Когда его привели была ночь.

Танара проснулась от резко подступившей к горлу тошноты. Точно в полубреду, она вскочила с кровати, заметалась, на миг теряясь в происходящем. А затем резко согнулась пополам у тумбы над стоящим на ней кувшином.

В несколько спазмов ее вырвало в посудину.

Танара закашляла, сплевывая слюну. Противная горечь жгла язык и небо.

«Что за мерзость, — подумала княжна, тяжело дыша. — Так не должно быть».

Девушка попыталась распрямится, но ее скрутило еще раз.

Когда все закончилось, она оперлась руками о тумбу, стараясь перевести дыхание. Тело предательски пошатывало, мысли спутались.

«Может, одна из вишен была гнилой?» — пронеслось в голове. Но гипотеза быстро исчезла — нахлынувшая жажда вытеснила ее.

Ужасно хотелось воды. Прополоскать рот и горло от противной горькой слюны, а затем пить. Много пить, жадно. Так, чтобы смыть поскорее тошнотворный привкус, а следом и воспоминания о нем.

Мысли о питье заставили встрепенуться, прийти в вертикальное положение. Взгляд заметался по комнате, ища хрустальный кувшин, который Иерра Лала оставляла обычно в ее покоях на случай ночной жажды... Пока княжна с разочарованием не осознала: именно в этот кувшин она сейчас и плевалась.

Воды не было.

Вздох недовольства разбил тишину.

Вариантов было два: разбудить Иерру Лалу, дернув за шнур колокольчика, и попросить питья у нее, или же самой дойти до столовой и отыскать для себя воду.

С одной стороны, хотелось остаться в покоях и никуда и не идти. С другой же — она прекрасно понимала, что следом за жрицей на шум может явиться и мать... А где мать, там и вопросы.

А отчего княжну тошнит посреди ночи? А не больна ли она? А не отложить ли в таком случае обряд инициации до лучших времен?..

Нет, внимание матери сейчас точно было бы излишним.

Собственные мысли придали Танаре собранности.

Шатало ее уже меньше. Силы потихоньку возвращались к княжне.

Она огляделась. Прислушалась. Внутри родного замка стояла мертвая тишина, чернота ночи покрывала комнату, а луна и звезды за сдвинутой вбок шторой блестели своим обыденным белым светом.

Слишком безмятежно. В такой тишине Иерра точно разбудит мать своим визитом.

Лучше идти самой.

И выбор был сделан: осторожно скользя босыми бледными ступнями, княжна двинулась к двери.

Жажда заставила ее покинуть покои. Выйти прочь и шагать быстро по сумраку каменных коридоров.

Пол холодил стопы, а по пути не было ни души. И ни факела — местами девушка даже шла вдоль стен на ощупь.

Темно, зябко — не так Танара представляла себе эту прогулку. Но, тем не менее, не сворачивала с намеченного пути. Поеживаясь, и обхватывая то и дело руками покрытые мурашками плечи, она уверенно продвигалась вперед, тенью юля от поворота к повороту.

Башня с покоями господ осталась позади. Идти до столовой оставалось не так много.

Тишина начала рассыпаться — издали донесся шорох. Он нарастал, переходя разом во множество разных звуков.

Шаги. Шепот. Отрывистый, тихий, но до Танары доносились ясно различимые обрывки грязной ругани.

А еще грозный лязг чего-то металлического. Скрипучий, тяжелый, позвякивающий и ритмично повторяющийся, снова и снова — так не звенит при ходьбе оружие и не громыхают доспехи стражи.

Нет, это было что-то другое.

Какофония нарастала — все ближе, все громче.

Что там происходит?

Сгорая от любопытства, Танара прибавила шаг.

Быстрее, быстрее.

Интерес к происходящему подгонял ее.

И вот до загадочных звуков оставался всего один поворот....

...как коридор взорвался неистовым криком.

Жар хлестко обдал лицо Танары, прежде чем та успела что-либо понять.

А следующий миг — прямо перед ней в стену врезался мощнейший поток пламени. Вырвался ровно из-за того угла, куда она только что собиралась повернуть, и там, где через секунду могла бы стоять Танара — сейчас ревел огонь.

Едва дыша, девушка отскочила — воздух обжег легкие, а камни под босыми ногами мгновенно накалились.

Но не это напугало ее, а безудержный запах гари и вонь опаленной плоти, разящие из-за угла под аккомпанемент душераздирающих криков.

Боль, ужас, ярость — в них смешалось все. Лязг стал громче, и громче стала ругань стражи. Теперь она сопровождалась резкими звуками ударов.

— Получай! — разобрала Танара отчетливо.

И крик. Животный, отчаянный, какого Танара никогда раньше не слышала.

На противоположной стене дрогнула тень — и девушка увидела его: нечто.

Нечто извивалось в цепях. Брыкалось, гремя кандалами, бодалось, сгибалось от ударов и изо всех сил рвалось наружу.

Его вой звучал чистой ненавистью; и ненавистью горело каждое его движение.

«Что это?» — пронеслось в охваченном паникой сознании Танары.

Княжна слышала, как ее сердце неистово колотится в груди. Ужас от встречи с неизвестным и непонимание происходящего смешались в ее голове ядовитым пуншем. Но вместе с тем, в душе ее росло любопытство.

Танаре до жути хотелось заглянуть за угол и увидеть, что за ним происходит.

Но нет — ступить вперед без обуви она не могла: камни еще не остыли от прошедшего по ним огненного потока. Языки пламени таяли, разбиваясь о каменную преграду стены. Но даже в том месте, где стояла Танара, нежным стопам все еще было горячо. Двигаться дальше она не рискнула.

А звуки избиения продолжались. Танара слышала, как нечто, воя, упало на колени. Как звенели его кандалы и цепи, которые стражники набрасывали на конечности существа все новыми и новыми слоями. Лязг металла становился громче, и яростнее становился рев ненависти.

— Пошел! — разобрала она.