Зара: неделю не списывались

Айрин: я твою морду каждый день вижу! Какая к черту неделя?!

Зара: я про Картера

Айрин: ну да, точно. Как я забыть-то про это дерьмо могла

Зара: как думаешь, написать ему?

Айрин: сдурела?

Зара: нет. Скучаю просто

Айрин: господи, куда девку занесло. Я не могу сейчас писать. Лекция начинается.

***
Зара: Картер

Зара: ответь же

Зара: это что, игнор?

Картер: меня отвлекли

Зара: а, ты на работе?

Картер: нет, дома

Зара: а кто отвлёк?

Картер: Роуз.

Зара: она живет у тебя?

Глупый вопрос.

Картер: да. А где ей ещё жить?

Зара: ладно...

Неприятное чувство с привкусом горечи жжет изнутри. Такое возникает, когда надеешься на ответные чувства, а получаешь обратное.
Она надеялась на то, что он будет скучать. Глупая. Сколько можно разочаровываться...

Картер: она так вкусно готовит.

Зара: что ещё она хорошо делает?

Картер: целуется. И рубашку срывает.

Зара: стонет тоже классно?

Картер: это я пока не узнал...

Зара: а что же тебе помешало?

Картер: твоё сообщение

Картер: сейчас подумываю как раз продолжить

Зара: м, продолжай.

Ему и в этот раз удается задеть её чувства. Он делает это так искусно, словно знает каждую струну её души.
В двадцать первом веке каждый второй может обнажить тело, но почти никто не рискнёт обнажить душу.
Она это сделала. Но, видимо, выбрала не того человека.

***
Зара: привет

Алан: добрый день, солнце

Зара: твоё предложение не сегодняшний вечер в силе?

Алан: конечно. Я за тобой заеду.

***
Мистер Фрейм: вали домой

Картер: я и так дома, перед телеком

Мистер Фрейм: в Нью-Йорк, бестолочь!

Картер: а что так? Уже? Я тут только неделю...

Мистер Фрейм: сделка прогорела. Они отказались и не хотят ничего слушать. Зря там деньги не растрачивай. Приезжай сюда.

Картер: спасибо, Боженька. Приеду завтра же.

Картер: моя премия в силе?

Мистер Фрейм: в силе

Картер: вот и ладушки

***
Девушки предпочитают говорить «занятие любовью», нежели использовать в речи слово «секс» или ещё более оскорбительное. Но никто не говорит, что зависит употребление выражения от партнера, с которым девушка проводит ночь.

Заре плевать, как она назовёт сегодняшний половой акт. Это акт мести. И совсем не Алану. И наверняка она была бревном... но не в этом суть. Суть в том, что ей сделали больно.

Снова.

Девушка, одержимая жаждой мести — вот, чего стоит бояться.

Сейчас, выйдя из чужой квартиры, не получив ни грамм удовольствия и оставив там спящего мужчину, с которым её связывает лишь пару минут «блаженства», она хочет лишь сигареты.

Поэтому она кутается в тонкую кофту и садится на скамейку, рядом со взрослой женщиной, которая, по-видимому, дремлет. Либо бомжует в три часа ночи в Центральном парке.

А Заре просто не хочется чувствовать себя одинокой. Всякий бомж лучше доброго одиночества.

Она не хочет сейчас оставаться наедине со своими мыслями, иначе они поглотят её. Слишком мерзко вспоминать его прикосновения... ей нужно отвлечься.

— У вас есть закурить?

Молча протягивает сигарету и зажигалку из сумочки. Нет, она не похожа на бомжа. Возможно, её бросили дети... Или просто не хочет идти домой.

Любопытство у Зары в крови.

— Что вы здесь делаете?

— Тот же вопрос я могу задать и тебе, деточка, — добродушная улыбка топит лёд между ними.

Зара не любит рассказывать о своих проблемах. Но сегодняшний вечер — особенный.
Сегодня можно. Тем более, дамочка внушает доверие в своей милой бордовой шляпке.

— Я любовь только что предала.

— А у меня муж сегодня умер, — сквозь улыбку можно разглядеть её слезы.

— Соболезную, — на автомате отвечает Зара, выдыхая сигаретный дым.

— Не надо. Я ненавижу это слово. Оно с самого начала предполагает ложь. Никто не может соболезновать человеку, который только что похоронил душу. «Соболезновать» — переживать боль вместе. Никто, детка, не переживет твою боль за тебя. Никто не знает, как болит вот здесь, — указывает пальцем на сердце. — Ты должна пройти через это сама. Иначе какой толк в трудностях? — тон слишком спокойный и размеренный. Под такой легко уснуть. Но Зара внимает каждому слову.

— Сколько вы с ним прожили?

— Сорок семь лет... Неплохо, да? Сорок семь лет я жила с одним и тем же человеком и не устала. Редко, когда такое встретишь. Я уходила от него и возвращалась, он изменял мне и приходил вновь... А я прощала, как и он меня прощал. Мы любили друг друга.

— Но он изменял вам. Вы смогли простить измену?

— Всё можно простить, если любишь. Даже самое подлое предательство. Можно возненавидеть себя, но любовь к этому человеку будет жить вечно.

— Я не понимаю вас, — качает головой, стряхивая пепел с сигареты.

— Ты зачем здесь?

— Любовь предала, говорю же. Изменила парню, которого люблю, но который не любит меня... Отомстила ему, потому что он меня обидел. У него невеста есть, а я просто... запасной вариант, — слезы душат, поэтому ей приходится перевести дыхание.

— А ты у него это спрашивала? — снисходительность чувствуется в этой фразе.

— Нет. Но я знаю. Зачем спрашивать, если он прямым текстом в сообщении пишет, что только что целовался со своей невестой, а я его отвлекла? — поднимает красные от слез глаза на собеседницу, пока та тихо смеётся.

— Сообщения... интернет... переписки. Вот, как сейчас в любви признаются, а? Какая же глупая молодежь... Деточка, ты не видела его глаза, ты не смотрела ему в лицо, не чувствовала его прикосновения в этот момент. Как ты можешь быть уверена в истине? Если я сейчас возьму телефон и настрочу тебе сообщение, что я бизнесмен и имею две яхты, ты поверишь?

— Не нужно читать мне нотации! Что вы со мной как с ребёнком?! Я взрослый человек, — злость возникает в том случае, когда мы не можем принять, что неправы.

— Встреться с ним. И дайте друг другу второй шанс.

— Спасибо за сигарету. И вообще... за всё, — поднимается и уходит. Простить слишком просто. А вот забыть люди пытаются годами.
Она не сможет простить себя, а вот его... его, к сожалению, сможет. Потому что сердце — неугомонный орган, кого взбредёт, того и полюбит.

***
Картер: Зара, я ночью в Нью-Йорк прилетел. Ты дома?

Картер: я же вижу, что ты читаешь!

Картер: Зара-Мэдисон Уэйн!

Зара: я не дома

Картер: а где ты?

Зара: неважно

Картер: важно!

Для того, кто ждёт её с самого утра с сюрпризом, это было очень важно.
Айрин уже сказала ему, что Зара обижена на него из-за Роуз. Придётся заглаживать вину. Но как это сделать, если он понятия не имеет, где мисс Уэйн шатается в полдень!

— Что ты тут делаешь? — знакомый голос отрывает его от смартфона.

— Извиняться пришёл, — его нежная улыбка и тёплый взгляд в который раз вызывают дрожь по её телу. Он кивает в сторону, и она переводит взгляд на хаотично разбросанные, на первый взгляд, лепестки роз.

— Что это? — чтоб убедиться в своих догадках, поднимается на лавочку и застывает на месте.
"Forgive me" было выложено лепестками роз. Романтика, от которой подростки теряют голову, о которой пишут книги и снимают сериалы...
Она не чувствует, как чьи-то руки обхватывают её талию и мягко ставят на землю.
Карие глаза оказываются прямо перед ней.

— Что, маленькая, дар речи потеряла?

— Думаешь, развёл тут сопливую мишуру, пыль в глаза кинул, и я повелась?! Ни черта подобного! Вали отсюда! — пытается вырваться, но он лишь сильнее сжимает её в объятиях.

— Угомонись! И перестань кричать как резаная. Объясни, — от него пахнет известным одеколоном, но она вовремя берет себя в руки.

— Что тебе объяснять?! Ты совсем отупел в своей Праге? Ты значит там с Роуз спишь, а я тут должна тебя как верная собачка ждать? Не на ту напал!

— Я не спал с Роуз, — спокойный тон режет сильнее любого крика. Она успокаивается и смотрит на него, на такого родного Картера, открыв рот от удивления. — Ты поверила тому сообщению? Наивный ребёнок... Просто мне было интересно, как ты отреагируешь. А ты приревновала. Это значит что? — широко улыбается.

— Ничего это не значит! — от такой близости сердце колотится как бешеное, а ладони начинают потеть.

— Угораздило же меня полюбить такую дуру, — парень поднимает голову вверх, обращаясь к небесам.

— Что? — заторможенно спрашивает.

— Я люблю тебя, Зара, — шепчет он, приближаясь к лицу бледной, как полотно, девушке.

Любит... он её любит... Казалось, сердце взлетит от счастья.
Три слова — и она готова вцепиться в него руками и никому не отдавать.