Даррен двигался легко, играючи, будто танцуя. Уходил от разъяренного орка, когда, казалось бы, уже поздно. И танец этот не был похож на те, придворные, бездушные, когда каждое движение выучено и продублировано. Нет. Это было похоже на танцы бродячих артистов, которые больше дразнят, смешат толпу, чем танцуют. В каждом движении Фокусника чувствовалась издёвка. Вот он ушел за спину орка, успев подмигнуть ведущей. Разве бойцы так делают? Нет. Но зрителям нравилось, а это дорогого стоит.

У него не было оружия, он не дрался, а лишь уходил от атак, оставляя Мясника с носом. И с губ его не сходила эта улыбка. Снисходительная, но холодная, как ночи в Каллистрате.

Практически вжавшись в заборчик, я жадно следила за каждым движением. Это было красиво. Я бы на такое не осмелилась. Ведь это всё равно, что ходить на острие ножа с закрытыми глазами. А он ходил и даже получал от этого извращённое удовольствие. Крики толпы, комментарии ведущей – всё отошло на второй план, словно ненужная ширма. Я следила только за Фокусником. Мне было интересно за ним наблюдать. Пытаться угадать его следующий маневр.

Орк опять закричал. Громко, зло, вырывая меня из этого транса. Он вновь кинулся на парня. Из разговоров зрителей я поняла, что Мясник любил раскладывать своих противников на конструктор. В смысле руки отдельно, ноги отдельно. Угадайте, где голова? Правильно, тоже отдельно. Причем «разбирал» он их голыми руками, считая, что оружие для настоящего горного воина не так важно. Впрочем, у каждого свое хобби, и не мне его судить.

– Чёрт, – пробормотала я, когда рука Мясника мелькнула в нескольких сантиметрах от рыжей макушки Даррена. Фокусник был настолько безбашенным, что водил вокруг орка хороводы, чуть не вешаясь ему на шею.

Это пугало и восхищало одновременно. Хотя чаще всего хотелось покрутить пальцем у виска.

А в следующую секунду стало понятно, почему он Фокусник. Я могла поклясться, дать руку на отсечение, что он был безоружен! Но взметнулась вверх рука в чёрной перчатке, а в ней блеснуло серебром лезвие.

Он метнул его сильно, точно, уверенно, профессионально, я бы сказала. А уж в этом я разбиралась!

И орк, не ожидавший такой подставы, медленно опустил голову. Он смотрел на рукоять, торчащую из плеча, и будто не мог понять, что это. А потом вдруг закричал, перекрывая гул толпы. Но на этот раз крик был не злой, а скорее... досадный.

Такая рана этого детину не могла убить – это я тоже знала точно. Если, конечно, Даррен не смазал оружие ядом. Орки вообще очень живучие. Кости у них крепкие, не то что человеческие. И строение немножко другое. Они могли висеть на виселице хоть часами и не то что шею не сломать – не задохнуться даже! Впрочем, я отошла от темы.

Мясник вытащил рукоять и замер. Даррен, всё ещё стоящий напротив орка, улыбнулся чуть шире. А потом орк вдруг резко поднял голову и взбесился. Другого слова я не найду. Нет, он и до этого не был образцом адекватности, но после начал творить уже откровенную хрень.

Он зарычал, что в принципе для его расы не нормально, и бросился. Нет, не на Даррена. К забору он бросился. Благо, не в мою сторону, а в противоположную. Побежал, чуть наклонив корпус вперед. Зрители отпрянули, а те, кто поумнее, вовсе бросились врассыпную.

Заборчик доставал орку до груди, хотя это его не остановило. Мясник снёс деревянную преграду, даже не сбавляя скорости. И он кинулся бы дальше, но его окутало заклинание. Зелёные путы, словно змеи, обвили широкую ногу. Мясник упал, смешно взмахнув свободной ногой. Он ещё рычал, я слышала это даже с такого расстояния.

Я запоздало оглянулась в поисках создателя «змей». Кощей стоял возле палатки, равнодушно наблюдая за орком. На лице – словно восковая маска – казалось, что ворожит вовсе не он. Но Тьму не обманешь. Она чувствовала магию не хуже, чем оборотни запахи, и разливалась по венам, желая поскорее удрать от Кощея подальше.

А путы медленно потянулись к рукам, связывая орка надёжнее гномьих оков. Точнее, я считала, что надёжнее. Всё-таки некромантская магия.

Мясник подергался, подергался, да и замер, то ли понимая, что не выбраться, то ли успокаиваясь. Он затих, неотрывно смотря в небо.

Я перевела взгляд на Даррена, который ещё стоял на Арене. Парень низко поклонился зрителям, махнув рукой в сторону. Он выглядел вполне довольным, и я могла дать руку на отсечение, что всё это представление было продуманно. И, подозреваю, нож всё-таки был чем-то смазан. Дурманом, скорее всего.

– Позёр, – хмыкнула я, откидывая от лица черную прядь. Ленту я потеряла ещё по дороге на Арену.

А парень, словно услышав, пошёл к заборчику. Медленно, лениво, так короли снисходят к подданным.

– И вот опять мы встретились, – улыбнулся он, чуть склоняя голову на бок. Изумрудный ободок глаз будто сверкал, играя на контрасте с темно-синей бездной.

А потом он протянул мне розу – алую, как снег в Каллистрате, на длинной зелёной ножке. Он достал ее будто из воздуха. Точно Фокусник.

Видимо, мой мозг в этот момент отключился, потому что я тупо смотрела на цветок, не до конца осознавая, для кого он. Мне всё это казалось каким-то странным, ненормальным, бредом.

А парень только шире улыбнулся. Что удивительно, он не был раздражён моим замешательством. Если бы я дарила кому-то розу, а он сверлил ее подозрительным взглядом, я бы, скорее всего, как минимум, обиделась. А, как максимум, отходила бы этой розой по физиономии. Всё же розы нынче дорогие.

– Ты права, – неожиданно сказал Фокусник, – она тебе вовсе не подходит.

Он грациозно (не как эльф, но всё же) сделал шаг назад. За нами, казалось, наблюдали все, женская половина уж точно. Они смотрели на парня с такими лицами, будто уже придумывают, кого звать на свадьбу.

Даррен держал розу за кончик ножки. Он задумчиво взмахнул ею, будто это волшебная палочка, а потом пальцем в черной перчатке провел по бутону... И тот вдруг вспыхнул синим пламенем.

Я еле слышно ахнула от неожиданности. Лепестки горели, но не сгорали. Они будто тлели, окрашиваясь в черный, наполняясь Тьмой. Она проступала изящными узорами, медленно, словно оказывая великую честь.

Тьма тоже замерла, будто завороженная зрелищем. Всё же грех не признать, что это было красиво. Неестественно, ненормально, но пугающе красиво.

А Фокусник опять взмахнул розой, и пламя, будто постеснявшись, пропало.

– Теперь она тебя достойна, – улыбнулся парень, протягивая цветок моей ошалевшей персоне.

Он поклонился, отступил на шаг и развеялся туманом, напоследок подмигнув синим глазом с изумрудным ободком...

Ведущая, поняв, что представление окончено, громко закричала, призывая зрителей ненадолго разойтись, пока Арену готовят для следующих участников.

Народ внял, начал расходиться, при этом искоса поглядывая на цветок, а я стояла истуканом, внимательно изучая лепестки. Угольно-черные. Идеальные.

«Теперь она тебя достойна...»

***

На Арену пришлось выходить только через полчаса. Я несколько раз видела Кощея, который подходил к ведущей, а потом та объявляла, что перерыв немного растягивается. Кощей медлил. Зачем? Я даже не догадывалась. И от этого, естественно, неимоверно бесилась.

Последний раз такая ситуация была много лет назад, когда отцу вдруг приспичило отправить меня в школу для одаренных детей (впрочем, долго я там не продержалась, о даре чуть не прознали и пришлось срочно делать ноги). До этого я была на домашнем обучении, и опыт работы в коллективе стал для моей психики ударом. Помню, я сидела за последней партой, а учитель настолько старый, что, казалось, может преподавать историю по воспоминаниям из молодости, рисовал на доске какие-то закорючки, связанные со стихийной магией. Все что-то писали, отвечали, внимали. А я сидела и не могла понять, что происходит, тщетно всматриваясь в закорючки на доске.

Вот и сейчас так. Я прилетела в Фортес, а вокруг меня всё завертелось. Кощей что-то вытворял. Но его действия для меня были так же непонятны, как те примеры с доски.

– А первой к нам выйдет Зайчик! – крикнула магичка. И мое прозвище из ее уст прозвучало ещё дебильнее, чем из Кощеевых.

Встряхнув головой, я перепрыгнула через заборчик, приземляясь уже на Арене. Хотелось во всё горло крикнуть, что я им не грызун, но я промолчала, здраво полагая, что так только вызову взрыв смеха.

– Воу-воу-воу, а зверёк у нас с зубками! – рассмеялась ведущая. – Волк, не боишься поцарапаться?

Грянул смех, а на Арену (не так эффектно, как Даррен, а через калитку в углу) вошел мужчина с волосами непонятного серо-синего оттенка. Высокий. Нет, не так. Высоченный! Два с половиной (а то и три, всё же я далековато стояла) метра чистых мышц. Я искренне считала, что такие люди должны не драться, а подрабатывать колоннами.

– Если такая красотка будет ещё и царапаться... Такого подарка от судьбы я не ожидал, – произнес Волк, отчего гогот только усилился.

Тьма подобралась, забурлила, желая показать обидчику, что с ней стоит считаться. И я была полностью согласна.

Магичка улыбнулась, но крикнуть о начале боя не успела.

В первую секунду я даже не поняла, что произошло. Мясник, про которого все уже и забыли, каким-то неведомым образом вскочил на ноги, и со всей дури ударил по столбу с факелами. Тот надломился, словно спичка. И всё закрутилось, как в калейдоскопе.

В жизни я не могла себе представить, что огонь может так быстро разгораться, но он полыхал. Сначала подхватил заборчик, и тот загорелся. Огонь пошел по кругу, будто собираясь взять нас в ловушку.

И взял бы, если бы Тьма не подтолкнула непутевую хозяйку, как бы говоря: «Вали отсюда, дура, вали!»

И я сорвалась с места, бодрой козочкой перепрыгнув через забор. Люди уже разбежались, кто тушить пожар, кто просто смотреть новое зрелище. Чуть отойдя в сторону, я стояла, дожидаясь, когда огонь потушат. Уйти я, увы, не могла (Бездна пожри эту клятву!).

Тьма тоже нервничала, бурлила по венам, срывалась с кончиков пальцев черным туманом, черными же змеями ложилась под ноги. Ей не нравился огонь. Она помнила, что он всегда требует плату за красивое зрелище. И плата эта может быть слишком высока.

Неладное я почуяла минут через пятнадцать. Пламя к тому моменту успело перекинуться на палатку. Она вся горела, а люди начали паниковать... Это напомнило мне тот день в Каллистрате, когда огонь пожирал мой последний шанс на нормальную жизнь. А что он пожирал сейчас, жадно чавкая остатками палатки? Я даже не могла предположить.

Зато мог Кощей, в этом я была уверена. Он стоял чуть поодаль с каменным лицом. Вокруг бегали люди, рушились палатки, всё горело, дребезжало... А посреди всего этого безумия стоял возмутительно невозмутимый Кощей. Казалось, что вот такие фаершоу он смотрит каждый день, и они успели ему наскучить. И плевать, что горит его детище, которое (а в этом сомневаться не приходилось) приносило хороший доход. Некромант стоял, сцепив руки за спиной, «прилизанная» прическа так и осталась идеальной. Да что там прическа, до него даже дым не доходил! Облетал стороной, будто опасаясь связываться с такой большой шишкой. Впрочем, я его отлично понимала.

Купол над Ареной вдруг задребезжал, засветился синим, показывая магические руны. А в следующую секунду рухнул под натиском паниковавших магов. Они, стараясь потушить огонь, начали наперебой плести заклинания, не заботясь о том, что многие из них магически несовместимы. Бездари.

– В Бездну всё! – крикнула я сама себе, пробираясь сквозь толпу туда, где можно вздохнуть. Дым добрался до закутка, где я стояла. Он пробирался в лёгкие едкой отравой, заставляя кашлять.

Но не успела. Стоило последнему осколку купола рухнуть во Тьму, как меня буквально скрутило.

Одно из правил магической клятвы – аннуляция в случае выбывания какого-либо элемента. То есть, если Маша поклялась Фаше, что весной продаст фикус, но фикус за зиму засох, то клятва аннулируется.

Я поклялась играть на Арене, однако Арена рассыпалась на осколки, и играть негде. Клятва аннулируется... Да вот какой ценой.

Согнувшись в три погибели, я до боли стиснула зубы. Из носа потекла тёплая струйка.

«Кровь...» – поняла я, когда на каменную кладку упали темные капли.

Самое отвратительное, что раны, которые только начали затягиваться после площади, заболели с новой силой. Будто вот сейчас, секунду назад, в меня летели камни, раздирая кожу до мяса. И они болели, снова возвращая меня на площадь.

А Тьма... Она тоже раздирала. Не кожу – душу. Рвалась наружу, будто ее силком тянули. А может и тянули, Тени те ещё мрази, и черт их знает, на что они способны за сорванную клятву. А наружу нельзя, там люди... И Тьма понимала, но рвалась, причиняя неимоверную боль! Казалось, что мне пытаются снять кожу, а кожа не даётся и цепляется за органы. А ее рвут, по лоскутку, медленно, неумолимо. На редкость поганое чувство!

Я упрямо стояла на ногах, отлично понимая, что если упаду, то меня раздавят. Маги, которые пытались потушить огонь, тоже решили делать ноги, не собираясь попадаться Стражам пред светлы очи. А Стражи обязаны были прийти, ибо даже слепо-глухо-немой заметит такой костер.

Сколько так стояла, не скажу, ибо без понятия. По ощущениям – вечность.

В какой-то момент меня подхватили на руки – да, на пол я всё-таки упала, но, стоит уточнить, что людей к тому моменту не осталось – причиняя ещё порцию боли.

Я зашипела. Культурные девочки не шипят? Глупости, господа, когда больно – культурные девочки и петухом кукарекают.

По закону жанра подхватил меня Даррен, который чудесным образом оказался в нужном месте в нужное время.

Впрочем, мне было плевать, даже если всё это было подстроено. Я хотела свалить из этого полыхающего ада, а каким образом – меня интересовало в последнюю очередь.

Словно услышав мои мысли, Фокусник открыл портал.

Зато ушли мы красиво: я у Даррена на руках, а позади полыхающая палатка и ворвавшиеся Стражи.

Что поделать, люблю эффектно уходить.

***

Прошла секунда, не больше, и я наконец почувствовала пространство вокруг.

Это было странно. Боль, что меня буквально разрывала, исчезла. Была и нет. Как зарплата после выдачи. Нет, это было превосходно... Но настораживало.

Даррен опустил меня на ноги. Сделав шаг назад, чтобы поймать равновесие и не поцеловать пол, я неловко взмахнула руками. Могу поспорить, что выглядела я в тот момент, как безбожно пьяный бомж. А потрёпанное черное платье это только подтверждало.

В нос тут же врезался запах сигаретного дыма и чего-то кислого.

– Где мы?! – воскликнула я, как только завтрак перестал проситься наружу.

Хотя, признаю, вопрос был глупым. Массивные столики, гости, стойка – всё указывало на то, что мы в таверне или на постоялом дворе, что мало вероятнее.

От моего появления магические светильники стали мерцать, впрочем, на это я давно научилась не обращать внимания. А стоило мне крикнуть, как тот, что висел ближе всех, и вовсе погас, моргнув на прощание.

– Не волнуйся, Зайчик, – ухмыльнулся Даррен, особенно выделяя последнее слово.

«Тьма, а он откуда знает?» – мысленно бесилась я, одновременно мечтая, чтобы на голову Кощея упало что-нибудь тяжёлое, например, кирпич.

А парень, тем временем, продолжил:

– Твоя жизнь меня не очень привлекает, – он достал из кармана монетку, ту самую, что всё время крутил в крепости. – Не желаешь отобедать?

Отобедать я желала. К тому же и дураку было понятно, что Даррен не столько хочет есть, сколько поговорить со мной. Ну не из добрых побуждений же он меня оттуда спас? Я в это не верила. А ещё хотела есть.

– С удовольствием.

Парень махнул рукой в сторону свободного столика. Недолго думая, я уселась на предложенное место.

– Звёздной вам ночи, – поприветствовала нас подавальщица, вырастая будто из воздуха.

Невысокая, но полненькая, она смотрела вполне дружелюбно. Хотя «смотреть дружелюбно» – это неотъемлемая часть работы официанток, так что я не обольщалась.

– Чем будете ужинать?

Даррен посмотрел на меня, прикинул что-то и спросил:

– Ты рыбу ешь?

– Да, – коротко ответила я.

После трех лет кочевой жизни я ела всё, что не было приправлено крысиным ядом. Хотя могла и его, но горечь на языке потом неделями не пропадала.

– Рыбный суп и виноградный сок, – произнес Фокусник, улыбнувшись девушке.

Та расцвела и, закивав, убежала выполнять заказ.

А мы молчали. Я смотрела на монетку в руках Даррена, он смотрел на меня.

***

– У меня к тебе предложение, которое тебя, несомненно, заинтересует, – произнес парень, стоило мне отодвинуть от себя тарелку.

Я на такое громкое заявление лишь хмыкнула.

Последнее предложение, которое меня заинтересовало, поступило несколько месяцев назад от Марисы. После очередного разноса, который устроил Гонорат, она предлагала напиться и сжечь «Эспасию».

– Я вся во внимании, – произнесла, не скрывая скепсиса.

Даррен опять крутил монетку. Она кочевала с костяшки на костяшку, сверкая в свете магических светильников начищенными боками. Парень перекидывал ее столь неуловимым движением, что, казалось, будто двигается она сама по себе.

– Я предлагаю тебе стать моей ассистенткой, – наконец произнес он.

Как я смогла сдержать лицо – вопрос особый. Сначала был шок. Потом, впрочем, тоже.

И как ни странно, изумило меня не само предложение – там я подходила по всем параметрам, а то, что Даррен реально фокусник. Вот никогда бы не подумала, честно.

– Ты собираешься наё... – я запнулась, запоздало вспомнив, что хорошие девочки не матерятся и исправилась: – накалывать людей?

Не поймите меня превратно, но фокусников я всегда считала простыми обманщиками. Где-то между карманниками и игроками. У меня просто в голове не укладывалось, как можно связать свою жизнь с таким эфемерным занятием, как фокусы. А если Даррену нужна ассистентка – это в любом случае что-то серьезнее обычного хобби.

На вопрос бывший сокамерник не обиделся, лишь слегка усмехнулся, склонив голову на бок.

– Ага, – протянул он. – Тебе ведь не привыкать.

Я не ответила. И не обиделась. На правду ведь не обижаются, а это было правдой. Ещё год назад я обманывала людей. Регулярно. Шла в кабаки, как на работу, подсаживалась к игрокам и, прикидываясь дурочкой, обчищала полупьяных мужчин и женщин. Но их реже. Женщин «дурочкой» не обманешь. Зато мужчин... Они нередко принимали всё за чистую монету. И даже в конце, когда приходилось расставаться с деньгами, многие не сразу осознавали масштаба попадухи. А если взять желания, которые я тоже нередко принимала за приз, тогда вообще редко до кого доходило, что сейчас произошло.

Другой вопрос, откуда об этом знал Фокусник. Угадал? Или же нет?

– Тридцать процентов с выступления твои, – продолжил Даррен. И слово «выступление» прозвучало так странно, что я заподозрила подставу, но пока не могла понять, где она. – Давай, Агата, не трусь.

Я откинулась на спинку стула. Предложение было щедрым. Обычно ассистентки получали процентов пятнадцать, если не меньше. Я знала это точно – Мариса была ассистенткой у столичного фокусника-шута. Как она совмещала две работы и бурную личную жизнь – я ума не приложу, но факт остаётся фактом. Впрочем, мы сейчас и не о ней.

– Чуешь? – втянув воздух, спросила я.

Даррен нахмурился и чуть наморщил нос, принюхиваясь. Монетка на его костяшке замерла, и теперь казалась перстнем.

– Подвохом пахнет, – хмуро подытожила я.

Парень вновь усмехнулся, взъерошив огненную шевелюру. Он хотел что-то ответить, но его перебила кукушка, которая, словно черт из табакерки, выскочила из резных часов, висящих над стойкой. Своим карканьем она перекрыла даже шум посетителей. Почему кукушка каркает, спрашивать не стала.

Даррен вдруг подорвался с места, на ходу бросив на стол деньги за поздний ужин.

Я не успела осознать происходящее, а он уже пошел в сторону выхода, напоследок бросив:

– Через два дня на площади Авиэля. Приходи за два часа до праздника. Горожан ждёт шоу.

Уставившись в удаляющуюся спину, я тупо хлопала глазами. Часы стукнули полночь, и Золушка сбежала с бала, пока платье не превратилось в набедренную повязку? А походило это именно на побег.

– Псих... – пробормотала я и пододвинула ближе тарелку с супом, к которому Фокусник даже не притронулся. Всё-таки не каждый день на халяву ешь.

***

С тавернами в Фортесе связана одна очень интересная, но донельзя глупая история.

Всем давно известно, что в Город Монстров стекаются в основном те, кто не в милости у власти. С полвека назад уровень преступности там достиг такой точки, что найти на улице труп было в порядке нормы. Даже наоборот, если ты его не встретил, то можешь начинать волноваться. Городские Стражи (да, такие и тут были!) откровенно на это дело плюнули и смотрели даже не сквозь пальцы, а в другую сторону.

Тогда же в одной таверне произошло убийство. В Бездну отправили какого-то известного ученого, который в городе был проездом. Когда об этом доложили градоправителю, он откровенно психанул. Шишка ведь известная, и если не найдут убийцу, то голову на плаху положит кто? Правильно, тот, кто крайний. А кто крайний? Градоправитель. Тому еще жить хотелось, и он обвинил во всём владельца таверны. Мол, не уследил за гостем. Владельца в тот вечер и обезглавили на радость местным жителям. Потом градоправитель подумал-подумал и издал указ. Так и так, у кого убили/ограбили –тот и виноват. Будь то таверна, лавка или даже огород.

И началось...

Ведь такой шанс подставить конкурента! Такой шанс! Это, наверное, был единственный пример в истории, когда наследники от наследства открещивались всеми конечностями. В итоге за год населения стало в полтора раза меньше. Удивительная статистика, господа.

Но человек тварь такая, что привыкает ко всему. И к этому тоже привыкли. Даже профессию придумали – Трупоискатель. Труповик в народе. Нанимали ведьму, некроманта или другого человека, который чувствует смерть, и он три раза в день проверял здание на наличие трупиков.

А в городе осталось всего пять таверн. Для огромного города ничтожная цифра. Зато ходили там все, аки святая невинность, и за любой конфликт хозяин выкидывал на улицу не раздумывая. Это была некая нейтральная территория, и злейшие враги там пожимали друг другу руки.

***

Из таверны я вышла через полчаса. Сытая и, соответственно, подобревшая.

Фортес жил своей жизнью. По улицам бродили люди, нелюди и даже Тени. Докторов на этот раз я обходила по широкой дуге.

В «сарай», где сейчас должна была быть Луна, я шла чисто инстинктивно, потому что Арена, как я поняла, была совсем в другой стороне от таверны «Черный краб», где я «ужинала». Можно даже сказать, что я просто бродила по улицам, пытаясь найти хоть один знакомый уголок, а уже оттуда найти дорогу.

В тот переулок я попала случайно, и это был далеко не первый закуток, который выводил к тупику. Фортес вообще очень странный город, улицы там могли обрываться или, наоборот, заводить туда, куда вообще не ожидаешь.

Там было безлюдно. Под ногами хлюпали лужи, напоминая о постоянных дождях. Магические светлячки мигали, а иногда и «дохли» при моем появлении, погружая улицу во мрак. Луна, увы, спряталась за тучи.

Я медленно проходила мимо домов, искренне надеясь, что мне ничего не выльют на голову, когда Тьма вдруг замерла, будто прислушиваясь. Я тоже застыла, оглядываясь вокруг.

За огромной кучей какого-то месива, предположительно когда-то это был гравий, кто-то лежал. Тьма замерла, не желая туда идти.

Я всегда знала, что немножко дура. Вот честно, по-другому свой поступок я объяснить не могла.

– Кто там живёт, кто-кто за кучей живёт, – бормотала я, осторожно подступая к месиву.

Сначала показалась нога в кожаном, безусловно дорогом, сапоге, а потом я зажмурилась, отворачивая голову.

Четвёртая жертва. Он лежал на камнях, раскинув руки. Мертвый... Это я поняла сразу, такие вещи Тьма особенно сильно чувствовала. В темном охотничьем костюме, который в ночи делал его практически незаметным. Волосы грязные, но длинные, как у девчонки, разметались в разные стороны. Синие губы были слегка приоткрыты, будто он всё ещё пытался вздохнуть. Почти всё, как говорили мальчишки. Они ошиблись только в одном. Он был не ведьмаком.

Он был чародеем.