— Слушай... а ты часто влюблялась?

Дэн не смущается за столь откровенный вопрос: чем больше он обо мне узнаёт, тем реже он стесняется, но его любовь — это ведь любовь, верно? — ко мне становится лишь сильнее.

До чего же приятно.

— Меня и тут клонит в совершенно разные стороны: мне человек либо сразу может не понравится, либо привлечёт внимание какой-нибудь незнакомец за три секунды, прям как ты тогда в автобусе. Но прям влюбиться... редко. Пару одноклассников до жути нравились мне в разные периоды жизни, в одного парня с лёгкой атлетики я была влюблена по уши, ещё две подруги, к одной из которых я испытывала ревность, когда у неё появился парень... — «и когда сделал ей предложение. Когда она улетела к нему, к новой жизни, пока я грязну в старой, забытая и одинокая». — А теперь я стала более открытой. Ещё осенью призналась двум одногруппницам в том, что они мне нравятся, но они стали мне просто подругами, хоть они и из другой страны. А так... я влюбляюсь. И это больно, ведь это не взаимно.

— До того, как появился я, — Дэн смотрит на меня таким влюблённым взглядом, что невольно замирает в груди сердце.

— Да, до тебя, — вся смущаюсь от признания, ведь с того момента, когда он увидел меня в крови, прошло всего пару дней... и за это время мы ни разу не говорили о любви.

Хотя оба чувствовали, что с того случая стали друг другу куда ближе.

— У меня тоже никого не было до тебя, — тут он наконец смущается и отводит взгляд на деревья парка, в котором мы сидим. — Пару раз влюблялся в своих подруг, но многим я просто не нравился из-за...

Дрожь — он весь содрагается, когда касается своего меланоцитарного невуса: большого родимого пятна на руке, которое я замечала только тогда, когда он раздавался — как и я, Дэн научился скрывать свои больные места. Он вообще оказался первым человеком, который увидел меня в таком плачевном состоянии, а я — первой для того, чтобы спустя много лет вновь открыть свою «грязную метку природы», как Дэн сам это называл. В детстве над ним часто из-за пятна потешались...

А сейчас мы впервые заговорили об этом.

— Но мне ты нравишься таким, какой ты есть, и это самое главное, — я беру его лицо в свои ладони и не сдерживаю счастливых слёз. — Люди должны любить друг друга за душу, а не за оболочку. Если снаружи доски, это не значит, что под ними не заколочен клад. И ты, Дэн Абель, ты — мой клад.

— А ты, звезда моя, — мой.

Поцелуй.

Мой первый поцелуй.

Даже и не знаю, как это произошло:, просто неожиданно потянулись друг к другу, словно нами двигало нечто иноземное — грань между сдержанностью и страстным желанием наконец-то воплотить мечту в реальность. А когда исполнилась... внутри всё будто взорвалось: страх, радостный вопль, первый опыт, представления, трепет, жадность и сытость — всё одновременно, даже если противоречит друг другу. Такого я точно никогда не ожидала, но оно того стоило. Стоило всех страданий, ссор, боли и слёз. Стоило того, чтобы сейчас, пройдя нелёгкий путь, насладиться наградой — любовь к человеку, который любит и тебя. Насладиться наконец взаимностью.

Поцелуй.

Такой робкий, осторожный, неопытный — мы целуемся так, будто боимся навредить. Нет, не себе, а той невероятной реальности, что нас окружает в эту секунду, в этот поистине волшебный момент. До сих пор не верим, что мы вместе, — вот и боимся, будто только от одного неправильного вздоха всё может разрушиться...

«А ведь так и будет».

Нет, не думай об этом, не думай. Это не твоя книга, это реальность — или сказка о вечном.

Счастливые дни...

Я закрываю глаза, обнимаю Дэна и представляю звёздное небо, когда мы сидели на крыше и разговаривали. Небо... такое же бездонное и чистое, как моя любовь к Дэну. Сильная и самозабвенная. Именно здесь, в его объятиях, я чувствую спокойствие и сладкую безмятежность, которую добивалась очень долго. Я не хочу никуда торопиться — лишь насладиться каждым сантиметром чужого тела, ласкать непослушные каштановые волосы, щекотать за бедро и ощущать под подушечками пальцев загорелую кожу и родимое пятно, что лишь делало парня особенным, но никак не лишало красоты.

Я чувствую горячее дыхание и размеренный стук сердца Дэна — в этом был весь он. Время замирает, и я стараюсь до краёв заполнить себя его теплом, которое будет греть меня весь следующий день.

— Ты любишь меня?

Каждое утро я задаю этот вопрос, словно боюсь, что реальность распадётся после такого счастливого сна.

И Дэн... ох, Дэн всегда это понимал.

— Да, звезда моя.

— Так же сильно, как и вчера? — приподнимаюсь на локтях и бесконечно любящим взглядом гляжу на него.

— Так же сильно, как и всегда, — парень наклоняется и целует меня в губы.

Боже... я могла бы целоваться с ним вечность. Оказывается, это так здорово, когда тебя кто-то любит — так же крепко, как и ты сам. Это невероятно. Это, мать его, просто невероятно.

Полтора месяца назад одинокий, дождливый, мрачный июнь подарил мне Дэна, такого тёплого, родного, сильного и надёжного... моего. И с того дня меня не покидает ощущение абсолютного счастья. Я люблю его так сильно, что кажется иногда даже безумно. И от этой безумной любви перехватывает горло. Вот-вот — и задохнусь.

Но теперь я не думаю о смерти.

Я думаю только о любви.

Я люблю его тёмные взъерошенные по утрам волосы, люблю, когда Дэн укрывает меня ночью, люблю, когда он, насмотревшись в телескоп на звёзды, возвращается в постель и целует меня спящую... с такой нежностью и трепетом, что даже через сон я улыбаюсь.

Я просыпаюсь каждое утро от его поцелуя, когда Дэн уходит на кухню, чтобы приготовить самый вкусный в мире завтрак. Прижимаю к себе подушку, ещё сохранившую чужое тепло, и бесконечно долго вдыхаю запах любимого человека — клубника, шоколадное печенье и шампунь со вкусом лета.

«А ещё ты».

Но заснуть не удаётся — солнце упрямо пробивается сквозь белоснежные шторы. Я неспешно встаю с кровати и, потягиваясь, подхожу к окну, за которым простирается до родного любимый город. С Дэном я научилась любить жизнь и растягивать каждую её минуту в сладком удовольствии. С Дэном я стала лучше, добрее, живее...

С ним я способна на всё.

Солнечные лучи ласкают мои спутаные сном волосы и перебирают каждую складку пижамы. Ярко-зелёная листва на садовых деревьях чуть трепещет от едва уловимого летнего ветерка. Казалось, никогда в Оснабрюке не было столь яркой, жаркой и бездождливой погоды, как сейчас, словно сама природа счастлива за наши отношения. За меня.

Дэн — моя тихая гавань в бурном океане жизни, в которую теперь мне хочется возвращаться каждый день, а не закрывать глаза в тот же миг, как только я из открыла. Здесь, в его доме, я спасаюсь от непонятного и такого сложного мира, в который, словно луч большого прожектора, пробивается любовь, что делает из нас любящих и любимых и залечивает наши, уже разбитые кем-то ранее, сердца.

Теперь они, сердца, сплетены в одно.