Моё время на исходе,
Поэтому я выезжаю со
страшной скоростью, детка!
The Weekend — Blinding Lights

— Мне жаль, вам об этом сообщать, — голос мужчины раздался эхом по полупустому врачебному кабинету. На нем был был белый халат, бейджик с надписью и именем: «Врач кардиолог — Ким Сокджин», очки сползавшие с горбинки носа и... очень озадаченное выражение лица. — но у вас сейчас критическое состояние: вы находитесь на пороге максимального числа.

В этот момент Ёнджун слово выпал из реального мира. Его тело осталось там — в кабинете врача, а вот его сознание провалилось в другую реальность, где он этого никогда не слышал. В той реальности он даже никогда не оказывался в больнице с сильными болями в сердце. В той реальности, он был другим человеком. Не тем, кому недавно разбили шестое сердце.

— Ёнджун, вы меня слушаете? — он наконец пришел в чувства, когда доктор Ким легонько потряс пациента за плечо.

— Да-да. — Чхве часто закивал. Хотя он понятия не имел о чем говорил доктор и говорил ли он вообще.

— Знаю, эти новости сильно вас напугали. — доктор Ким вздыхает, снимает свои очки и потирает глаза, в которых засела усталость. Ёнджун слышит его голос как из трубы. Эхом. Его сердце стучит громче, чем что либо другое.

— Я... умру? — это слово дается ему ужасно сложно. Голос задрожал, а страх прожигал разум. Ёнджун прикусил губу, и опустив голову сжал кулак другой ладонью, чтобы унять дрожь. Но ничего не помогало. И не удивительно. Ему только-что буквально объявили о его скорой смерти, страх тут крайне уместен.

— Ни в коем случае! — Сокджин развел руками, и Чхве тут же поднял голову со взглядом полный надежды, — Не беспокойтесь Ёнджун-щи, вы не умрете. Вы вполне, в состоянии прожить до самой старости! Вам просто нужно первое время принимать лекарства, вести здоровый образ жизни и самое главное: не влюбляться.

Последнее...

Ким Сокджин повернулся на стуле с колесиками, и указал ручкой на диаграмму сердца.

— Как мы оба знаем, все люди рождаются с определенным количеством порока сердца, этому так же дан термин — «счетчики разбитых сердец». А еще мы знаем, что они не бесконечные. — Ёнджун кивал. Он все это прекрасно знал. Об этом учат даже в начальных классах. — Ваши последние анализы и симптомы, показывают, что вы близок к своему максимальному числу. В связи с тем, что недавнее сердце было разбито в обстоятельствах очень сильной эмоциональной встряски, это оставило след и на другом вашем сердце. Это привело к сильным болям в области сердца. По всем показаниям, мы можем сравнить такие явления с микро инсультами.

Ёнджун внимательно слушал и кивал. Что-то ему было знакомо раньше, а что-то он узнавал прямо сейчас. В школе ему никогда не говорили, что существуют боли и осложнения при приближении максимального числа. Вообще, представление о максимальном числе, всегда было для Ёнджуна размытым, ведь он часто прогуливал занятия биологии, где и рассказывали о строении человеческих сердец. Парень всегда представлял «максимальное число», как моментальную остановку сердца, и не старался дальше обогащать свои знания на данную тему. Потому что не хотел этим самым напоминать себе о своем не малом числе в груди.

— Значит мне нужно лишь принимать лекарства, не курить, не выпивать и... не влюбляться? — Ёнджуну это кажется легкой задачей, ведь он сам по себе не курил и мог справиться без алкоголя. А на счет последнего, он был уверен, что ни в кого не влюбиться. Его шестое разбитое сердце тому доказательство.

— Вы быстро схватываете, Ёнджун-щи! — Сокджин выглядел не слишком наряженны. Это вводило Чхве на мысли, что кардиологу приходилось довольно часто сталкиваться с подобными случаями, — Этих трех задач будет достаточно, но так как наши сердца напрямую связаны с мозгом, то прошу вас, также избегать сильных эмоциональных встрясок.

— Это... как? — Ёнджун чувствовал себя придурком.

— Вам придется избегать триггеров напоминающие вам о... — врач нарочно покашлял в кулак, – вашем шестом сердце. Так сказать, не ковыряться в открытой ране, чтобы не усугубить ситуацию. Понятно выражаюсь?

— Да.

Честно? Ёнджун даже не отошел от потрясения, от того факта что он на пороге неизбежной гибели. Нет, он конечно не конченный придурок, чтобы никогда даже не предполагать, о то что все закончится именно так, с учетом его большого опыта, в виде числа «6» на груди. Парень проглотил скопившуюся слюну, пытаясь вместе с ней убрать ком воздуха, застрявший в горле. Это помогло, но не на долго, ведь воздух снова скопился, заставляя парня чуть задохнуться.

— Пошло все к черту. — стонет Ёнджун откинувшись на спинку сиденья машины и скрыв глаза запястьем, дабы «сбежать» от реальности. На какое-то время представить, что это не он пару минут назад чуть не свалился в обморок прямо на дорогущий паркет пятизвездочного отеля, на важном мероприятии.

— Да брось, все не так плохо. — голос сидящего за водительским сиденьем парня заучит непринужденно, и это режет слух сильно раздраженного Ёнджуна. Парень попробовал убрать руку и открыть глаза, но яркие неоновые огни вывесок и свет фонарей ночного города мелькающие за окном, снова заставили пульсу необратимой боли пройтись по всему позвоночнику. Он зашипел и снова закрыл лицо. — Посмотри на все с позитивной точки зрения: я подоспел вовремя!

— Почему это меня ничуть не обнадеживает?

— Ты познакомился с Ю Джимин! — снова пытался найти что-то хорошое в этом вечере На Джемин.

— И лучше бы этого никогда не происходило. — в сознании всплыл любопытный взгляд ребенка с холодом змеи, и пугающее равнодушие. — Она такая жуткая, блин.

— Так слухи оказались правдивыми? — в голосе Джемина слышалось, что он улыбался.

— Какие слухи? — Ёнджун не был особо вовлечен в то, где и про кого опять распустили грязные слухи, ибо уже сам по горло купался в этом дерьме.

— Слухи про бессердечную Ю Джимин. — казалось На пытался что-то вспомнить пока рассказывал, — Говорят, что у неё ни одного разбитого сердца, потому что у нее и вовсе нету сердца. Кто-то ещё называет её ходящим трупом или ледышкой Ю. Что-то в этом роде. На самом деле, я не особо в курсе всех её не благоприятных прозвищ.

«Не в курсе» говорит? А вот Ёнджуну показалось, что он очень даже вовлечен в эту историю.

— Быть того не может. — Чхве фыркает, — Это все полная чушь. В каком веке мы живем, забыл? Двадцать первый век, сейчас не существует здорового человека, старше восемнадцати лет без единого разбитого сердца. Разве что только в сопливых романах.

— Ты прав, — парень хмыкнул, — но всё же, откуда то слухи всё равно начались.

Джемин включил музыку и остаток пути парни больше не обменялись словами. Джемин сам по себе, не любит много говорить, а Ёеджун чувствовал, что если еще немного напряжется, то боль вернется, поэтому просто сомкнул веки и постарался уснуть. В салоне дорогой машины Джемина, звучала песня, чей текст заставил Ёнджуна провалиться в не приятные восприятия.

Первый класс средней школы. На часах пол семнадцатого, из открытых окон дует теплый весенний ветер и в помещение падает теплый желтый свет, а занятия как раз закончились и юные школьники уже неспешно прощаются и разбегаются по домам. Тем временем, по коридору, чуть ли не в припрыжку шагал парень брюнет, с опрятно лежавшей школьной форме и вылизанными волосами. У него сверкали глаза, а губы были изогнуты в неконтролируемой улыбке.

Чхве Ёнджун был возбужден планами на следующие пару часиков, ведь именно сегодня у него будет первое свидание с самой красивой девочкой школы! Ах, сама Чон Хиджин – девочка за которой бегают толпы, вчерашним днем согласилась пойти погулять с ним. С ним! С Чхве Ёнджуном! Парень был открыт для новых ощущений, ведь ему впервые в жизни кто-то так сильно запал в сердце и не желал оттуда выходить.

И вот Ёнджун подходит к кабинету где сейчас должна находиться Чон, попутно вспоминая то как он влюбился в эту прекрасную девушку. То было дело в сентябре! В тот день Ёнджуна в школу подвез его старший брат - Чхве Тэён. Старший дал брату мешочек с конфетами, предложив поделиться с друзьями. Но в тот день, Ёнджун по пути в класс увидел ангела, спустившуюся с небес.

Чон Хиджин сидела на корточках и гладила пушистого котенка, а солнечный свет падал на её шелковистые волосы так, что казалось они были сотканы из чистого золота. У Ёнджуна защемило сердце, упала челюсть, а глаза раскрылись в немом восхищении этой красотой.

Тогда Ёнджун подарил все свои конфеты ей.

— Ты идешь гулять с Чхве Ёнджуном?! — громко раздается девичий голос, из кабинета у двери которого застыл Ён, услышав свое имя. Он не смог отказать себе в желании подслушать и застыл у двери, прислушиваясь к голосам.

— Что? Боже, Хиджин, почему именно Чхве? За тобой же столько мальчиков бегает! — вставила вторая и Ёнджун нахмурился. С вдруг он не предпочтительнее, чем другие?

— Не говори, что влюбилась!

На какое-то время нависла тишина, а в ожидании ответа, у Ёнджуна даже сердце перестало биться в груди.

— Что вы тут забыли в такой час, придурки? — громкий, и крайне не довольный женский голос заставил Ёнджуна выбраться из пучины неприятных воспоминаний, из самых темных уголком его подсознания.

Ёнджун и Джемин вышли из машины и сейчас стояли перед открытой дверью в, уже почти родную, квартиру. Перед ними стояла худенькая и светлокожая девушка, с растрепанными и рыжими волосами, и сонным взглядом. На ней была широкая черная футболка и пижамные штаны, что явно красноречиво говорило о том, что парни прервали её драгоценный сон. Джемин улыбался так будто, эта девушка не смотрела на него убийственным взглядом. А Ёнджун начал разминать мышцы. Спать в машине после сердечной встряски — занятие не из приятных.

— Сегодня был званный вечер, но закончился он тем, что Ёнджун с кем-то повздорил. Так что пришлось уводить его оттуда, а ты как раз живешь неподалеку! — Ёнджун восхищался тем как На Джемин умел искусно врать в лицо и даже не краснеть.

— Нет. — ответ был моментальным. Девушка подняла руки в знак протеста.

— Ну Минджон-а, — голос у Джемина очень сладкий и имел способность соблазнить и уговорить любого человека на свете, кроме одной Минджон. Ударившись лицом об каменную стойкость Ким, Джемин сбавил обороты, покашлял в кулак и не сильно толкнул локтем Чхве.

Это был призыв к действию. Своего рода «Я сделала все что мог, теперь ты».

— Минджон, ты сегодня очень красивая, — говорит второй с улыбкой, но его лесть ничуть не действует на подругу. Ёнджун и не рассчитывал, что Ким тут же расстает, ведь раз она устояла против мурлыкающего голоса Джемина, то устоит и перед его комплиментами. Это была всего лишь заправка. — позволь мне переночевать у тебя.

— С какой это стати?

С той, что у Ёнджуна чуть не случился сердечный приступ, у него болит все тело и немного дрожат руки. Возвращаться домой, где его будет ждать, не менее слабая здоровьем, бабушка — совсем не вариант. Если она заметит плохое самочувствие своего внука, или, не дай бог, станет свидетелем его приступа, то и сама ляжет под крышку гроба, от шока и волнения. Вариант откровенно рассказать обо всем этом Минджон — тоже плохая идея. На самом деле, из всех близких, Ёнджун рассказал о своем состоянии только Джемину, и то из-за того что тот сам обо всем догадался. Друг был удивительно проницателен. Но если На отреагировал на все спокойно (хоть и был погружен в тоску, какое-то время), то Минджон точно начнет сильно паниковать. Участь, которая досталась Джемину — знать, что твой друг может умереть в любой момент — определено не из приятных. И при мысли, что с этим столкнется и Минджон... парни совместно решили ей не рассказывать.

Но все же, перспектива оставить Ёнджуна у Минджон гораздо заманчивее, чем возвращаться к бабушке. К Джемину нельзя, потому что он живет со своими родителями, и лишние глаза, которые могли распространить слухи - не к чему. В отель, нельзя потому что снова пойдут слухи, о том, что «бездомный принц» опять «бродяжничает».

— С той стати, что! — он начал даже уверенно, и у Джемина появилась надежда, что друг серьезно придумал что-то стоющее, но глубоко печальная истина заключалась в том, что Ёнджун понятия не имел что сказать.

Ким Минджон, их с Джемином близкая подруга, и вроде бы у них должно было быть достаточно компромата на неё, но на удивление нет. Минджон была образцовой отличницей в школе, а с недавних пор становится выдающейся стипендиаткой Сеульского Национального Университета. Она не пьет, не курит и даже не просит деньги в долг. К ней было практически не за что придраться, кроме тату на груди. Но Ёнджун и Джемин не настолько моральные уроды, чтобы опускаться до шантажа дорогой подруги больной для неё темой. Таким образом выходит — Ёнджуну нечего сказать.

— С той стати что... — Чхве повторил чуть тише, почесывая затылок, Джемин разочаровано опустил голову, а Ким ждала что именно они скажут, чтобы посмеяться и хлопнуть дверью перед их носом. Есть несколько правил в их дружбе, и одно из них: не будить Минджон в три часа ночи, и не заявляться на ночевку просто так.  — с той, что я достану тебе автограф НинНин!

И сразу Минджон меняется в лице.

— Идет! — моментально отвечает Минджон и пытаясь сохранить свое серьезное выражение лица (у неё плохо выходит), дает друзьям пройти.

— Так просто?! — удивляется Джемин.

Уж что-что, но о яром фанатском духе, что горел алым пламенем в Ким Минджон, Ёнджун знал лучше всех. Вроде бы при их первой встрече на Ким была широка футболка с изображением обложки дебютного альбома солистки — «Seven Hearts», ставший хитом. А ещё она была лидером фанклуба НинНин в частной академии для девочек. Сам Ёнджун не особо интересовался её творчеством, но не уважать и не восхищаться тем, какой эффект Нин Ичжуо — а таково было её настоящее имя — производила на людей. В её песнях поднимаются важные проблемы, они чувственные и больно задевают все разбитые сердца на груди. Как любит говорить Минджон — «Она корейская Лана дел Рей!» и теперь Ёнджун обязан достать её автограф.

Ну, сегодня он видел её в живую на этом проклятом дне рождения Ю Джимин, так что возможно шанс получить автограф все же есть. Впрочем, сейчас как то не до этого. Ёнджун проходит в квартиру подруги, которая пахнет чистотой и одновременно слегка сырым бетоном, словно этот дом построили только вчера. И выглядела квартира подобно запаху — все чисто, аккуратно и слегка пусто, будто сюда переехали только вчера. Не смотря на все это, дом был уютным. И дело конечно же в девочке в пижаме, которая о чем-то говорила с парнем с крутой машиной.

— А ты что? Не зайдешь? — интересуется Минджон, взглядом спрашивая Джемина — «Че встал? Зайдешь или как?», а тот с улыбкой помотал головой.

— Мама приготовила нанмен и папа скоро будет дома, они хотят провести совместный прощальный ужин. — от этого ответа, друзьям стало сразу тяжелее на душах. Они знали, знали, но не любили вспоминать, что уже послезавтра На Джемин ранним рейсом улетает в Оксфорд.

Джемину дали степендию на обучение в Оксфордском университете на факультет экспериментальной психологии. И боже, знали бы вы насколько Ким и Чхве переживали сидя вместе с На, ожидая результатов вступительных, и насколько громко кричали от счастья и как крепко обнимали Джемина, узнав что он сдал все экзамены на высший балл. И какая же серая тоска скребется по их больным сердцам, зная, что вот уже совсем скоро им придется попрощаться с ним. Попрощаться с их Джемином. Их, чертовым, лучшим другом на целых пол года, до рождественских каникул. Проклятье.

Минджон не выдержала первой и подойдя к другу обняла его, а тот посмеявшись похлопал её по спине. А следом к ним подошел Ёнджун, он схватил обоих друзей в свои объятия и повис как ребенок, жаждущий внимания. Из-за тяжести, их трио начало шататься и они чуть не свалились на землю, но вместо этого Джемин оперелся о стену локтем, а Ёнджун по итогу получил сильный хлопок по спине от Минджон, которая начала отчитывать его за глупости.

По итогу, Джемин ушел сказав на прощание: «Встретимся завтра!». Минджон спросила голоден ли Чхве, и получив оживленное «безумно», прошла в кухню и поставила кастрюлю вариться, чтобы приготовить рамен. Ёнджун молча сел за стол, ощущая, что боль по тихоньку спадает оставляя после себя только слабость. В квартире было тихо, разве что звук включенного огня на плите и звука машин за открытой форточкой. Его окатило тепло и спокойствие, и откинувшись на спинку сула Ёнджун сомкнул веки.

— Не говори, что влюбилась!

Чон Хиджин так сильно нравилась Ёнджуну, что он мог поклясться, что его сердце не билось все то время, пока он ожидал столь желанного ответа. Она согласилась пойти погулять, а значит что сто процентов Чхве ей хотя бы немного нравился и это... боже, это переполняло его уверенностью в себе.

— Конечно же нет! — Хиджин рассмеялась. Рассмеялась так, будто сама мысль об этом ужасно её развлекала.

— Ах, ну тогда все понятно! — подруги тоже рассмеялась, — Как никак он... — она кашлянула и тихо, словно боялась, что эти три слова были чем-то пугающим, произнесла: — бездомный принц семьи Чхве, верно?

— Именно поэтому я и согласилась пойти с ним. — сказала Чон, что кольнуло неприятными ощущениями в оцепеневшем Ёнджуне. Он знал, что ему надо уйти, надо побежать прочь и притвориться, что он не знает, побыть дурачком, ведь ему было бы так хорошо. Но его тело не двигалось. Сердце болело.

— Как это?

— Ну он же, как никак, брат Чхве Тэёна! Можно будет через бездомной крошки добраться за реального золотого наследника! — Хиджин смеялась, а её подружки вместе с ней. Они просто веселились будто это просто игра, шуточки, детские шалости, девичьи сплетни.

Тем временем, за дверью у мальчика, с пустым выражением лица, опущенными плечами и руками, поникшим взглядом на груди высветилась цифра 3.

— Эй, не дрыхни, кто это есть будет? — Минджон громко ставит подставку, а потом кастрюлю с горячим раменом прямо перед Ёнджуном, возвращая его в сознание.

— Я не сплю! — тут же спохватился парень, схватил в руки палочки, и взяв в рот первую порцию, тут же обжегся и начал кашлять.

— Просто летаешь в облаках? — подруга садится перед ним за стол, и скрестив руки на груди наблюдает как друг крючится в страданиях. По итогу не выдержав, она закатывает глаза и налив воду в стакан ставит её перед Чхве, который жадно все выпивает и показывает подруге измученное сердечко двумя пальцами. — Придурок, доедай и вали спать.

— Спасибо огромное за все, — он формально кланяется Ким, словно она была была многоуважаемым сонбэнимом, а не просто лучшей подругой, на год младше его самого. Порой, самому Чхве тяжело поверить в то, что Ким Минджон младше него на год. И в университете, он станет для неё сонбэ! Офигеть.

— И с кем ты повздорил на этом званном вечере? — она произнесла два последних слова весьма скептически. Минджон не любила все эти фишки богатеев и часто упрекала друзей в их снобизме.

— Да с какой-то странной девчонкой, — отвечает Чхве жуя лапшу, — говорит странные вещи, странно смотрит, и вообще жуткая. Ю Джимин зовут, случайно не знаешь?

При упоминании этого имени глаза Ким расширяются, словно она знает о ком речь. Ёнджун тоже удивляется — «Почему все её знают, кроме меня?».

— Реально знаешь?

— Нет. — слишком быстро отвечает Минджон, и опускает взгляд — значит собирается соврать, — Да так. Не знакомы. Слышала вроде о ней.

— И что слышала?

— Что она жуткая стерва, которая безжалостно разбивает чужие сердца. Тебе лучше держаться от неё подальше. — советует подруга, все еще с опущенным взглядом, что не нравится Ёнджуну. Что-то Минджон точно не договаривает и он наклоняется и щурится, ожидая еще чего-то. — Мы... мы учились в одной старшей школе.

— Офигеть! — искренне удивляется Ёнджун. Это были слегка шокирующие новости. Так Ю Джимин тоже из частной академии для девочек «Чорин». Чхве слышал от Минджон, что там учатся либо только супер умные или супер богатенькие. Что-то подсказывало парню, что Джимин вводила именно во вторую категорию. — И вы общались?

— Было дело. — еще больше удивляется Енджун. Он даже в голове не мог представить как бы выглядело общение этой девочки робота — то бишь Джимин, и вспыльчивого чихуа-хуа — то бишь Минджон. Тем более, если учитывать, что они оба жутко прямолинейные... он бы точно не хотел оказаться в эпицентре этой жути. — Из-за чего вы повздорили?

— Из-за... — Ёнджун осекся. Он же не может взять и сказать Минджон, что началось всё из-за того, что он разбил сердце Ким Чэвон. Узнай она об этом, то точно выгонит друга на улицу прямо сейчас и будет игнорировать примерно месяц, после переезда Джемина.

Больше всего на свете Ким Минджон ненавидела, когда кому-то разбивают сердце. Боже, эта дура настолько это ненавидела, что однажды начала встречаться с парнем, который ей признался в любви, хотя ничего к нему не чувствовала. Это было примерно два года назад, тогда Ёнджун только-только познакомился с ней, и помнится они очень много спорили на счет, что вернее: отшить прямо и разбить сердце или делать вид, что чувства взаимны, пока они не пройдут. Конечно же она стояла на своем, и это обернулось ей боком. По итогу тот придурок разлюбил её примерно через два месяца (была ли эта настоящая любовь?) ушел к другой, а Минджон наоборот. Эта, не меньшая, дура влюбилась в него и её альтруистический поступок выгравировал ей на груди цифру — 3. У Чхве до сих пор передергивает, когда он вспоминает, как Минджон плакала. Тогда они с Джемином многое сделали, чтобы отомстить.

Сейчас, у Минджон там красовалась «красивая» цифра — 4. Ей целых четыре раза разбивали сердце, предавали доверие, разочаровывали надежды. Боже, Ёнджун всем сердцем, до бурлящей крови, ненавидел каждого из этих четырех, кто посмел так поступить с ней. С Ким Минджон. С девушкой, которую он уважал как луну, и любил как сестру. Ненавидел того придурка, который бросил её ради другой; ненавидел ловца сердец, который как-то сыграл с ней в «игру» и разбил второе сердце; ненавидел противного мальчика из её детства, который унизил её перед всей школой, разбив первое сердце; а еще, больше всех, пожалуй, он ненавидел «Мистера Четвертое сердце» — самое последнее.

— Эй, чего замолк? — спрашивает подруга, щелкая пальцами перед носом Чхве.

— Да-так, — он откинулся на спинку стула, начиная вскипать, вспоминая об этом уроде, который заставил думать Минджон, что она никогда не будет достаточно хороша, никогда не сможет влюбить в себя хоть кого-то. Тогда Минджон была практически полностью разбита, и Ёнджун помнит как у него дрожали руки, когда он пытался достучаться до подруги, которая заперлась дома и не отвечала на звонки. Если бы тогда не появился Джемин, то неизвестно, что могло бы случиться. — Эх, наш Джемин.

— Да... — вспомнила Минджон и грустно легла подбородком о стол. — Черт, почему именно Оксфорд? Разве в Сеуле нету крутых учинишь?

— Вот-вот, и я о том. — смеется Ёнджун. Конечно нет, они поддерживали своего друга, но пошутить раз другой и проявить эгоистичность — тоже не повредит. — И как нам быть, без него? Максимум сколько мы протянем?

— Тебе больше месяца не даю. — смеется Ким, — Ты точно вляпаешься во что-то и Джемину придется первым же рейсом мчатся к тебе на помощь, подобно принцу на белом коне.

— По твоему я «девушка в беде»? Спасибо. — он саркастично ухмыльнулся, проведя по волосам пальцами. — Кстати, в чем завтра пойдешь? Выбрала наряд?

Под «завтра» они имели ввиду прощальный праздник для Джемина, который устраивал он сам. Если у Ёнджуна и Минджон было относительно мало друзей, то вот их общий друг отличался удивительной экстравертно-спокойной энергией, которая притягивала вокруг себя множество людей. Джемин завтра устраивал у себя дома большую закрытую вечеринку, куда были приглашены много его друзей и просто популярных людей с которыми он был знаком.

— Эм... — Минджон почему-то слегка покраснела, из-за чего у друга ресницы дрогнули от удивления, — На самом деле, Джемин еще неделю назад отправил мне доставкой одно платье...

— Что?! Серьезно?! А мне сказать, когда? — Ёнджун чувствовал себя преданным, а еще ему жутко захотелось увидеть какое же платье Джемин купил для их подруги, как оно выглядит, почему она его приняла, почему скрывала и почему он его подарил (хотя последнее для него самое понятное и объяснимое).

— Да не кричи ты! — шипит подруга, и стукает Чхве по голове, — У меня стены тонкие, соседи спят, придурок. А не говорила я потому-что не была уверена, что надену. Я вообще хотела ему вернуть обратно, и ещё, Джемин полный придурок дарить мне нечто настолько дорогое.

Ёнджун потирал голову и думал о том, что Минджон не любила, когда кто-то из её друзей на неё тратился. Хотя их это часто не останавливало.

— Но потом он сказал: «Пусть это будет моей последней просьбой перед отъездом — наденешь это платье на вечере в честь моих проводов, пожалуйста?». Манипулятор чертов.

Ну да, похоже на Джемина. Он всякую лапшу на уши навещает, лишь бы Минджон повелась. Плюс ко всему зараза был красноречив как учебник по литературе и даже лучше.

— Покажешь мне? — интересуется Ёнджун. Пожалуй, он никогда не видел Минджон в платье.

— Увидишь завтра, — она закатила глаза и велела быстрее доедать и валить на диван.

Ёнджун послушно все доел, пожелал Ким сладких снов и лег спать с чувством легкого умиротворения и нежной тоски. Что-то внутри, под ребрами, раздражающие жужжало и выворачивало все наизнанку, словно само его нутро готовилось со всей скорости наступить на педаль газа и столкнуться с бетонной стеной. Наверное, ему просто страшно, что уже завтра Джемин уедет. Да, так и есть, наверное.

***

Кем же таким был На Джемин?

Ответом на этот может быть поразительное множество вариантов. Для кого-то он останется королем старшей школы Хансу, который шагал по коридорам, попутно поваливая всех учеников на повал, своей белоснежной улыбкой. Для других он тот миллионник из инстаграмма, который постоянно выкладывает посты с частных вечеринок, свои фото в брендовой одежде, множество эстетичных фотографий, снятых на профессиональную камеру, и ежедневные сторисы с кофе. Для некоторых он очень милый парниша, который всегда дружелюбно улыбается, всегда почтителен и вежлив. Еще для других он юный гений и гордость родителей, тот самый «сын маминой подруги».

Но кем же по итогу был этот внеземной юноша, которого все подряд причисляют чуть ли не к божеству, снизошедшего на их бренный мир? Кем был На Джемин для двух самых близких ему людей, среди толпы прочих, что пришли на его скромную вечеринку?

— Жесть, и ты их всех знаешь? — спрашивает Минджон, приподнимаясь на цыпочки, к уху Джемина, чтобы друг мог четко расслышать вопрос.

Джемин смеется, а Минджон слегка не до смеха. Это дом семьи На, где Ким была не так уж часто, но достаточно, чтобы понять, что этот уютный дом не предназначен для подобного рода мероприятий, где собралась огромная толпа. Многих из них девушка никогда в жизни не видела, а других видела лишь в интернете — это были самые настоящие знаменитости современного медиа пространства. В общем, ей было некомфортно. Ох, она бы точно предпочла провести этот вечер в тишине и уюте. Прощальный вечер лишь для троих. А вот этот вот сыр бор с дорогушей едой, приглашенными поварами, барменами, фото-зоной, музыкой... это не её.

Но, приходилось смириться. Ведь всё это, все равно, было частью На Джемина. Пожалуй, самого близкого для неё человека.

— Минджон-а, ты просто очаровательна в этом платье. — сладко улыбается Джемин, взяв подругу за руку. А у Минджон сосет под ложечкой от сухих и холодных пальцев, что коснулись её ладоней.

— Оно слишком открытое...

Возможно, открытая спина и плечи, на белом платье Минджон, говорили о тайных фетишах её друга. Но, в общем то не особо важно. Платье и то как Минджон в нем выглядела, ей нравилось.

— Оно бесподобно, — он подмигнул, — как и ты.

Не успела Минджон закатить глаза, в попытках скрыть легкий румянец, как вдруг на её плечо аккуратно легла чья-та рука. Им, как не удивительно, оказался Чхве Ёнджун. В белой рубашке с белыми узорами на воротнике, создающие иллюзию рюш, и черном галстуке. Крашенные в блонд волосы были уложены, а сам он выглядел немного мрачно.

— Что случилось? — она спросила.

— Ничего, — друг помотал головой и улыбнулся, и грусть спала с его лица, словно её и не было. Он поднял бокал с соком (Минджон знала, что с недавних пор он бросил пить), — просто хочу поднять тост!

Минджон подхватила идею и взяла с ближайшего столика два налитых бокала с шампанским и протянула один Джемину. Трое улыбались, и у троих была печаль в сердцах, но все трое не хотели выносить её наружу, желая оставить только самые светлые воспоминания.

— Тост за самого главного мошенника этого десятилетия! — гордо заявил Ёнджун, а Джемин с Минджон рассмеялись, — За парня, который смог заставить всех поверить, в свою невъебенную крутость, хотя сам даже галстук не знает как завязывать.

— И подпевает во сне под песни Тейлор Свифт. — поддерживает Минджон, заливаясь смехом, вместе с Чхве и, залившимся краской, Джемином.

— Тост за лучшего друга, самого верного, заботливого и любящего. — Ёнджун сжимает губы в полоску и толкает друга в плечо кулаком, — За тебя, брат.

— Знаешь ведь, как мы тебя любим и будем ждать твоего скорейшего возвращения. — у Минджон слезятся глаза, но она все равно поднимает бокал.

— Спасибо, — у Джемина тоже глаза на мокром месте и только Ёнджун держится изо всех сил. И они поднимают бокалы, завершая тост.

Их маленький обряд прощания, их маленькое общение — «Ты можешь быть кем угодно: идеальным, никудышным, глупым — плевать! Ты главное вернись здоровым, мы будем ждать. Мы любим тебя». Именно эти слова и кружили вокруг легкой, но головокружительной дымкой. Но говорить это в слух, не в их стиле. Да и не нужно это совсем. Джемин все равно все уже знает. Он понимает своих друзей, лучше чем они сами себя. И именно это пугает. Когда его не будет, кто будет за ними присматривать? Помогать разобраться с тараканами в голове? Кто грудью встанет на их защиту? Кто сохранит их хрупкие сердца?

— Ну, чего приуныл? — спрашивает Ёнджун приобнимая друга.

— Да нет, просто переживаю, что пропадете без меня.

Друзья начали яростно протестовать, а Джемин с улыбкой вел их в сторону танцующих людей. Вечер проходил спокойно, точнее все веселились и радовались, но без всяких происшествий. Все как хотел и планировал виновник торжества. Ёнджун же считал, что возможно именно благодаря тому, что за организацию отвечал лично сам Джемин, ему сейчас так хорошо. Или причина кроется на самой поверхности: потому-что рядом были его лучшие друзья. Благодаря приятной музыке, родным голосам, вкусному соку, тревога под сердцем начала медленно подавляться смехом и улыбкой. Он и забыл обо всем, что случилось прошлой ночью, забыл о татуировках на своем теле, о боли и о сердце.

Вот бы это длилось бесконечность.

***

Минджон заметила поднявшийся шум самой первой. Она как-то потеряла суть разговора, в который друзья все ещё были вовлечены, пытаясь расслышать о чем шепчутся за их спинами. Она аккуратно сделала пару шагов назад, чтобы спиной быть ближе к, как она думала, «сплетникам». Но разобрала она только: «Что? Правда?!», «Это реально они?», «Кто их пригласил?», «Где они? Хочу увидеть её в живую», «Как я выгляжу?». Теперь ей стало крайне интересно кого такого Джемин пригласил, чтобы люди так отреагировали. Может быть какая та знаменитость? О боги, НинНин?

При мысли, что сейчас на вечеринку могла зайти, певица, за встречу с которой Минджон готова была даже убить... Она спешно проскальзывала через образовавшуюся толпу, пытаясь никого не задеть. Ей конечно нравилось платье, но сейчас оно показалось настолько неудобным, что Ким уже была готова разорвать его, чтобы начать делать нормальные шаги.

И вот она уже обошла всех и оказалась в первом ряду! Минджон уже была готова увидеть НинНин, и крикнуть без стеснения «Я твоя большая фанатка!», как вдруг ей по лицу словно со всех сил молотком ударили.

— Простите, а мы здесь не по приглашению. Но с подарком! — игриво и с легкой усмешкой произносит парень в джинсовой куртке и малиновыми волосами.

Но сейчас, Минджон даже не смотрела на него. Перед глазами плыло, дышать стало в сто крат тяжелее, грудь вздымалась, а во взгляде тысяча эмоций, от страха до злости. На самом деле, перед ней испарились все и вся. В полной комнате, в представлении Ким сейчас остались только двое: она, забывшая как дышать и девушка с, как всегда, айсбергом в глазах. Ох, как же хорошо Минджон знала этот взгляд. И он как всегда смотрел сквозь нее.