Четвёртый курс универа я закончил неплохо, на крепкие тройки, зато сдал всё сам и не остался в должниках, в отличие от моих друзей, которых наш деканатский куратор каждый семестр морально готовил к отчислению, но эти два гада выплывали из передряг в самый последний момент.

«Ситуация пиздецовее некуда», – первым делом настрочил я в чат с Серёгой и Максом, но сразу же перетащил эту же мысль в общий чат нашей группы. – «Прикиньте, у меня тут за соседним столом Вилен Великий собственной персоной. Сижу думаю, как жить эту жизнь дальше».

«Утро добрым не бывает», – подтвердила староста, тут же объявившаяся в сети.

«Уже начал цитировать 5 абзац на 45-ой странице клинических рекомендаций по ИБС? Или пока сдерживается?» – добавив в конце смеющийся смайл, подхватила одногруппница Алиса, милая девчонка, с которой мы даже пару месяцев встречались на первом курсе. – «Гера, не падай духом! Мне сейчас в родильном зале всё утро помогать, я скоро тоже орать начну».

«Соболезную, бро! Терпения тебе», – откликнулся Макс, скорее всего, с любимого дивана. Половину практики он попросту прогуливал.

«Капец, я не знала, что вы из одного города, кстати», – заметила староста. – «Ну и как оно, родиться на одной земле с легендой нашего потока?»

«Ой, да бросьте! Чего вы наговариваете! Ну любит человек учиться, он же от этого плохим не становится», – вмешалась сердобольная Мариночка, как всегда, клацая по экрану своего айфона розовыми ноготочками. – «Скучноват, да, но у всех нас есть свои минусы...»

Минусы есть у всех, значит... Я взглянул на предмет нашего обсуждения исподлобья. Он сидел рядом с заведующим отделением – крепким мужичком лет шестидесяти Алексеем Олеговичем. Вилен по привычке гладко зачесал тёмные волосы назад, прибив их воском, надел белую рубашечку, которую всегда заправлял в прямые джинсы, и вдавил свои бликующие в июльском солнце очки в самую переносицу. Ну вылитый махровый маньяк. Переплетя пальцы, он внимательно слушал доклады медсестёр о ночном дежурстве с таким видом, будто вот-вот начнёт раздавать указания направо и налево.

Я вздохнул, возвращаясь к чату: «Если бы только «скучноват». Хрен его знает. Есть вообще какая-то полезная инфа про него?»

«Нет, бро», «Не-а», «Нет, сорри», «Добудь её сам!» – на разный лад накидали мои приятели, и я кисло усмехнулся.

И правда, соберу сам, куда я денусь.

Часа в четыре, уже дома, я зло доедал мамин борщ, не переставая думать, как же мне пересекаться с этим мудаком как можно меньше. И первые пару часов сегодня мне везло, сначала я ушёл на обход со своим врачом, где она с неловкой улыбкой показывала мне, как на самом деле на практике ведётся осмотр, и насколько это отличается от сухих алгоритмов, которые нам вдалбливают в голову несколько лет подряд, а потом я углубился в пару историй болезни, читая их на сестринском посту. Не всё понимал, но старался переложить результаты анализов и исследований на то, в каком состоянии был пациент. Даже внешний вид некоторых больных впечатлял меня, не говоря о том, что я узнавал, копнув в их историю глубже.

Я никогда не был отличником и, честно говоря, никогда не читал всё, что нам задавали, уделяя учёбе не больше трети свободного времени. Мне нравилось ходить в тренажёрку и играть в футбол, зависать в РПГ и смотреть сериалы, разглядывать фотки девчонок в соцсетях и переписываться с самыми симпатичными, пытаясь вытащить их в реал, фапать на порнушку в случае невезения с последним. Спорт, свидания, игры, прогулки с друзьями – составляли большую часть моей жизни, и я чувствовал, что всё это правильно. Молодость прощала многое. Учёба не была гемором, а всего лишь ещё одной стороной моего быта, я не заморачивался и пока слабо представлял себя настоящим врачом, и это было логично: опыт у меня был нулевой, а копить его надо будет много лет, и начинать с нуля – не стыдно.

Вроде бы звучит разумно, но вечные нагоняи от матери и сравнения со старшим братом, успешным стоматологом, всегда вызывали раздражение, однако прыгнуть выше головы я не мог. Разгильдяй – значит, разгильдяй. Спорить уже было лень.

Когда я вернулся в ординаторскую, Вилен тарабанил по клавишам нашего компьютера, стол с которым был пристроен в самом углу комнаты, и, к моему удивлению, уверенно печатал выписку так, будто делал это не в первый раз. К слову, я ведь и правда не знал, где и как он проходил практику раньше. Может быть, вся эта моя мышиная возня была для него таким же пройденным этапом, как вся литература по терапии за четвертый курс.

Я тихо встал у него за спиной, наблюдая за быстрым перемещением курсора по экрану, и удивился, увидев знакомую фамилию.

– Это же мой пациент...

– Твой? – закончив печатать предложение, безэмоциональным голосом уточнил он. – А ты что, тут работаешь?

К слову, он немного картавил, наверное, из-за постоянной зубрёжки вслух. От его холодного взгляда через очки мне стало неприятно.

– Я имею в виду, что он на лечении у моего врача. На обходе о выписке не было речи.

– Алексей Олегович сказал, что нужны свободные койки. Этот пациент был первым претендентом на выписку, – пожал плечами Вилен. – Тебя в ординаторской не было, поэтому попросили меня.

– Ты же его своими глазами даже не видел, – рыкнул я, отнимая у него мышку. – Как ты тут можешь писать, какие у него показатели на момент выписки? С чего ты решил, что состояние удовлетворительное?! Или раз тебе начальник задание дал, то надо тупо его выполнять?

– Так попробуй сделать лучше!

Он отодвинулся от стола и внезапно возвысился надо мной высокомерным айсбергом. С этой секунды вид его сузившихся зрачков под искажающими глаза толстыми линзами стал для меня красным флажком. Интересно, у него нет проблем с гневом? Судя по выражению лица, в своих мыслях он, как и полагается маньяку, давно разложил меня на детали.

Однако неадекватный гад только вздохнул и взял со стола свой фонендоскоп.

– Освобождаю место для тебя, – он демонстративно скользнул взглядом на бейджик на моей груди, – Герман Андреевич. Как раз одиннадцать.