- Слышь, только не выпендривайся, Чонгук, и не свети баблом, как ты это любишь. Тэхёну такое не нравится.  - заявляет новоиспечённый друг, пока мы сидим на открытой веранде в «Старбаксе» в паре шагов от университета.

- А мне не нравятся выскочки без гроша в кармане, которые думают, что их мозги - самый ценный ресурс. - бурчу и сползаю пятой точкой почти на край кресла, чтобы развалиться поудобнее. Мы провели здесь уже сорок минут, и, хоть солнце и не попадает на наш стол, мне всё равно слишком жарко, чтобы не начать ворчать. - Если он из этих, мы с ним не поладим.

- Есть у него бабло, Гук, - отвечает Чимин, пялясь в свой смартфон и крышуя его ладонью, чтобы меньше отсвечивало, - у него дядя владеет дохерищей зданий в Сеуле. Включая зал, в который ты ходишь, между прочим.

- А предки чем занимаются?

- Предки бухают напропалую. Уже лет семь как без родительских прав. Он с дядей живет.

- А вот это хреново.

Чимин блокирует телефон, поднимая на меня взгляд, и тут же резко мотает головой, силясь убрать с глаз отросшую чёлку каштановых волос.

- Нормально всё. Он классный парень, хоть и странный немного.

- В каком это смысле странный?

- Ну, не знаю, просто чудит иногда.

- Чудит - это как? Есть разные степени «чудит», бро, от «ходит босиком по улице» до «пытается дозвониться до планеты Кибертрон».

- Иди в жопу, Чонгук, задолбал расспросами.

- Ну нет, погоди, - я развожу руками, - мы ждём твоего школьного друга уже сорок минут, а у меня затекла задница, между прочим. Я готов был терпеть ради тебя, Чим, но теперь выясняется, что он у тебя ку-ку, а мне совсем не хочется иметь в окружении психов. Я не люблю ненормальных, они вгоняют меня в тоску.

- А меня вгоняют в тоску скучные мажоры с полным отсутствием воображения. - раздаётся низкий голос, и я поднимаю голову.

Вижу его впервые.
Крашеные русые волосы, в тот раз прямые; зелёная кофта с закатанными рукавами и синий рюкзак.
Я назвал его психом и ненормальным, а он стоит, попадая в солнечную зону, щурится от ярких лучей и улыбается.
Приветливо.

- И кстати, - добавляет он совершенно спокойно, - я не псих, просто сумасбродный. Так говорит мой психиатр.

И подмигивает. Он делает это так характерно, что я тут же понимаю, что парень меня разыгрывает.

Чимин поднимается, охватываемый желтым светом, и обнимает школьного товарища.

В следующую минуту оба уже сидят в тени нашего стола, и Тэхён рассказывает о том, как по дороге от парковки разбил телефон, и потом достаёт его, чтобы мы могли лицезреть паутину разбитого стекла, половина которого осталась где-то на асфальте.

Я узнаю о том, что он поступил на факультет международных отношений и собирается заканчивать магистратуру в Нью-Йорке, а потом разговор плавно перетекает в сторону Чимина, потому что они с Тэхёном не виделись три месяца, а за это время произошло немало изменений. Например, Чимин расстался со своей девушкой, и Тэхён натурально удивлён, у него это на лице написано. За их небольшой диалог я понимаю, что новый знакомый слишком искренний и прямолинейный.

- Мы же не познакомились. Я - Тэхён. - оборачивается он ко мне, когда убеждается в том, что его друг спокойно переносит расставание.

- Я в курсе, Эйнштейн, - отзываюсь, продолжая сидеть вразвалку и наблюдать за школьными товарищами, - я Чонгук.

- Мы с тобой подружимся, Чонгук. - заявляет он. - Я это ещё издалека понял.

Я усмехаюсь.

- Да ну? И каким же образом?

- По кроссовкам.

- Кроссовкам?

- У нас одинаковые кроссовки.

Чимин тут же любопытно пытается разглядеть, так ли это, и через секунду я и сам убеждаюсь.

Чёрные найки с крупной подошвой и синими вставками.

- Моя тётя вчера назвала их отвратительными. - произносит Тэхён. - Сказала, что если увижу кого-то ещё в таких же, это, типа, стопроцентно моя родственная душа.

Я перевожу взгляд на Чимина, и тот лыбится, понимая, о чем я думаю.

- Моя тётка никогда не ошибается. - добавляет новый знакомый, и я драматично вздыхаю, качая головой, пока Чимин заявляет, что жуть как по нему скучал.

Примерно через несколько дней у нас образуется общее окно, и мы втроём выходим из университета, чтобы заценить новую машину Чимина.

Стоя на парковке, я уже в который раз замечаю темно-зелёный BMW и тут решаю сказать ребятам, что я о нем думаю.

- Каждый раз интересно, кто мог купить себе тачку в таком цвете. Гребаный лягушатник, а не машина. Надо же так испоганить...

Парни поворачиваются, чтобы осмотреть, а потом Тэхён заливается смехом.
Я впервые вижу, как его глаза превращаются в тонкие линии, прячась за круглыми щеками.

- Боже, это идеально! - восклицает он. - Я ведь дал ему имя Жан, и теперь, когда ты назвал его лягушатником, понимаю, что попал в точку!

- Серьёзно, это твоя машина? - поражаюсь я, когда до меня доходит смысл его слов, и он несколько раз кивает.

- Ты назвал ее Жаном? - переспрашивает Чимин.

- Так точно.

- С чего ты решил, что это парень?

- Почувствовал, разумеется.

Сумасбродный. Ну, конечно.
Мистер Самоирония, катающийся на болотном катафалке.
Лингвист с кучей языковых учебников и фанат чая.
Неумолимый фанат чая.
Как будто чертов британец.
С тёткой, обделённой вкусом, но не лишенной, твою мать, дара спонтанного предвидения.

Потому что она оказывается права.
Мы подружились. Буквально за месяц. Крепко.

А где-то на новогодних каникулах я чуть не свихнулся от того, что его нет рядом, а сразу после - в начале нового семестра - почувствовал, что задыхаюсь, когда он меня касается.

К тому времени у меня был немалый опыт каких-то связей и коротких недоотношений ради забавы. С парнями я тоже был.
Но не воспринимал это серьёзно. Часто совсем молодыми мы все просто напивались и сходили с ума, залезая друг к другу в штаны.
Эти эксперименты помогли мне разобраться в своих особенностях ещё подростком. Только отца я в известность тогда не ставил, конечно: до двадцати я о любви вообще не думал, просто предполагал, что когда-нибудь потом женюсь, и будут дети, и будет бизнес, и будет всё, как гласит институт традиционной семьи.
Когда-нибудь потом.
А пока можно получать удовольствие в том смысле, который существует в головах всей золотой молодежи, к которой я принадлежал.

А потом я получил ожог первой степени от касания новоиспеченного друга и просто ошалел.
Никогда до той минуты я подобного не испытывал.
Ни с одним парнем или девушкой.

Я пытался анализировать свои чувства, но это стало почти невозможно после того, как я начал думать о его желудке.
Желудке, черт возьми.
Я смотрел, как он ест, и задумывался о том, как именно еда спускается по его пищеводу.
И мне не было противно. Я был готов стать едой и совершить тот же путь, чтобы прочувствовать.

Когда эта мысль пришла мне в голову, я поднялся из-за стола и нахрен уехал домой, забив на все пары.

Я думал, что рехнулся.

Одно дело - хотеть зарыться лицом в его волосы или провести ладонью от лопаток к изгибу спины, но стать едой, чтобы пройти по его пищеводу...это меня напугало. Серьёзно.

Но ненадолго.
Потому что чувства развивались, дополняясь новыми особенностями, и мне было уже некогда размышлять о том, насколько адекватными их можно считать.

Я захотел его защищать. Не то, чтобы он нуждался в этом и не мог за себя постоять. Просто у меня появилось такое чувство, будто весь мир должен знать, что Тэхён под моей защитой.
Ещё у меня образовалось острое желание видеть его довольным. Чтобы он получал всё, что ему необходимо. Чтобы радовался и смеялся, пряча глаза за пухлыми щеками.

Мне стало нужно, чтобы он нуждался. Во мне.
Так же неистово, как начал нуждаться в нем я.

Меня разоблачает Чимин.

Мы сидим в столовой и едим какие-то горячие круглые бутерброды из буфета.
Тэхён залетает, половину пути скользя подошвами по паркету, и для остановки опирается руками на мои плечи, наваливаясь мне на спину.

Я кашляю, прожёвывая кусок, и говорю ему, что он охренел.
Только он, как всегда, спокоен.
Сообщает, что оставил где-то свой телефон, и мы с Чимином уже не удивляемся, потому что это не первый раз, когда у Тэхёна подобная проблема.
Резервные копии айфонов создали исключительно и безоговорочно для таких людей, как Ким Тэхён. Это не обсуждается.

Он сообщает, что сейчас не сможет пообедать, потому что у него какой-то серьёзный тест по английскому, и он волнуется настолько, что кусок в горло не лезет.
Тем не менее, это совсем не мешает ему забрать у меня из рук половину бутерброда и помчаться к выходу из столовой.

- Тэхён! - кричу я вслед, но он уже скрылся из виду. - Вот же ж наглая морда.

Я поворачиваюсь к Чимину и замечаю его многозначительный взгляд, смысл которого мне, тем не менее, не понятен.

- Чонгук. - начинает он, и я вопросительно мычу, допивая остатки колы. - Я тебе сейчас вопрос задам, ток ты не кипятись.

Я опускаю банку на стол и подозрительно осматриваю друга.

- Окей?

- Ну, пусть будет окей.

Он дожевывает свой бутерброд, запивает спрайтом и спрашивает:

- Тебе Тэхён нравится?

Я не ожидал, само собой, и, конечно, мне сразу понятно, что имеется в виду под данным вопросом.
Чимин не в курсе, но, по сути, он спрашивает, «не хочу ли я залезть в пищевод Тэхёна, будучи предварительно разжёванным двумя рядами его же зубов?».

Разумеется, я хочу.

Но я отвечаю иначе:

- Ты с ума сошёл?

Мне не хочется, чтобы Чимин знал.
Подсознательно я опасаюсь, что он расскажет Тэхёну, и тогда тот перестанет тормозить, опираясь на мою спину, и воровать мои бутерброды.

Чимин опускает глаза.

- Ну, нет так нет, не кипятись.

- С чего вдруг ты такие вопросы задаёшь?

- Ну, мне показалось.

- Показалось?

Он поднимает голову, и мне почему-то кажется, что он расстроен.

- Просто ты так на него смотришь... Ох*еть, как влюблённо. - я откидываюсь на спинку стула, и он тут же добавляет. - Сорри, говорю же: мне так показалось.

Да ни хрена тебе не показалось, думаю я, сверля его глазами.
Так всё, что я чувствую, еще и видно со стороны.
Просто блестяще.

Мы заканчиваем этот разговор и забываем о нем вплоть до следующей недели, когда втроём стоим на парковке, дожидаясь, когда Чимин докурит сигарету. Потому что ему скучно курить в одиночестве.

К нам подходит девушка небольшого роста и обращается к Тэхёну. Напоминает о какой-то парной работе по регионоведению (помню, как на духу), и звучит вся эта особа до неприличия очевидно.

Когда девушка, получив согласие от Тэхёна, уходит, Чимин тут же восклицает:

- «Попробуешь мой травяной чай»! Вы слышали? Да она на тебя запала, чувак! Травяной чай, бл*ть!

- Это Лиа. - отвечает Тэхён, в очередной раз поудобнее закидывая рюкзак на плечо. - Она очень напористая. Просто танк, мне бы так уметь.

- И что ты об этом думаешь? - спрашивает Чимин. - Хорошенькая, вроде, не?

- Очень хорошенькая, - соглашается Тэхён, - но, как сказал Овидий, «любовь травами не лечится».

- И что это значит?

- В моей интерпретации это значит, что мои чувства не настолько переменчивы, чтобы Лиа быстренько переключила меня на себя, потому что симпатичная и умеет готовить травяной чай. Так что не занимайся сводничеством, Чимин.

Наш общий друг вздыхает и делает затяжку.
Я пытаюсь сообразить, что значили слова Тэхёна, потому что какие-то струны внутри начинают натягиваться, вызывая неприятную дрожь.

- Ладно, можете отваливать, я тушу. - заявляет Чимин и выполняет обещание.

- Блеск. - комментирует Тэхён, прощается с нами и уходит к своему лягушатнику.

Я смотрю ему вслед, фокусируя взгляд на шее и представляю, как касаюсь ее губами и обхватываю Тэхёна за талию и сжимаю так сильно, что он жалуется, что ему нечем дышать.

- Что он только что имел в виду? - задаю я вопрос, поворачиваясь к Чимину.

- А?

- Только что. Что он умел в виду?

- Ничего особенного.

- Брось, Чимин, я же понял, что вы что-то шифровально обсудили. Что это значило?

Чимин вздыхает, но всё-таки отвечает:

- Нравится ему кое-кто, но безответно, так что я пытаюсь с кем-нибудь его свести, чтобы отвлечь.

Струны внутри лопаются и царапают мягкие ткани. Слишком резко, чтобы я подумал о том, чтобы держать язык за зубами.

- Кто она, я ее знаю?

Чимин медлит, но отвечает:

- Нет.

- Она из универа?

Чимин мычит в ответ «ага».

Черт возьми.
Такого чувства я тоже не испытывал до того момента.
В груди горит, и не надо представлять никаких драконов.
Тошно и адски неприятно.
Отвратительное чувство. Я стою и понимаю, почему в кино ревность сносит людям крышу и толкает на ужасные поступки.

- Это кто-то с его факультета? - спрашиваю.

- Нет.

- А с какого?

- Зачем тебе?

- Хочу на неё посмотреть.

- На хрена?

Как будто я понимаю. Может, яда подсыпать.
Не знаю.
Просто посмотреть.

- Надо. Так с какого факультета?

- Чего ты за....

- Тебе трудно ответить, кто это, бл*ть, такая? Что за секреты вообще? Почему он мне ничего не сказал, мы с ним недостаточно дружим или что?

- Откуда мне знать, Чонгук?

- Ладно, пофиг, просто скажи, как её зовут.

- У Тэхёна и спрашивай.

- В чем проблема сказать мне, я не понимаю?

- Да чего ты пристал, Чонгук? Какая тебе разница?

И я сдаю позиции.
Просто потому что я жутко расстроен.
Раздраженно бью ладонью по машине Чимина.

- Эй! Полегче, мать твою!

Я отворачиваюсь и нервно провожу пальцами по волосам, тормозя на затылке, и остаюсь стоять с поднятыми к голове руками.

Мне хочется перестать чувствовать. Как-нибудь по щелчку.

- Да ты ревнуешь, черт тебя дери... - произносит Чимин, но я продолжаю смотреть в никуда, пока внутри извивается обида.

Мне уже неважно, что он думает. Какая теперь разница.

Отсутствие возражений с моей стороны заставляет его довольно громко добавить:

- Он всё-таки тебе нравится! Я знал, я, блин, знал, нельзя же так пялиться просто так!

Чимин звучит так радостно, словно ответил на последний вопрос в «Кто хочет стать миллионером?». Не то, чтобы у него не было денег без этой игры, но всё же.

- Охренеть.... Вот это вы даёте! - продолжает парад ликования мой друг, и мне решительно не понятно, чему он так радуется.

Но я не спрашиваю.
Просто опускаю руки и разворачиваюсь по направлению к своей машине.

- Стой, придурок!

Не оборачиваясь, я мотаю головой:

- Отвали, Чимин, не сейчас.

- Я же всё правильно понял, да? - кричит от мне вслед.

Я поражаюсь отсутствию такта с его стороны и продолжаю идти.

Ещё больше я удивляюсь, когда слышу, как он бежит, а потом прыгает передо мной, преграждая путь.

- Я тебе скажу имя, если ты подтвердишь, что я прав.

- Свали.

- Чонгук, просто «да» или «нет».

- Да. Гребаное «да», ты доволен?

- Что ж ты мне сразу тогда не сказал, уже бы всё в ажуре было!

- Что ты несёшь, Чимин?

- Он в тебя влюблён, идиот, а тогда в столовой я хотел почву прозондировать, чтобы понять, есть ли у него шансы, как ты вообще ко всему этому относишься. Но ты так отреа....

Дальше я не помню.
На секунду или больше мне кажется, что я не чувствую земли. Что ноги не касаются асфальта.
Может, я просто забыл, что они вообще есть, потому что всё сконцентрировалось в моей груди и животе. Там что-то прыгает туда-сюда, как бы сверху вниз, слишком гиперактивно для моих лёгких, и они выбрасывают воздух быстрее, чем обычно, лишь бы не сломаться, схлопотав удар током от того, что вращалось во мне волчком.

- Алле! - слышу я крик Чимина. - Так ты не против?

- Не против чего?

- Таких отношений, глухня!

Я тупо мотаю головой.
Да я буквально живу в его желудке, какое тут может быть «против».

- Езжай к нему и скажи. Прямо сейчас, Чонгук, я серьёзно. Ему хреново, просто он не показывает.

Я недолго думаю.
Отступаю назад спиной, а потом вспоминаю, что не знаю, куда ехать.

- Адрес, Чимин.