Пробуждение было очень болезненным. Тэхен открыл глаза и несколько долгих секунд щурился от яркого солнечного света из окна. В голову сразу же полезли мысли о том, где он и что тут делает, но резкая головная боль при попытке принять сидячее положение, а также сильный запах медикаментов не оставили сомнений. Он явно находится в медблоке их школы.
Вскоре, с трудом разлепив все ещё горящие веки, он смог окончательно в этом убедиться, когда наткнулся взглядом на ширму, отделяющую его койку от всех других, и миску с таблетками и стаканом воды на прикроватной тумбе.

— Рад, что ты очнулся, Тэхен, — раздался чей-то знакомый голос из-за ширмы.

Затем этот кто-то отодвинул полупрозрачную вуаль и показался и сам.

— Добрый день, господин Сон, — хриплым спросонья голосом ответил ему Тэхен.

Сон Минхван был мужчиной лет тридцати семи, чьих волос уже коснулась легкая проседь, а лица - немногочисленные морщинки. Он был врачом медблока уже долгое время и одним из тех людей, которых слишком часто навещал сам Тэхен. Ибо медблок - место, где он проводил большую часть учебного времени.

— Ты помнишь, как ты здесь оказался? — спросил с доброй улыбкой на лице доктор Сон.

Тэхен нахмурился, пытаясь вспомнить события до. И голова тут же отозвалась острой болью в ответ на напряжение. Он тут же рефлекторно приложил руку ко лбу, но легче не стало.

— Нет, я... не совсем помню, — слабо прошептал он.

Собственный голос приносил дополнительную боль, набатом звуча в голове, и Тэхен аккуратно откинулся на подушку, не в силах сидеть. Слишком уж сильной была головная боль.

— Выпей таблетку, — доктор Сон рукой указал на тумбочку. — Полегчает.

— Да, спасибо, — слабо улыбнулся Тэхен и сделал, как велел доктор.

— Тэхен... — тот подошёл к кровати Тэхена и аккуратно присел на самый ее край, у ног Тэхена. — Тебе не кажется, что пришло время что-то менять?

Тэхен поднял на него взгляд и непонимающе посмотрел на него. Он совсем не ожидал такого серьёзного тона от господина Сона, который обычно молча делал свою работу и лишь по-доброму улыбался. Сейчас же в его глазах читалось неподдельное беспокойство и Тэхен сглотнул, ожидая продолжения.

— Твои обидчики переходят все границы, — все же, продолжил доктор, положив руку на коленку Кима сквозь толщу одеяла. — Я не знаю точно, кто это, но у меня есть предположения на этот счёт. Мне кажется, что пора уже что-то предпринять. Твои родители вообще в курсе, что...

— Нет! — тут же прервал его Тэхен, снова зажмурившись от стреляющей боли в голове. — Не впутывайте в это моих родителей. Они... им не до этого...

Доктор Сон нахмурился. Ему явно не понравился ответ Тэхена.

— Не до этого? Им нет дела до собственного сына, которого третируют в школе? Они не замечают, как ты страдаешь?

Тэхен подавил в себе желание укрыться одеялом с головой и скрыться от этих изучающих и пронзающих насквозь глаз доктора.

— Господин Сон, — умоляюще произнёс он, — мои родители не знают ничего и я не хочу, чтобы они узнали. Пожалуйста...

— Тогда разберись с этим сам! — неожиданно громко воскликнул доктор. — Я не могу склеивать тебя после каждого нанесённого тебе вреда вечно. Это не может долго продолжаться. Ты же ещё такой юный. Это твои лучшие годы, Тэхен. Они не должны проходить так... убого. Ты же понимаешь это?

Тэхен не знал, что на это ответить. Неужели все думают, что он сам выбрал себе такую жизнь? Неужели кажется, что он счастлив постоянно быть высмеянным и побитым? Разве если бы он мог, он бы не прекратил все это раньше?

— Я понимаю Вас, но... — Тэхен замялся, не в силах подобрать правильные слова. — Я не могу. Я не знаю, как могу все это остановить.

Боль в голове от выпитого лекарства постепенно отступала и с этим вместе в Тэхена возвращалась какая-никакая уверенность в себе. Только откуда этой уверенности место в закомплексованном и униженном всеми Тэхене? За что ей цепляться, если он и сам не знает, за что его можно уважать? Он просто потерпит один год. Последний год издевательств и все это закончится. Не может же он страдать вечно. Нет же?

Доктор Сон устало выдохнул. Казалось, на него свалилась вся скорбь этого мира, когда он печальными глазами взглянул на Кима.

— Знаешь, у меня есть сын, — начал он вдруг делиться сокровенным, удивляя этим Тэхена. — Он младше тебя на пару лет и тоже учится в школе. Каждый раз, когда ты появляешься в моем кабинете - побитый и сломленный - я вспоминаю его. Мне очень больно видеть тебя таким, потому что я невольно провожу аналогию тебя со своим Минсоком. Я бы не вынес, если бы с ним в школе обращались также, как с тобой. Я его отец, и грош мне цена, если я не могу уберечь своего ребёнка от школьного насилия. Поэтому я прошу тебя, поговори со своими родителями. Возможно, они просто не догадываются о том, что ты ежедневно переживаешь. Дай им знать и тебе станет легче. Родительская поддержка очень важна в твоём возрасте.

Родительская поддержка? Тэхен отродясь не знал, что это такое. Его родители всегда были помешаны лишь на бизнесе и общественном мнении. Их не волновала жизнь собственных детей. Поэтому Тэхену трудно представить, что он может просто прийти домой и выговориться им, доверяя самое важное, то самое, что причиняет боль и делает его жизнь невыносимой.

— Вы хороший отец, господин Сон, — мягко улыбнувшись доктору и с трудом превозмогая боль, проговорил Тэхен, — но Вы даже не знаете моих родителей. Они не из тех, кого заботят чужие проблемы. Даже если это касается их же детей. У них совсем другие приоритеты в жизни, в которых нет места чьим-то страданиям. Поэтому я не вижу смысла делиться с ними своими проблемами. Они просто проигнорируют их, обозвав меня слабаком и дополнительно унизив. Так что... не стоит волноваться. Остался лишь год и Вы меня больше не увидите. А пока... потерпите меня ещё чуть-чуть, господин Сон.

Слёзы с глаз пошли сами с собой. Тэхен и не пытался их остановить. Он лишь хотел их спрятать, чтобы никто не видел его слабость. Было очень больно. Одно дело - просто нести все в себе, хранить всю боль глубоко внутри. И совсем другое - говорить о ней вслух, высказываться кому-то, доверять. Это оказалось сложно. Будто душа наизнанку - делай теперь с ней что хочешь. Именно так ощущал себя Тэхен, вытирая слёзы рукавом злосчастной кофты.

— В твою голову попал баскетбольный мяч, Тэхен. Кто-то умышленно кинул его в тебя со всей силы. Ты сразу же потерял сознание и тебя доставили сюда. Если хочешь знать мое мнение, то это уже перебор. Ты мог отделаться не лёгким сотрясением, могло случится что-то куда более серьёзное. Я знаю, что это твоя жизнь, Тэхен. Тебе решать, что и как в ней будет. Но подумай над моими словами. Пора что-то менять.

С этими словами доктор Сон встал с кровати и просто вышел из медблока, видимо, давая время Тэхену все обдумать. Только вот думать было не о чем. Тэхен вряд ли набрался бы когда-либо смелости что-то сделать со своей жизнью. Он такой, какой есть. Пусть его никто таким не принимает, даже он сам, но изменить себя он не сможет, как бы не хотел.

Настенные часы показывали без четверти шесть. Солнечный свет больше не заливал небольшой медкабинет, уступив место темноте, что подкрадывалась постепенно и незаметно. Уже был включён верхний свет и Тэхен мысленно поёжился. Он ненавидел этот промежуток времени, когда день отступал и во власть вступали вечер и ночь. Он любил наблюдать за закатом, но терпеть не мог тот момент, когда солнце скрывалось за горизонтом и вокруг наступала тьма. В его душе тоже была тьма, поэтому ему хотелось, чтобы хотя бы вокруг было светло всегда. Но нет, законы природы изменить невозможно, как невозможно и внести что-то светлое в душу Тэхена.
Доктор Сон настоял на том, чтобы он не пошёл на занятия, а отлежался, отпросив его у классного руководителя. Поэтому все это время Тэхен просто лежал в постели и смотрел в потолок, думая о том, какой же ужасной жизнью он живет. Возможно, ему стоило пойти на уроки и не думать ни о чем, забыться в цифрах и в буквах, но доктор Сон был непреклонен, когда приказал ему лежать. Радовало лишь то, что в течение дня медицинская помощь никому не понадобилась. Хотя... Тэхен никогда не видел здесь кого-то другого, кроме себя. Он был, кажется, единственным постоянным «клиентом» медблока, и даже доктор Сон уже слишком привык к нему за это время. Понимание своей ущербности ничуть ее не умаляет, поэтому Тэхен лишь горько усмехнулся, смеясь над самим собой.

Дорога домой лежала через парк, что в дневное время был полон жизни - тут и там сновали люди, бегали собаки и летали птицы. Сейчас же, в такое позднее время, жизнь в парке будто вымерла. Тишина вокруг слишком настораживала, а непонятно откуда взявшийся страх плотно окутал изнутри, не давая нормально дышать. Сердце, до этого мирно стучавшее, сейчас зашлось в бешеной тахикардии. Тэхен поёжился, ощущая дополнительно ко всему ещё и озноб от прохладного вечернего ветерка. Он судорожно оглядывался по сторонам, будто в любой момент кто-то мог выскочить и напугать его до полусмерти.
Обычно Тэхен возвращался домой затемно. Исключение составляли те дни, когда нужно было готовиться к экзаменам и ему приходилось надолго задерживаться в библиотеке. И каждый раз путь домой в такие дни был для него испытанием. Как и сегодняшний.

Впрочем, до безлюдной в такое время остановки он дошёл без происшествий, отчего смог облегченно выдохнуть, когда оказался на освещённой территории. Сверившись с расписанием на табло, он с горечью осознал, что ещё пять минут назад пропустил последний автобус. Следующий прибудет только через двадцать пять минут. Все симптомы страха вмиг вернулись и сейчас даже свет от двух ярко светящих фонарей совсем не помогал.
Тэхен присел на самый край скамейки и взял в руки телефон. Отвлекшись на игру «2048», он пытался абстрагироваться от ужасных мыслей, которыми были забита его голова. В конце каждого выдвинутого сознанием возможного сюжета окончания этого вечера Тэхену было больно и страшно, и это его совсем не вдохновляло на то, чтобы успокоиться. Напротив, страх сделал из него параноика и он снова начал оглядываться в надежде ничего и никого страшного не увидеть.

Тэхен никогда не считал себя баловнем судьбы, но все же он и подумать не мог, что она так его ненавидит.
Сначала он услышал пьяный и громкий смех, а уж затем, когда повернулся на звук, остекленевшими глазами наблюдал, как к остановке неровными походками плетутся те, кого он видеть хотел меньше всего на свете. Все эмоции тут же исчезли, уступая место настоящему ужасу.
Ни в одном из сюжетов, которые Тэхен сам себе ранее напридумывал, не было места Чонгуку и его компании. Пьяному Чонгуку и его компании, если быть точным.

— О, гляньте, кто тут! — воскликнул Джин, первым заметивший Тэхена. — Не очкарик ли?

Теперь уже вся честная братия обратила внимание на Тэхена, сжавшегося в комок от страха на самом краю скамейки. Гоготать все также перестали, уставившись на него осоловелыми взглядами.

— Да ну... быть не может! — слегка спутано произнёс Юнги. Он сделал шаг вперёд и приложил руку ко лбу на манер козырька, якобы всматриваясь получше. — Точно! Ким Тэхен! Во дела!

Пока каждый из них выразил удивление по поводу того, что такой, как Тэхен оказался в такое время на автобусной остановке в полном одиночестве, сам виновник их громких разглагольствований смотрел лишь на Чонгука. Тот молчал и пристально смотрел на Тэхена, будто хотел выжечь своим горящим взглядом всю душу Кима. А Тэхен в этот миг будто плавился под влиянием этих глаз.

— Я думал, он помер, — расхохотался Джин, хлопнув Юнги по плечу. — Чонгук то нехило ему зарядил по башке.

Все, кроме Чонгука, заржали, как лошади над этой нелепой шуткой, а Тэхен вздрогнул. Значит, это правда. Это был Чонгук. У Тэхена было время подумать и вспомнить, по какой причине он оказался в медблоке. И... лучше бы не вспоминал. Потому что перед глазами отчётливо стоял образ Чонгука, целящегося в него баскетбольным мячом. Намерено и с явным желанием причинить ему боль. Что ж... у него вышло. Браво!

— Да уж, там было на что посмотреть, Джун. Жаль, что ты не видел, — поддержал тему Юнги. — Надо было видеть рожу этого клоуна, когда по его кочану ударил мяч. Зрелище не для слабонервных, блять.

Они снова рассмеялись, будто это так весело - смеяться над чьими-то страданиями. Что должно тут радовать? Как может боль радовать? Даже если она не твоя, почему кто-то может получать от чужой боли удовольствие?

— Действительно. Я, оказывается, такое упустил, пока резвился с Мирэ, — ухмыльнулся Намджун. — Ну ничего, вскоре ещё раз повторим. Не в последний же раз...

— И правда. Уже завтра мы снова...

— Заткнитесь уже.

Все разом затихли, уставившись на Чонгука, что прервал Джина. Никому из парней не было понятно, почему Чонгук, что обычно сам поливал грязью Тэхена, мало того, что сам молчит, так ещё и затыкает их.

— Чувак, ты...

— Я сказал вам заткнуться. И вообще, валим отсюда.

— Что? — тут уже не выдержал Юнги. — Валим? Вот так просто?

Чонгук оторвал взгляд от Тэхена, в глазах которого застыли ещё не скатившиеся по щекам слёзы, и посмотрел на Мина. В этом взгляде читалось «ещё хоть слово и я вырву тебе язык». Но у Юнги, видимо, сорвало все предохранители, так как останавливаться он был не намерен.

— Слушай, Чон, какого хуя происходит?! С чего это мы должны валить, когда жертва сама к нам в руки лезет?

Чонгук стиснул челюсти, явно изо всех сил сдерживая себя.

— Я сказал валим, значит - валим, — сквозь зубы почти прошипел он, глазами прожигая в Юнги дыру. — И меньше вопросов, хен.

Тэхену хотелось испариться, потому что атмосфера стала накаляться. Все парни явно уже протрезвели и были готовы к подвигам. Он совсем не хотел быть свидетелем драки, которая наверняка сейчас произойдёт. И ладно бы он был простым свидетелем, так в итоге ведь он станет пострадавшим. Как и всегда.

Намджун и Джин благоразумно молчали. Они следили за друзьями и будто готовились в любой миг начать их разнимать. Чонгук и Юнги тем временем зарывать топор войны не спешили. Вернее, Юнги явно поверил в себя, раз осмелился продолжать дискуссию.

— Если хочешь, вали. А мы тут сами с очкариком повеселимся, да, пацаны?

В ответ была ожидаемая тишина. Вряд ли Джин и Намджун решатся так открыто перечить Чонгуку - их негласному, но всеми признанному лидеру. И ведь не просто так он среди них главный. В своё время чужая кровь на костяшках его пальцев доказала, что с ним шутки плохи. Видимо, Юнги подзабыл, с кем имеет дело.
Тэхен лишь надеется, что Чонгуку не взбредёт в голову ему об этом напоминать.

— Если ты сейчас же молча не уйдёшь вместе с нами, веселиться буду я. На твоих похоронах. Ясно?

Юнги прищурился, глядя прямо в глаза Чонгуку. Ему явно было что сказать, но он не стал это озвучивать, сжав губы в тонкую полоску. Одумался, наконец.
Чонгук удовлетворенно кивнул и перевёл взгляд на Джина и Намджуна.

— А теперь валим.

Тэхен с огромным облегчением наблюдал за тем, как шеренга из парней проходит мимо него. Намджун и Джин боялись даже взглянуть в его сторону, чтобы не вызвать новый приступ агрессии у Чонгука. Юнги одними губами прошептал «тебе конец, сука», отчего по телу Тэхена пробежали мурашки ужаса. И лишь Чонгук, что шёл последним, на секунду задержался рядом с Тэхеном.

— До встречи, очкарик. Увидимся завтра.

Последовавшая вслед за этими словами плотоядная ухмылка, совсем не соответствовала мнимому радушию в его голосе. Зато отлично поспособствовала началу первой в жизни Тэхена панической атаки. От удушья его спасала лишь мысль о том, что сегодняшний день подошёл к концу и можно уже выдохнуть спокойно.

Но уже дома, когда он оказался в своём личном убежище - в родной комнате, он снова впал в отчаяние.
Да, сегодняшний насыщенный день закончился, но завтра наступит новый и он явно будет не самым лучшим в его жизни. Так как Чонгук сделает все, чтобы душа Тэхена никогда не знала покоя.