Я вернулся к Рексу и работа вновь завертелась. К моему возвращению Статлер уже полностью затих, словно никогда не проявлял подобного буйства.

Конечно, поскольку это убийство было совершено не им, то у нас пропало последнее предположение о том, кто же мог оказаться убийцей. Но появился новый вопрос: откуда он мог узнать, когда и где произойдет убийство?

Это наводило на мысль, что Джексон так или иначе причастен к этому убийству, и что у него однозначно должен быть сообщник. Вот только кем мог оказаться этот самый сообщник, оставалось тайной, поскольку перед тем, как заступить на ночное дежурство, я сам лично убедился, что никого, кто не должен был оказаться ночью здесь, не было. Все, кроме охранника в предполагаемый момент совершения убийства находились в палате Джексона, а Лукас Милс был заперт мною в будке.

В любом случае, даже если сообщник и имелся, то сейчас его, вероятнее всего, уже не было в этом здании.

Вновь вызвав команду криминалистов, мы с напарником стали собираться ехать в отдел. На этот раз погибшей оказалась девушка тридцати двух лет с короткими, чуть ниже подбородка, черными волосами и четкими, более приемлемыми для мужчины, чертами лица. С помощью дежурных санитаров нам удалось выяснить, что Рени Морис лежала в ближайшей к Статлеру занятой палате. Поэтому этим утром в больнице стало на одно опечатанное полицией помещение больше.

Оставив криминалистов выполнять их работу, мы с напарником покинули здание, чтобы заняться своей. Оказавшись на рабочем месте в половине восьмого утра, мы с Девисом принялись за работу.

Эмоциональное состояние Джексона и отсутствие доказательств не позволяли нам выдвинуть Статлеру обвинение в убийстве.

Когда мы уже заканчивали оформлять новое приложение к делу, в дверь нашего кабинета постучали. Первой мыслью, пришедшей в мою голову, было то, что это был курьер, который принес нам заключение от криминалистов. И это было правдой, но лишь отчасти. Я оказался прав в том, кем был этот человек, но не угадал цель его визита.

Нашим курьером был юноша девятнадцати лет, который в прошлом году поступил в полицейскую академию и время от времени работал у нас в отделе на полставки.

— Детектив Уилкинз, вас вызывает детектив Фриманс, — отрапортовал он.

— Хорошо, минутку, — отозвался я, вставая с кресла.

— Служебный пес бежит к хозяину по первому зову, — пробурчал себе под нос Рекс, видимо думая, что я не услышу его слов.

— К счастью, со слухом пока у меня проблем не наблюдается, — произнес я, с упреком посмотрев на напарника.

Он ничего не ответил, а я развернулся и пошел к начальнику. Остановившись на мгновение возле его кабинета, я неуверенно постучал.

— Уилкинз, входи, — крикнул по ту сторону двери Эндрю. – Если это не он, то проваливайте!

Я медленно открыл дверь и вошел в кабинет.

— Что случилось? – с ходу поинтересовался я.

— Это мне бы хотелось у тебя спросить, — ответил Фриманс, указывая рукой на стул, стоящий возле его рабочего стола.

С момента моего последнего визита здесь стало заметно просторнее, но, даже несмотря на это, по-прежнему царила полнейшая темнота.

Эндрю не особо любил солнечный свет, поэтому не стоило удивляться, что в этом кабинете, который еще и находился на солнечной стороне здания, ему будет особенно тяжко в борьбе с назойливым светом.

Я присел на край стула и вопросительно посмотрел на начальника.

— Скажи, Макс, как так могло получиться, что вы с Рексом уже третью ночь пропускаете убийство и самого убийцу? – спокойно спросил он, от чего мне стало еще хуже. Казалось, если бы он сразу на меня накричал, было бы намного лучше.

— Поверь, я задаюсь тем же вопросом. Если бы все действительно было настолько просто, как кажется, мы бы его, — или ее, — уже поймали. Только вот, насколько мне удалось выяснить, тела находят там, где нет камер.

— Из главного управления тебе направили в распоряжение троих людей. Можно было поставить их в слепые зоны.

— Чтобы обставить все слепые зоны больницы, нужно явно больше, чем три человека, — отозвался я

— Какое сегодня число? – внезапно меняя тему, поинтересовался Фриманс.

— Семнадцатое декабря. Воскресенье.

— Я даю вам срок до двадцать четвертого числа. Если за это время вы упустите хотя бы одну деталь, я отправлю обоих под увольнение, а сейчас уходи, — чуть прикрикнув, ответил он.

Не медля больше ни секунды, я ретировался из кабинета и отправился к Девису.

Известие о наших сроках его, мягко говоря, не обрадовало. Первые пять минут я слушал отборный мат из которого выделил для себя даже парочку новых слов, а после, когда напарник успокоился, подвез его до дома и поехал к себе, где меня ждала Тереза.

— Я уже думала, что сегодня опять тебя не увижу, — с порога сказала девушка.

— Если хочешь поговорить о моей работе, то давай в другой раз, — огрызнулся я, снимая ботинки и пальто. – Я хочу спать.

— Ну конечно! Зачем еще дом? Естественно, чтобы приходить спать и все! – воскликнула она. – Может, хватит пропадать на работе сутки напролет?

— Можно подумать, я это только для себя делаю! – едва не срываясь на крик, проговорил я, направляясь в сторону кухни. – У меня, если ты не заметила, большой дом и беременная жена!

— Жена? Я думала, пока только невестка, — успокоившись, чуть игривым тоном произнесла она.

— Да, без пяти минут жена, которая уже капает мне на мозги, — продолжил я. – От моей работы напрямую зависит, сколько еще людей умрет или не умрет.

— Но это ведь не повод приходить домой только для того, чтобы поспать!

— Но и не повод капать мне на мозги! – вновь прикрикнул я. – Тереза, я сейчас абсолютно серьезно. Я устал, впереди у меня еще одна тяжелая ночь и я хочу спать. Хочешь капать мне на мозги, дождись, хотя бы, пока я просплюсь, хорошо?

Не дожидаясь ответа девушки, я поднялся наверх, хлопнул дверью и, скинув одежду, отправился спать, рассчитывая, что грядущая рабочая ночь окажется легче и пройдет без последствий.