень маленькой по сравнению с ним. Но сердце у меня было большое. Большое и жестокое. — Ты ведь захотела на поле из-за Диего, да?

— Что? — моему удивлению не было предела, я во все глаза уставилась на парня, не в силах поверить в то, что он так плохо обо мне думал. Что он ревновал.

— А как объяснить то, что ты вдруг захотела на поле? Что ты пыталась узнать его имя? Так пыталась, что даже поссорила нас с тобой, — сдержанно ответил Флэт, в голосе которого слышались нотки боли и непонимания меня, того, кого он любил всей душой. — Эта стена и создалась из-за Диего. Именно он и был стеной.

— Я и не думала, что настолько сильно тебя не знала, — пытаясь подавить в себе отчаяние и крик боли, покачала я головой, не обращая внимания на то, что волосы снова упали мне на лицо. Я заметила, как мои пальцы сжимали низ свитера, и я недовольно их разжала, потому что свитер был подарком Орли. — Я всегда думала, что ты добрый, хороший, спокойный человек, как ангел, ведь именно с ним я тебя всегда сравнивала, — я посмотрела в лицо парня, в его тёмно-зелёные глаза, пытаясь прочесть то, что он так скрывал. — Но я и предположить не могла, что на самом деле ты мог быть неуравновешенным, мог полезть в драку, быть таким тревожным и надоедливым своей заботливостью. Раньше ты был не такой. До Докан Хилла ты был ангелом, а сейчас ты испорчен, ты пал.

Я видела, как дрогнул его кадык, словно он хотел проглотить мои слова и не переваривать их, как дыхание прерывочно вырвалось из его груди, как брови сошлись на переносице, руки напряглись, показывая свою немалую силу, а глаза сверкнули, чтобы тут же потухнуть. Орли как будто сам весь потух. И от этого мне было больно.

— Я тоже не знал, что ты могла быть жестокой, — тихо, но твёрдо начал Орландо. — Я и не знал, что в тебе крылось столько любопытства, которое не знало поражения и пощады, столько корысти и трусости, которая не приводила к чему-либо хорошему, столько непонимания того, что было важно для тебя же самой, чтобы ты была в безопасности. Я подумать не мог, что ты эгоистка.

— Ты тоже не лучше, — возмутилась я, обиженная на последние слова парня, тогда как внутри всё разрушалось от той правды, которую он мне сказал. И которая меня убивала. Я не могла в это поверить, не могла согласиться с тем, что я такая плохая, ведь всегда считала себя во всём невинной и трусливой. Может, именно из-за страха перед самим собой я не хотела верить? — Думаешь о том, как бы не упустить меня. А знаешь почему? Потому что ты что-то скрываешь. Как только мы приехали в Докан Хилл ты стал вести себя по-другому и вовсе не из-за того, что произошло на станции. Ты стал более резким и вспыльчивым, словно чего-то боялся. Или кого-то. Диего, так ведь?

Орли неотрывно смотрел на меня каменным лицом, которое натянул, чтобы я не могла видеть то, что творилось внутри него — хаос, разрушение, падение и отчаяние. Он словно всеми силами цеплялся за то, чем он жил, кем он был, чтобы не раскрыться, как книга или сундук, чтобы не сломаться под ношей боли.

— Что ты скрываешь о нём? — не дождавшись ответа, продолжила я, чувствуя, как во рту всё пересохло от тревоги и волнения. — Почему не рассказываешь мне причину того, что ты не ездил два года у бабушке Томсен? Почему ты скрываешь от меня своё прошлое? Я ведь поняла, что это как-то связано с Диего, но я не понимаю как. Что случилось? Почему ты так ненавидешь Диего, что он тебе сделал? Что произошло?

— Глен, ты задаёшь слишком много вопросов, — с хрустом сжав кулаки, прошипел Орландо, грозно сверкая глазами. — На которые я тебе не дам ответы.

На мгновение я потеряла связь с реальностью. Что? Он что, издевался надо мной?! Почему он не мог мне всё прямо рассказать? Почему это надо скрывать, когда это так видно и когда об этом спрашивают? Разве не легче ответить, чтобы больше не было преград? Я не понимала Орли, и это меня раздражало, подкидывая в мой огонь любопытства ещё больше дров, которые так и хотели, чтобы я узнала всё любой ценой. Любой. Но какой?

— Но почему?! — взвыла я, не в силах бороться с собой и взмахивая руками. — Что в этом такого?

— А зачем тебе это? — со сдержанной яростью спросил Флэт, возвышаясь надо мной, как мраморная статуя ангела, внутри которой было битком набито пылью и сундуками с тёмными тайнами. — Зачем тебе знать то, что со мной произошло? Разве это мешает тебе любить меня?

— Да, мешает! — в злобе воскликнула я. — Даже очень!

— Но ты же прекрасно жила и без этой информации, так что же изменилось? — с нотками истерики в голосе продолжил парень. — Мы любили друг друга, жили в согласии и идеальности, и для тебя было совершенно не важно, что со мной произошло когда-то давным-давно.

— Я не думала, что это так серьёзно, пока не приехала сюда, — резко ответила я, гневно смотря на Орли. — Пока не встретила Диего.

— Да чем же сдался тебе этот Диего, этот ублюдок? — лицо Орландо перекосилось от злобы. — Может, и он тебе что-то сделал, раз ты так к нему пристала? Говоришь всё о нём и о нём! Мне тоже интересно знать, что с тобой произошло, что ты о нём скрываешь!

На несколько секунд я опешила, не веря в то, что сказал он. Мне хотелось раскрыть тайны Флэта, но при этом я не хотела раскрывать свои, чтобы не стало хуже. Может, точно так же думал и он? Откуда мне было знать, раз я, как это, к сожалению, оказалось, практически не знала Орли? Настроила ему иллюзий, навоображала про ангелов? Может, он совершил на что-то такое ужасное, что не хотел об этом никому говорить, а я тут допытывалась до него? Но шаг уже был сделан — и надо было идти вперёд, чтобы прийти к разрушающей правде.

— Но я совершенно его не знаю! — соврав, гневно возразила я, уверенно вертя головой. — Да и тебя я тоже не знаю! Как мне любить тебя после этого?

— А если ты узнаешь моё прошлое, тогда ты сможешь меня любить?! — взорвался парень.

— Я не знаю! — в отчаянии закричала я, готовая уже заплакать. — Ты же мне ничего не расскажешь!

— Да! Зачем тебе это знать?!

— Ну и хрен с тобой! — в сердцах закричала я, поворачиваясь к нему спиной. — Пойду и узнаю всё у Диего!

И прежде, чем Орли что-либо сказал или сделал, я помчалась на поле, смахивая по пути слёзы.