Минутная стрелка на часах неумолимо приближала наступление обеденного времени. И сколько бы Рейн ни сверлила ту взглядом, она упрямо двигалась вперед по привычному маршруту, безучастная к её желаниям и переживаниям. Так что в конце концов девушке оставалось лишь следить за ней, ощущая меж тем, как тугой узел в животе скручивается все сильнее и сильнее.

В одиннадцать Рейн, с мрачной решимостью приняв неизбежное, захлопнула крышку ноутбука и оттолкнулась от стола, позволив ножкам стула с неприятным скрипом царапнуть по полу. Поднявшись, она подошла к зеркалу и разгладила складки на своем строгом бежевом костюме, состоящем из длинного пиджака и юбки. Окинув себя придирчивым взглядом и убедившись, что выглядит по-деловому собранно, девушка подхватила сумку и вышла из своей комнаты.

Вышла — и почти тут же нос с носом столкнулась с Мин Юнги, идущим по коридору.

Первым от этого неожиданного столкновения оправился парень.

— Здравствуйте, Рейн, — поздоровался он, дружелюбно улыбаясь. — Давно не виделись, верно?

Рейн успела заметить, что если Юнги приходил навестить свою мать, то на нем всегда была простая повседневная одежда по типу толстовки или джинс. Однако сегодня он был облачен в костюм, что говорило в пользу того, что он здесь по другому поводу. Это лишь подтверждал тот факт, что в одной руке у него был блокнот с закрепленной сбоку ручкой, а в другой — кожаный портфель.

— Здравствуйте, — поприветствовала его девушка и невесело добавила: — Да, у нас тут в последнее время творится... черт знает что.

Юнги с понимаем кивнул.

— Да, я слышал. Мне очень жаль вашего брата, но я рад, что все обошлось. Он как, поправляется? — с сочувствием поинтересовался он.

Девушка нервным движением поправила сумку на плече. В последний раз она виделась с Тэхеном три дня назад, и с тех пор не проходило ни минуты, чтобы она не задавалась вопросом, как он.

Следуя её распоряжениям, брата действительно перевели в частную клинику, где теперь его восстановление проходило под бдительным оком лучших специалистов. Мама поддержала решение Рейн и вызвалась лично контролировать лечение Тэхена, однако всю основную информацию девушка получала от господина Хекина, который исправно передавал ей слова врачей.

Какой-то частью Рейн все еще было неловко из-за того, что она в порыве эмоций наговорила господину Хекину и Мин Хонгу в больнице. Учитывая то, что они оба были коллегами и близкими товарищами её отца, к тому же вдвое старше нее, разговаривать с ними в подобном тоне было по меньшей мере неуважительно. С другой стороны, она почему-то чувствовала, что будь отец жив, он бы не стал её осуждать за проявленную непочтительность. Возможно, он бы дал ей какой-то дельный совет — в последнее время ей их катастрофически не хватало.

— Да, Тэхен идет на поправку, — в конце концов уклончиво поделилась девушка и тут сменила тему: — А вы здесь какими судьбами? Пришли навестить госпожу Мин?

Юнги мотнул головой в сторону дальней части коридора, откуда пришел.

— Нет, сегодня я тут как журналист, — пояснил он, демонстрируя Рейн блокнот и подтверждая её догадки. — Брал у Намджуна интервью насчет произошедшего.

К счастью для всех, за пару дней Намджун почти полностью пришел в себя после случившегося. Не последнюю роль в этом сыграло возвращение мамы, после разговора с которой брат оправился настолько, чтобы вновь занять место во главе семьи. Не сказать, что Рейн чувствовала себя способной его заменить на этом поприще, однако отпавшая необходимость даже думать об этом позволила ей сконцентрировать внимание на своих делах. Впрочем, насколько девушка знала, навестить Тэхена Намджун так и не решился, всеми силами избегая этого. Она бы, наверное, обязательно поставила ему это в укор, если бы сама не занималась тем же самым. Правда, у каждого из них на то были свои причины и оправдания.

— Значит, будете писать статью о покушении на Тэхена? — спросила Рейн, вернувшись к разговору с Юнги. Получив утвердительный кивок парня, она уточнила: — И про задержание Мин Ена?

Юнги пожал плечами.

— Разумеется, это ведь связано, — как само собой разумеющееся подтвердил парень.

Немного пораскинув, Рейн все-таки решила поинтересоваться:

— Вас не расстроила новость насчет Мина Ена? Я знаю, вы с ним знакомы — видела вас на Благотворительном аукционе, — объяснила она.

Только на секунду Юнги потерял привычный невозмутимый вид и позволил растерянности промелькнуть в его взгляде.

— Знакомы, — решил не юлить он. — Но я бы не стал считать знакомство с кем-то вроде Мин Ена достаточным для того, чтобы переживать о судьбе несостоявшегося убийцы.

— То есть вы верите, что он действительно виновен?

Юнги достаточно натурально изобразил удивление, характерно приподняв брови.

— А вы нет? Как журналисту, мне приходится работать с фактами, а когда кого-то ловят с пистолетом в метре от места преступления — это очень трудно расценивать двусмысленно, — резонно добавил парень.

— Возможно. Но разве именно это не делает ситуацию какой-то чересчур... очевидной? Будто то, что так с ходу бросается в глаза — лишь способ отвлечь от чего-то бóльшего, — рассуждала Рейн. — К тому же мне трудно назвать господина Мин Ена глупым человеком, способным действовать так опрометчиво.

Парень достаточно громко фыркнул.

— Насколько я могу судить, господин Мин Ен — весьма импульсивный и неосмотрительный человек, как бы он ни пытался убедить в обратном окружающих, — возразил Юнги, и в голосе его отчетливо проскальзывала ненависть — даже выражение лица стало жестоким и угрожающим.

Впрочем, словно расценив, как он выглядит со стороны, парень тут же снова взял себя в руки.

— Простите, Рейн — я просто не хотел бы, чтобы вы пытались искать оправдания Мин Ену, — уже спокойно и миролюбиво предостерег он, устало вздыхая. — Поверьте мне, я знаю его достаточно, чтобы со всей ответственностью заявить, что он способен на многие ужасные вещи. В том числе и на убийство.

Это было произнесено с такой мрачной уверенностью, что Рейн действительно поверила, что Юнги так считает.

— В любом случае при написании статьи я буду лишь опираться на слова Намджуна и мнение полиции, — чуть погодя дополнил парень. — Вы, кстати, не делились своими сомнениями с капитаном Шином или с офицером Чоном?

К стыду своему, в последние несколько дней Рейн так редко вспоминала Чонгука, полностью погруженная в свои дела и в дела Тэхена, что сейчас его упоминание из уст Юнги прозвучало неожиданно. А ведь, пожалуй, с Чонгуком как раз и стоило бы это обсудить. Но тогда пришлось бы обсуждать и многое другое, а к этому она не была готова.

Однако, что странно, и сам офицер не давал о себе знать с момента ранения Тэхена, что при определенных обстоятельствах можно было счесть проявлением равнодушия с его стороны. В гостевом доме он тоже не появлялся, что, в общем-то, объяснялось, вероятно, ненадобностью, ведь преступник, угрожающий их семье, был пойман. Более того, Рейн не видела и капитана Шина, который, она полагала, как минимум должен был взять у нее показания, ведь она среди последних контактировала с Мин Еном. Создавалось ощущение, будто вся корейская полиция, которая совсем недавно буквально жила в их доме, неожиданно совершенно потеряла к ним интерес.

— Нет, мы с Чонгуком давно не виделись, — несколько смущённо призналась Рейн и вздохнула. — Если честно, я сама не знаю, почему решила заговорить с вами об этом. Извините, что набросилась с вопросами. В последнее время все кажется мне каким-то слишком запутанным, а я будто застряла где-то посреди этой... метафорической паутины. Все бьюсь, а толку никакого.

Теперь уже пришла очередь Рейн представлять, как чудно, наверное, она выглядит в глазах ни в чем неповинного Юнги, буквально попавшегося ей под руку и попавшего под раздачу. Неужели весь день сегодня обречен быть таким? Будто все вокруг видится как отражение кривого зеркала? Судя по всему, так и будет.

Юнги, однако, не стал обижаться и только отмахнулся.

— Не извиняйтесь, все в порядке, — успокоил её он. — Откровенно говоря, долг любого хорошего журналиста — проливать свет на истину, поэтому я буду рад помочь вам, если заходите копаться в этом деле — даже несмотря на то, что я все-таки склонен не доверять господину Мину.

— Спасибо за предложение. Но, боюсь, у меня сейчас пока нет для этого ни времени, ни сил, — тихо под нос пробубнила девушка, мрачнея.

Однако парень все-таки услышал.

— Я могу чем-то помочь? — обеспокоено осведомился он.

Рейн покачала головой и улыбнулась, пытаясь придать себе уверенный и смелый вид.

— Нет, не волнуйтесь — просто небольшие трудности, ничего серьезного, — соврала она. — Но спасибо, что предложили.

— Обращайтесь, — подмигнул ей Юнги и тоже сменил тему: — Вы куда-то собираетесь? Может, я могу вас подвести?

— Спасибо, не стоит, за мной должны вот-вот заехать, — ответила девушка, сверяясь с часами на запястье.

— В таком случае я могу хотя бы проводить вас до дверей, тем более что нам по пути, — с улыбкой нашелся парень. — Все равно я здесь закончил и мне пора возвращаться в редакцию.

Спустившись в сопровождении Юнги на первый этаж, Рейн, не задерживаясь в холле, толкнула входную дверь и неожиданно застало прямо на пороге темноволосую девушку. Она как раз подняла руку, собираясь нажать на дверной звонок, но проявление Рейн избавило от необходимости это делать.

— Ох, а я как раз собиралась звонить! — воскликнула она, удивленная совпадением. — Привет, Рейн.

— Здравствуй, Хана.

Широко улыбаясь, Кан Хана всем видом излучала добродушие и неподдельную радость от встречи. Несмотря на то, что её появление вновь было неожиданным, все же это было несопоставимо с тем шоком, что Рейн испытала ранее в больнице. Как и тогда, Рейн вновь без особого труда узнала бывшую одноклассницу, но вместе с тем теперь она еще отчетливее видела и изменения, произошедшие в её внешнем виде. И почему-то именно в случае с Ханой это как-то сильно выводило из душевного равновесия. Нет, конечно, Рейн не страдала синдромом Матушки Готель, тоскуя по временам ушедшей юности — было бы о чем, ведь ей всего двадцать пять, — но если и себя, и Тэхена она спокойно принимала... повзрослевшими, то Хана настолько прочно отпечаталась в ее памяти подростком, что избавиться от этого было сложно. Наверное, это что-то значило.

Заметив вопросительный взгляд девушки в сторону Юнги, Рейн запоздало представила:

— Это Мин Юнги. Мин Юнги — это Кан Хана, моя бывшая одноклассница.

— Очень приятно, — вежливо поклонился Юнги.

— Мне тоже, — ответила тем же Хана, с любопытством разглядывая юношу. — Знаете, а ведь я где-то слышала ваше имя. Вы, случайно, не политик?

— К счастью, нет, — хмыкнул парень. — Я всего лишь заурядный журналист и репортер.

— Точно! Я же видела ваши статьи в «Korea Today», — вспомнила девушка и лукаво улыбнулась: — С заурядным вы явно прибедняетесь. Я читала ваши статьи по делу о краже картин в Национальном музее — очень увлекательно!

— Благодарю, — отозвался Юнги, но тон, которым он это сказал, показался Рейн каким-то отсутствующим и скучающим.

Хотя, возможно, ей это просто показалось, поскольку Хана невозмутимо продолжила:

— Я сама занимаюсь организацией художественных выставок заграницей, так что после этого случая стала ответственнее относится к безопасности выставляемых полотен, — добавила она. — Не хотелось бы, чтобы работы повторили судьбу украденных из музея.

— Думаю, вы поступили правильно, — согласился Юнги, но снова как-то непривычно отрывисто. Более того, сразу после этого он, не развивая далее тему, повернулся к Рейн и спросил: — Вас точно не нужно будет подвести? Я с удовольствием готов.

Рейн снова отметила про себя, что парень кажется ей каким-то встревоженным и словно специально предоставляет ей возможность передумать, однако прежде чем она ответила, вмешалась Хана, поднимая в воздух ключи от машины и слегка потряхивая ими, привлекая к себе внимание звуком.

— Все в порядке, я на машине, — успокоила она.

Юнги однако дождался, пока Рейн сама не кивнула, подтверждая, что поедет с девушкой. Только после этого он, попрощавшись с ними, поудобнее перехватил свой портфель и направился к воротам.

Проводив парня взглядом, Хана повернулась к Рейн.

— Интересные у тебя друзья, — задумчиво протянула она, но тут же беззаботно обезоруживающе улыбнулась: — Ну что ж, едем?

***

В отличие от царившей снаружи духоты и палящего зноя раннего сентябрьского солнца, в художественной галерее было прохладно — причем настолько, что даже хотелось обхватить себя руками и растереть кожу в попытках хоть немного согреться. Немногочисленные посетители выставки рассредоточились по просторным залам, стараясь как можно тише передвигаться и лишь шепотом обмениваться мнениями, не нарушая общей атмосферы. Почти все основное освещение было отключено, чтобы главный фокус внимания приходился на развешанные по стенам полотна, окруженные подсветкой, и поэтому обстановку вполне можно было счесть интимной.

Рейн трудно было отнести себя к поклонникам изобразительных искусств. Живопись, скульптура, фотография — все это по большей частью оставляло ее совершенно равнодушной. В свое время это приводило в ужас Тэхена, который почти насильно таскал девушку по всяким выставкам, надеясь привить любовь к прекрасному. Успехов он добился скромных, поскольку только в его присутствии и только слушая его пояснения и комментарии Рейн еще смутно что-то понимала. Но стоило лишь исключить его из этого уравнения, как вся магия моментально куда-то девалась.

Вот и сейчас девушка без особого интереса разглядывала труды современных иностранных художников, вяло реагируя на их попытки в абстракцию. Наверное, будь здесь Тэхен, Рейн бы отыскала нечто прекрасное в беспорядочных мазках краски, но его не было — зато была Кан Хана. А она, надо заметить, не замолкала ни на секунду.

Рейн не слишком удивило место, выбранное Ханой для встречи. Нельзя было сказать, что она следила за ее жизнью, однако все-таки знала, что, как и ее родители — искусствоведы, Хана работала в той же сфере. Знала она и то, что девушка в основном проживала, как и Рейн, заграницей — со слов самой Ханы, во Франции. С ее же слов появление старой знакомой в Корее было оправдано выставкой иностранных художников, которые доверили ей презентовать свои работы. И лишь по этой счастливой случайности они пересеклись с матерью Рейн во время забастовки в Пусане, где девушка навещала одного частного коллекционера.

— А вот это работа Рене Жаром — в прошлом году она выиграла престижный конкурс в Париже, — увлеченно рассказывала Хана, шествуя по галерее. — Мне стоило огромных трудов уговорить её выставляться не только во Франции. Большая удача, что мы смогли привезти эту картину сюда, не правда ли? Как ты можешь видеть, она работает с интуитивным типом абстракции, и её стиль очень напоминает Джорджию О'Кифф. А вот здесь у нас Жан-Пьер Осмонт...

Хана порхала от одной картины к другой, сыпля бесконечными именами неизвестных художников. Девушка будто бы совершенно не замечала отсутствующий взгляд и безвольную покорность Рейн, довольствуясь собственным неиссякаемым потоком фактов, собственных наблюдений, рассуждений и прочим. Рейн же послушно следовала за ней с плохо скрываемой нервозностью, при этом постоянно мучаемая неприятными предчувствиями. Даже реши она и впрямь заняться своим художественным образованием, в такой обстановке это было бы совершенно невозможно.

— ...И чем-то это напоминает работу Миро «Красивая птица раскрывает неизвестное паре влюблённых», — продолжала вещать Хана. — Но все-таки, на мой взгляд, эта получилась намного удачнее, не так ли?

Глядя на то, что Хана назвала «удачнее», Рейн даже не могла примерно вообразить, насколько ужасна картина некого, да простит он её, Миро.

— Ты на редкость молчалива, — наконец заметила Хана, со смехом качая головой. — Признаться, я уже успела отвыкнуть от этого за столько лет. С другой стороны, хорошо ведь, что некоторые вещи в нашей жизни постоянны. Все та же старая-добрая Рейн.

Кан Хана посмотрела на нее с нежностью, с которой родители умиляются какой-нибудь глупой проделке своего незадачливого чада. Про себя Рейн подумала, что Хана с момента последней их встречи действительно изменилась больше, чем она сама. С другой стороны, а знала ли Рейн когда-то её настолько хорошо, чтобы судить?

Вместо этого вслух Рейн сказала другое:

— Я бы предпочла поговорить о том, из-за чего ты решила со мной встретиться, — сказала она, решив, что больше не в силах бродить вокруг да около.

Хана невинно пожала плечами.

— Ты не думаешь, что мне просто хотелось показать плоды моих трудов своей школьной подруге?

— Не думаю, — невольно сглотнула Рейн.

Девушка разочарованно поджала губы.

— «Величайшая обида, какую можно причинить честному человеку, — это заподозрить его в нечестном», — медленно процитировала она. — Байрон?

— Шекспир, — автоматически исправила её Рейн.

— А ведь правда — и как я могла перепутать? — хихикнула девушка. — С другой стороны, ты уж прости: я ведь все-таки не вращаюсь в литературных кругах — в отличие от тебя. Как я слышала, ты стала очень успешным издателем, — с уважением похвалила она. — Похоже, переезд в Лондон пошел тебе на пользу.

Рейн, которая и до этого с трудом поддерживала видимость невинной беседы, после этих слов изменилась в лице.

— Что ты хочешь, Хана? — напрямую тихо спросила она.

Девушка одарила её лучшей из своих улыбок.

— То же, что и в прошлый раз, — ответила она и с заговорщическим видом пояснила:— Чтобы ты уехала, разумеется.

***

Спасибо за прочтение!

Глава вышла короткая, но сюжетно, как вы могли заметить, довольно значимая. Все подробности обязательно будут раскрыты в следующей, ожидайте с нетерпением.

Делитесь, пожалуйста, своими впечатлениями — мне будет приятно.

С любовью, 
Ваша vasiliulisa