Глава четвёртая: Один этаж - одни проблемы
***

Чэвон громко чихает, поспешно закутываясь после в плед, и пытается ругаться на саму себя даже мысленно на пару тонов тише - голова и так раскалывается, будто бы изнутри мысли пытаются найти путь наружу, и при этом мастерски орудуют молотками и дрелями - переодически в ушах звенит и скрипит, а после словно затихает, как если бы звук напрочь отключили. И как это не было прискорбно признавать, но стойкий иммунитет старшеклассницы, видимо, решил взять передышку, уехав в отпуск куда подальше из Сеула, и потому вылился ей неприятностями после попадания под осенний дождь. Даже не очень-то и холодный, на самом деле дождь, но здоровье не то чтобы это особо волновало. Жаль, что её мнения по этому поводу не спросили.
Чэвон определённо не любила болеть.

Потому что именно в это время особенно остро ощущалось одиночество, а тишина квартиры давила и заставляла съеживаться на кровати в клубочек, укрываясь по макушку пушистым пледами, только бы не оглаживать взглядом пустые углы и комнаты одной квартиры в большом и всегда шумном многоэтажном доме. Где-то там, за стенками ритмами играли чужие, соседские жизни: вот не этаже сверху молодая мама пыталась убаюкать малышку-дочь, пока её отец спокойно собирался на работу в компанию - семейство Пак переехало сюда два года назад, и с ними Ким подружилась почти сразу; вот через стену от неё, в квартире под номером 42, госпожа Шин помогала собраться двум мальчишкам близнецам в школу - в этом году Сонги и Сонхо перешли на четвёртый год обучения, и хоть были уже совсем взрослыми - по их же словам - мама всё же каждое утро их ласково будила и провожала до остановки, где братья садились на автобус, а вечером непременно встречала. Если честно, она хотела бы также. Чтобы её просто кто-то провожал и встречал со школы или подработки, ей не нужно многого, правда. Всего лишь немного - немного пожалуйста - внимания. Но отец и так из кожи вон лез, чтобы его единственная дочь могла жить хорошо, почти ни в чём себе не отказывая, и пропадал на работе целыми днями а иногда и ночями. Ким ни в чём его не винила и всё прекрасно понимала: после ухода матери и не самого приятного периода в их жизни, Ким Чанмину пришлось не сладко - на руках с маленькой дочерью и в дорогом районе Каннама для них просто не осталось места. Ян Хёсу хотела строить и дальше карьеру актрисы, а не быть примерной матерью и воспитывать дочь, тем более когда её наконец-то заметило крупное агентство и позвало на кастинг в действительно обещающий стать бестселлером проект съёмок новой дорамы, где ей даже выделили довольно крупную роль второго плана. Хотя бы так но её заветная мечта начала сбываться и на семью уже не находилось ни сил, ни времени - и говоря откровенно, мать она тоже не винила. Когда исполняется мечта не до мелких препятствий, особенно если на твоей стороне молодость, красота и упорство.

Просто было обидно. И одиноко.
Пускай по богатым улицам Чэвон и не скучала, - слишком вымились воспоминания из раненого детства, когда ещё счастливая и полная семья наслаждались прогулками по паркам и ресторанам - но вот по любви обоих родителей знатно истосковалась. Однако ничего было не поделать. После той дорамы маму заметили и контракты посыпались как из рога изобилия, только успевай выбирать самые интригующие да значимые, и если ещё до этого нить, до предела натянувшись и дрожа связывала их всех вместе, то после с треском оборвалась. В те месяцы пятилетней девочке пришлось пережить скоропостижный переезд, развод родителей, и отныне всегда мельтещащие лица нанимаемых нянек и съёмные квартиры слились в один большой ураган впечатлений, где выцепить что-то дорогое сердцу и сберечь оказалось невозможным. Отец пытался сохранить уровень прежней жизни, отчаянно желая чтобы его любимая малышка продолжала расти не зная проблем, и добившись повышения до генерального директора в преуспевающей компании автомобильного промысла дома бывал едва ли не реже пары раз в неделю.

Ким Чэвон была предоставлена сначала многочисленным няням и воспитательницам, а после, примерно с тринадцителетнего возраста, полностью сама себе, и если другие хотят в подобные годы самостоятельности и чтобы их брали в расчёт, то она искренне молилась хоть иногда побыть ребёнком с отцом наедине. Чтобы её обняли, поцеловали, и просто сказали, что всё будет хорошо. Даже если и не будет ни черта.

Миссис Ли, соседка по этажу, которая сама поднимала двух оставшихся без родителей внуков, - что раньше, пока Ким была маленькой, приходила убираться, а сейчас только готовить раз в пару дней, - крайне приятная и доброжелательная женщина лет пятидесяти, только вздыхала и качала удручяюще головой, но в чужие дела не лезла, предпочитая только помогать отцу-одиночке по мере своих сил, зная какого детям без должного внимания. И изредка даруя немного заботы изголодавшейся по ней девушке, смогла хоть на пару лет скрасить и не очень-то счастливое детство, за что Чэвон, конечно, была ей безгранично и бесконечно благодарна. Так они с Феликсом и его младшей сестрой Хэрин и познакомились.

В её тринадцать девочка в который раз сменила место жительства, когда отца перевели в главенствующую компанию и тот в очередной раз переехал, и именно здесь им довелось остаться на долгие пять лет, и пока, слава богу, они ещё никуда не спешили. А по соседству на этом самом этаже жила Ли Шихён, и её двое внуков: мальчик одногодка Ли Феликс, и его младшая на четыре года сестра Ли Хэрин, родители которых погибли в результате авиакатастрофы, когда младшей ещё и не было четырёх.
Шихён приглядывала за Чэвон, а господин Ким всегда был рад доплатить пожилой женщине за её доброту, сам осознавая какого это детям расти без родителей и только на одну лишь не щедрую пенсию. Так ребята и подружились - старшие попали в одну старшую школу, и параллельные классы, а Хэрин перевели туда же в среднюю спустя год.

Но всё же это было другое.
Да, она была понимающей и не просила многого, но просто иногда... Иногда ей хотелось большего. Не просто видеть столь знакомое лицо на экранах теливизора и в потоках новостных лент, но рядом - улыбнуться матери, рассказать как у неё успехи в учёбе, и чтобы отец больше не был таким уставшим. Он ведь даже не женился больше - полностью отдал себя работе и дочери, не решаясь устраивать личную жизнь, будто бы боялся, что она воспримет это как предательство прошлого, их общего и неудавшегося.
Может быть раньше это могло бы и быть таковым, но чем взрослее становилась Чэвон тем больше понимала и жалела, что папа, мужчина ещё в самом расцвете сил, зарыл в себе своё очарование, забыл о своей красоте и удивительном чувстве юмора, которым когда-то и покорил юную Ян Хёсу, и на женщин теперь не косился даже с интересом, не то что ужс желанием познакомиться и обзавестись партнёром. Это угнетало. Как если бы он поставил на себе крест. Всё работа и работа - а квартира меж тем и продолжала пустовать, пугая юницу отчужденностью и однообразием застывшего казалось во времени течения. Она ведь и на подработку устроилась именно потому, что сил больше находится одной постоянно уже просто не было никаких. В школе нашла себе лучшую подругу в лице Минджу, постаралась обзавестись кучей знакомств, помогать всем как и чем может, лишь бы как можно реже возвращаться в тишину. Не быть одной. Одиночество - это страшно.

От него хочется кричать.

Потому когда Феликс ей на семнадцатилетие подарил серый мяукяющий комок шерсти - Джорджа, Чэвон даже расплакалась. По-настоящему плакала спустя несколько лет хрупкого душевного равновесия, которое начала находить в учёбе и дружбе. Но не от горя. В этот раз от счастья.
Теперь её по вечерам встречал хотя бы кот. Он вообще поразительно чутко улавливал её настроение, и всегда безмолвным облаком пристраивался во время сна в ногах, а по утрам щекотал нос длинной кисточкой хвоста от чего шерсть раз через раз попадала девушке в рот и заставляла неистово отплевываться.
Через пару месяцев после этого белоснежным мехом украсилась и квартира напротив, бабушка и старший брат подарили Хэрин котёнка, а Джорджу и Чэвон нового друга.

Лорэйн была безумно любвиобильной кошкой с умопомрачительными голубыми глазами и кротким, мягким и до трогательного нежным и слегка игривым характером - невообразимое и очень пушистое чудо, которое однако сперва оберегалось немного холодноватого и спокойного, почти всегда собранного и серьёзного Джорджа, с тёмно-серым, отливающим грозовым небом окрасом. Но, как и их хозяйки, животные быстро сдружились, и уже спустя пару десятков дней едва не прилипли друг к другу, и могли без зазрения совести путешествовать весной по коридорной площадке горлопаня свой кошачий репертуар, не отличающийся из год в год разнообразием, а летом расплываться аки когтистые половички у порога как входных дверей, так и у подножия кроватей.
Половички правда не любили когда на них нечаянно наступали и отважно отстаивали свои коврово-пушистые права и поблажки - Чэвон спросонья не раз падала споткнувшись о своеобразный коврик, который ей потом ещё весь день напоминал какая она неуклюжая и вообще, сдаётся ей, складно материл на чём свет стоит по пятам следуя за ней и всем своим видом напоминая оскорблённую особу не иначе как королевских кровей.

Хэрин шутила, что Лорэйн своими глазами пыталась сказать ей, когда девочка об неё споткнулась и сильно ушибла коленку, что её хозяйка - полный тормоз, и вообще не смотрит куда идёт. Боже правый, их коты точно ругались на них между собой, шушукаясь как самые настоящие сплетницы - она уверяет.
Джордж в отличии от белоснежной подружки ещё и возмущался куда суровее - выпускал когти. Пятки у Ким всегда были в алую полосочку, вот такая она была модница и поддерживала начинающего дизайнера. И если это было её единственным развлечением дома, что же... Она не жаловалась. С серым комком всяко было проще жить. Особенно в такие вот моменты болезни и хандры, когда он послушно ложился рядом, и даже если не ластился, всё же давал знать, что он рядом, с ней.
Живой, пушистый, и... Родной.

Минджу, наверное, увидев её сейчас пришла бы в ужас. Самый настоящий и не скрываемый - подняла бы шуму, и с недовольным лицом стала бы отчитывать за упаденческий настрой, как провинившуюся девочку, что искренне не понимает в чём её ошибка. Чэвон, правда, понимала - шмыгающая красным носом, с чёрным гнездом волос на голове, и с попеременно соскальзывающим то с одного, то с другого плеча пледом она создавала образ человека всеми брошенного и забытого. Тем более в тот самый момент, когда все остальные были или на работе, или на учёбе - тогда это ощущалось полнее, сокрушительнее.

Она горько вздохнула, тут же чихнув от запершившигося неприятно носа, и протерла чуть слезящиеся глаза бледными пальцами, но воспоминание о подруге всё же сделало своё дело - одно только воображение живо нарисовало разъярённого её поведением школьного президента, чья особа обещала её навестить после занятий и принести пару гостинцев, а также конспекты занятий - а до этого осталось ещё как минимум часа три, если ту что-то не задержит после. Всё же Минджу вытребовала единоличное право командовать парадом, и с удвоёнными усилиями бросила потуги на вот уж вящим ужасом надвигающееся мероприятие. День открытых дверей назначен был на следующий понедельник, и до него осталось всего пара выходных. Как жаль, что и тут Ким не могла стать особо полезной подхватив простуду.

"Ох уж эти дожди, безобразие, - на грани шепота возмущается Чэвон, когда всё же пусть и с усилием но поднимается с кровати на весточкой по всей квартире разлившуюся трель дверного звонка, известившую о нежданном госте, и краем взгляда цепляет хмурое небо, что уже третий день покоряло столицу туманом и каплями с небес. - И кого только могло принести в такую пасмурность? Неужели тётушку Шихён?"

По ту сторону её встречают немного промокшие каштановые волосы и неизменно радостная улыбка, что могла бы греть не хуже спрятавшегося солнца, только бы её обладателя немного просушить и причесать. А то неровен час тоже заболеет, и сляжет - и упадёт это камнем вины на её совесть.

Феликс протягивает шуршащий пакет ей, и только поправляет быстро мокрую чёлку, откидывая со лба назад, но глаз от неё не отводит, и она даже не пытается сделать вид, что не удивлена видеть его прямо сейчас здесь. В разгар учебного дня.

Может школу перенесли пока она болела прямо в их подъезд? Или хотя бы поближе, а не чтобы каждое утро по пятнадцать минут прогуливаться пешком? Кто-нибудь что-нибудь о подобном слышал? А что? Было бы удобно - встал, собрался, спустился вниз и всё - добро пожаловать в школу Юбом! Хотя, если судить с другой стороны, тогда времени в школе она бы проводила куда больше, и в доме у них было гораздо люднее и шумнее. В десятки, если не сотни раз - а это не всегда, особенно утром, хорошо.
Вот и не поймешь до конца было бы это и правду удобней, а не обременительней? Это бы её каждое утро тогда будила бы Минджу - а уж подобного, упасите, помогите, ей хватало с лихвой - президент со второго года обучения старшей школы взяла себе за привычку звонить каждое утро и справляться о её делах и готовности приступить к учёбе. Поскольку она жила практически одна, это было практично - риск проспать и опоздать снижался аж на восемьдесят процентов, но всё же. Будить у той была манера весьма... неординарная, да.
Кто ещё, - в здравом-то уме и памяти, по крайней мере - будет начинать утро с повторения химии? Органическая химия и контрольная по ней третьим уроком? Чэвон, а ты точно повторила двадцать седьмой параграф? А ну-ка расскажи.
Внеплановый устный опрос по каллоидной - а что такое дисперсионная среда и чем отличается от дисперсной фазы? А каллоидное состояние? Давай-ка внятней, Ким, не слышу ясности в репликах.

Брр. Какой ужас, - только даже при единой мысли прошибает холодным потом.
Ким Чэвон ежится, чем тут же повторно привлекает к себе внимание отвлекшегося на пришедшее на телефон сообщение соседа. Ли выглядит обеспокоенно? Но чём?

- Тебе холодно? Сильно простыла? Минджу мне не дала точных сведений, потому лекарства у меня разные, но хоть одно но подойти должно. - она шмыгает носом от переизбытка чувств. Ах да, как можно было не догадаться, чем именно тот может быть так обеспокоен, как же.
Подобно старшему брату, Феликс всегда переживает за неё едва ли не сильнее чем за малышку Хэрин. Даже если это она на самом деле в их тандеме старшая, никого это не останавливает, что конечно же является поводом лишний раз пошутить для Минджу. Куда ж без этого? Но на сердце от этого и впрямь становится теплее.

- Да, немного. Нет, не сильно, совсем скоро буду свежачком - да и куда мне болеть? Джордж не дал бы закиснуть на одном месте, - охотно, чуть хриплым от кашля голосом делится она, и пропускает друга в сухое и явно более комфортное помещение, тут же захлопывая за ними дверь, и перехватывая пакет, не пременуя в него сунуть любопытный нос. - О, ты помнишь! - торжествующе восклицает юница, поднимая засиявшие от встречи с оберткой любимого лакомства глаза на снимающего мокрый пиджак парня. - Фе-е-ликс. Ты чудо! Обожаю тебя, ты знаешь?

- Знаю, знаю, - пропускает хохоток он, разуваясь и пряча обувь на специальную полочку снизу, к девичьей и мужской. - только пожалуйста выпей сперва лекарства, - спешит напомнить о самом важном тот, и не пытаясь спрятать искренний смех при виде этой сцены. Чэвон и ванильные вафли - встреча достойная воспевания в одах, и стоит ей увидеть хоть намёк на них, разом забывает обо всём остальном - как его сестрица при виде шоколадных маффинов. Две сладкоежки. Две его самых любимых сладкоежки.

- А ты? - с видимым усилием бросая взор из-под ресниц на него, отвлекаясь от своего сокровища, ловко вопрощает больная, и молниеносным перышком мчится включать чайник. - И вообще ты почему здесь? Не подумай, что я не рада и всё такое, особенно после такого, - намекая на те самые вафли, при этом выискивая в шкафчиках чай, бросает напоследок, чтобы это не казалось уж очень грубым, и вновь смягчает тон, презабвно сморщив к концу предложения нос, практически предчувствуя, что скоро чихнёт. - но всё же интересно. - и таки да, она несколько раз чихает. И едва не роняет из рук коробочку с заваркой, принимаясь утирать крупные капельки с краешков глаз.

"Чёртовы дожди - чертыхается Ким Чэвон, когда едва закипевшему чайнику вслед за окном слышится вторящий ему раскат грома. - Не хватало только чтобы ещё и пробки для полной радости выбыло. Вот тогда уж будет настоящее веселье. Прямо локация для съёмок фильма ужасов - в главных ролях он, она, и кот-убийца. Тела были найдены обезвоженными на кухне, единственная зацепка - чай, чей яркий букет запаха Джордж не переносит... Вредный кошак. Ух, звучит как что-то в духе "Оно". Надо бы кстати пересмотреть... "

И только когда чай уже заваривается, томясь в кипятке, а мелкие цветы и ягоды в его составе пропитывают ароматом всю квартиру - они наконец-то решают поговорить. В последнее время просто так пообщаться у них не выходило. Сначала это письмо и слухи, потом проблемы в студсовете, а теперь ещё и эта напасть, не иначе как случайно названная болезнью - всё идёт против. А ведь как можно осуществлять план без его непосредственной составной части в виде её верного помощника?

- Феликс, - только и удаётся обронить, пока парень с внимательным, кариими глазами не смотрит на неё таким обжигающе-цепким взглядом.
Ей бы и хотелось списать всё это на её плохое самочувствие, что ей мерещится - всё это не более чем просто картина нарисованная больным воображением, наподобии той же с минуту назад промелькнувшей в голове про кота и чай, или желанием романтической сказки, о которой в последнее время она столько думала и размышляла, так и не найдя выхода. Но слова пропадают с языка вместе с его невозможной улыбкой. Такой же очаровательной, как и он сам - и вот это осознание становится для неё началом её конца.

Чэвон и до этого знала - конечно знала, они же общаются столько лет! И если уж на то пошло, кому как ней ей лучше всех об этом знать? Её друг невероятен - факт опровергнуть который никто не смог. Даже Ким Минджу, а это уже говорило о многом. - что Ли Феликс наглядное описание слова очарование, но почему-то именно сейчас это как будто открывается для неё в совсем ином, противоположном свете. И что с эти знанием делать - ни малейшей догадки.

Ей хотелось бы, чтобы всё это было лишь сном. Всё это - кухня её квартиры, где нигде не горит свет, где между ними только стол и на двоих разлитый горячий чай и вот это... Наслаждение моментом. Будто бы можно будет всё так просто забыть. Но не выходит - моргает раз, второй, ничего не меняется.

Чэвон в удивлении кусает губы, не отрываясь взором от такого знакомого лица напротив и не может как не пытается на его место представить другое. То, о котором столько часов думала последнюю неделю. То, чьего обладателя нарекла анонимом написавшим любовное признание.

За окном вновь слышится гром - с шумом, будто свистящие сквозь ветер пули, по стеклу стучат косые капли дождя, а потом небо загорается фиолетово-неоновой вспышкой.

И пока небеса озаряются грозами,
Ким Чэвон озаряется догадкой.
Следом звучит резкий щелчок, и ей не нужно даже отвлекаться от него, чтобы понять, что только что произошло и почему лампочка, мигавшая до жило зелёным на дисплее холодильнике погасла.

"В нашем доме отключили свет.
Просто замечательно. Нереальное везение, так держать. " - сокрушается мысленно старшеклассница.

Ли Феликс не выглядит ошеломлённым хоть сколько-то нибудь. И потягивая маленькими глотками душистый напиток, говорит не спешно, чуть растягивающим низким тембром одно слово, от которого Чэвон, признаться, уже хотела бы отделаться.

- Поговорим? - кажется, ей не удастся. Не теперь - в свете, а ещё вернее темноте нынешних событий.

В отличии от него, её спокойствие улетучивается и рассвеивается, как воспоминания о приятном сне, о котором на утро ничего не и вспомнишь, как бы не старался. Она не доверяет дрожащему голосу, потому может только кивнуть в ответ.
Да уж, поговорят.