С тру­дом от­ле­пив ве­ки друг от дру­га, Юн­ги ос­мотрел­ся. Он опять один ва­лял­ся в кро­вати, а ря­дом ви­тал нам­джу­нов­ский за­пах. Он, ка­жет­ся, те­перь въ­ел­ся в ноз­дри, им про­пах весь лис, до бе­лос­нежно­го кон­чи­ка хвос­та. И это бы­ло при­ят­но до мел­кой су­доро­ги в ла­пах.

Он ле­ниво раз­мышлял, чем бы за­нять­ся днём, ожи­дая Нам­джу­на. Вы­бор был, в об­щем-то, не ах­ти ка­кой: ле­жать, из­редка за­бегая на кух­ню, что­бы под­ластить­ся к ста­руш­ке и по­лучить ку­сочек че­го-ни­будь вкус­но­го, или же бес­цель­но бро­дить око­ло до­ма, выс­матри­вая в ок­рес­тнос­тях свет­лую го­лову.
В си­лу сво­ей при­род­ной ле­ни и ос­то­рож­ности, он выб­рал пер­вый ва­ри­ант. По­дол­гу на­ходить­ся на ули­це он по-преж­не­му рис­ко­вал: охот­ни­ки сно­вали тут и там и мог­ли зап­росто подс­тре­лить ли­са.

Юн­ги спрыг­нул с кро­вати, по­тянул­ся и по­шёл за ут­ренним уго­щени­ем. Спус­тя нес­коль­ко ми­нут он удоб­но ле­жал воз­ле ма­тери Нам­джу­на, по­ложив го­лову ей на ко­лени и до­воль­но жму­ря гла­за, по­ка ста­рушечья ру­ка мер­но гла­дила его спи­ну, рас­чё­сывая глад­кую шерсть, про­ходясь по уже ок­руглым бо­кам и по­чёсы­вая за ухом. Не жизнь, а сказ­ка. Впе­реди уже ма­ячи­ло бе­зоб­лачное сы­тое бу­дущее на ко­ленях у Нам­джу­на, ког­да в дверь пос­ту­чали, на­рушая идил­лию.

Юн­ги не­доволь­но мот­нул го­ловой. Ко­го ещё там при­нес­ло? Нам­джун так ра­но обыч­но не при­ходил, а со­седи ред­ко к ним заг­ля­дыва­ли. Юн­ги пос­ле­довал за хо­зяй­кой, тре­вож­но при­жимая уши и пря­чась за её но­гами. Пред­чувс­твие бы­ло ка­ким-то не­хоро­шим, сов­сем не­хоро­шим.

Ста­руш­ка от­кры­ла дверь, и в про­ёме по­каза­лись чет­ве­ро муж­чин, двое из ко­торых бы­ли с ружь­ями, а тре­тий дер­жал неп­ри­мет­ную де­ревян­ную ко­роб­ку. Один из них, са­мый ни­зень­кий и тол­стый, вы­шел впе­рёд и су­рово, нас­коль­ко поз­во­ляла ему внеш­ность, спро­сил:
- До­маш­ние жи­вот­ные име­ют­ся? – И толь­ко по­том уви­дел опас­ли­во выг­ля­дыва­юще­го Юн­ги.
- Мы про­водим рей­ды в по­ис­ках обо­рот­ня, и им мо­жет ока­зать­ся да­же ваш… лис? Это лис? – вы­тара­щил гла­за тот, что был вы­ше всех и дер­жал двус­твол­ку.
Ос­таль­ные мол­ча пе­рег­ля­нулись.

«Ну лис, и что? Че­го удив­ля­етесь», - мыс­ленно про­вор­чал Юн­ги, по­жимая хвост и не­доб­ро ска­лясь.
- И как же вы со­бира­етесь про­верять, обо­ротень наш Шу­га или нет? – с вы­зовом спро­сила мать Нам­джу­на.
Тол­стяк кив­нул сво­ему то­вари­щу с ко­роб­кой, тот пос­пешно её от­крыл и вы­тащил се­реб­ря­ный брас­лет.
- Обо­рот­ни, все, без ис­клю­чения, не пе­рено­сят се­реб­ро. Оно мо­жет их об­жечь. Все со­баки в ок­рес­тнос­ти уже но­сят та­кие. По­тому что кто зна­ет, в ко­го эта тварь мо­жет прев­ра­щать­ся. Так что пусть ваш, кхм… до­маш­ний пи­томец то­же его на­денет. Так бу­дет спо­кой­нее для всей де­рев­ни, уж по­верь­те.

Юн­ги за­хоте­лось тут же об­ра­тить­ся и рас­сме­ять­ся им в ли­цо. На­ив­ные, глу­пые лю­ди, ве­рящие в эту ду­рац­кую ле­ген­ду, буд­то бы се­реб­ро вре­дит та­ким, как он. Нет, ко­неч­но, оно име­ет ка­кое-то воз­дей­ствие на ор­га­низм, но в ма­лых ко­личес­твах. Юн­ги рас­сла­бил­ся, ус­ме­ха­ясь про се­бя. Пусть околь­цу­ют, так да­же бе­зопас­нее бу­дет. Мож­но да­же сво­бод­но по де­рев­не гу­лять. 

Тол­стяк по­дал знак муж­чи­не с двус­твол­кой, и тот, де­ликат­но отод­ви­нув мать Нам­джу­на в сто­рону, по­пытал­ся схва­тить ры­жего. Юн­ги так прос­то сда­вать­ся не за­хотел, он ведь всё-та­ки ди­кое жи­вот­ное, так что вес­ти се­бя нуж­но со­от­ветс­твен­но. Он жи­во мет­нулся в сто­рону, за­тем под стол, а от­ту­да в спаль­ню. Пусть по­поте­ют нем­но­го, им по­лез­нее бу­дет. 
- Чёрт, вот ско­тина! – вы­ругал­ся муж­чи­на и ри­нул­ся за ним.

Дом Нам­джу­на за ми­нуту прев­ра­тил­ся в сплош­ной пе­репо­лох: че­тыре уже не­моло­дых му­жич­ка усер­дно го­нялись за про­вор­ной ры­жей бес­ти­ей, а мать Нам­джу­на толь­ко си­дела и сме­ялась, да­же и не ду­мая по­могать. 
На­конец, ког­да у тол­стяч­ка зре­ла круп­ная шиш­ка на лбу, а вы­сокий по­тирал под­вёрну­тую ло­дыж­ку, Юн­ги сте­пен­но про­шёл ми­мо них, из­де­ватель­ски ко­сясь, мяг­ко вспрыг­нул хо­зяй­ке на ко­лени и от­ста­вил од­ну ла­пу, мол, на­девай­те, уго­вори­ли.
Он спо­кой­но про­дол­жал ле­жать, ког­да за­пыхав­ший­ся тол­стя­чок на­конец зас­тегнул брас­лет и вы­жида­юще ус­та­вил­ся на ли­са. Воп­ре­ки все­му, тот да­же ухом не по­вёл, а пе­ред­няя ле­вая ла­па ос­та­валась це­лой и нев­ре­димой.
Юн­ги под­нял на них взгляд а-ля «ну что, съ­ели?» и зак­рыл гла­за.
- Из­ви­ня­ем­ся за бес­по­кой­ство. Ну вы пой­ми­те, это в це­лях ва­шей же бе­зопас­ности, - из­ви­ня­ясь и по­тирая лоб, про­пых­тел тол­стяк.
- Ни­чего страш­но­го, я по­нимаю. Это вы уж из­ви­ните ме­ня за Шу­гу, он при­вык толь­ко ко мне и мо­ему сы­ну, так что не обес­судь­те, - пря­ча улыб­ку, про­гово­рила ста­руш­ка.
Муж­чи­на толь­ко от­махнул­ся и пос­пешно по­пятил­ся на­зад за сво­ими то­вари­щами, вдо­бавок за­цепив за­тыл­ком ни­зень­кий на­вес.
Как толь­ко за сму­щён­ным му­жич­ком зак­ры­лась дверь, жен­щи­на рас­хо­хота­лась. Юн­ги то­же, толь­ко про се­бя.
Он сно­ва по­тянул­ся, спрыг­нул с ко­лен и вер­телся у ног, заг­ля­дывая в гла­за хо­хочу­щей ста­руш­ке.
Та улыб­ну­лась, смах­нув слё­зы от сме­ха, от­кры­ла хо­лодиль­ник, вы­удив ку­сочек са­ла, и про­тяну­ла Юн­ги:
- Дер­жи, ма­лыш, зас­лу­жил, - и сно­ва рас­сме­ялась. 

Столь­ко за­боты он ещё ни­ког­да не ви­дел. Он был пол­ностью об­ласкан, сыт и ку­пал­ся в люб­ви.
Всё ча­ще ста­ла прос­каль­зы­вать мысль о «нав­сегда». 
Вот так каж­дый день вста­вать во сколь­ко хо­чешь, а не про­сыпать­ся в хо­лод­ных ямах и рвать свою шку­ру из ког­тей хищ­ни­ков пок­рупнее.
Есть вдо­воль, вмес­то то­го, что­бы пе­реби­вать­ся ред­кой до­бычей в ви­де то­щих зай­цев, да ку­риц со дво­ров во­ровать.
И, в кон­це кон­цов, чувс­тво­вать при­кос­но­вения тёп­лых ла­доней к го­лове вмес­то мок­рых ело­вых лап, что но­рови­ли вы­колоть гла­за каж­дый раз, ког­да он пря­тал­ся под ни­ми от гро­зы.
Это всё скла­дыва­лось в кар­ти­ну под наз­ва­ни­ем «нав­сегда». Ём­кое та­кое сло­во, ко­торое неп­ри­выч­но ло­жилось на язык, и Юн­ги да­же на се­кун­ду по­чуди­лось, что от­да­вало оно чем-то горь­ко-слад­ким.
В ту ми­нуту он был счас­тлив.

Ког­да скрип­ну­ла дверь, впус­кая в дом су­мер­ки, улич­ный воз­дух и ус­тавше­го Нам­джу­на с этим его за­пахом, у Юн­ги при­ят­но за­щеко­тало сер­дце. Он впер­вые по­нял, что ску­чал по блон­ди­ну, по­это­му сра­зу ки­нул­ся к не­му за оче­ред­ной пор­ци­ей ласк. Нам­джун улыб­нулся и опус­тил ру­ку, за­рыва­ясь паль­ца­ми в ме­довую шерсть. Он то­же ску­чал по это­му не­обыч­но­му жи­вот­но­му, ко­торое за­меня­ло со­бой всех со­бак и ко­шек вмес­те взя­тых. Пусть Шу­га и жил у них три дня, Нам­джун уже ус­пел к не­му при­вязать­ся.

- Что это у те­бя здесь? – спро­сил Джун, за­метив брас­лет, блес­нувший на ла­пе.
- При­ходи­ли ка­кие-то муж­чи­ны, с ружь­ями, по­веси­ли эту поб­ря­куш­ку, ска­зали, мол, так про­веря­ют на на­личие обо­рот­ней и поп­ро­сили не сни­мать. Бед­ные жи­вот­ные, та­ких пол­де­рев­ни околь­цо­ван­ных бе­га­ет, - по­кача­ла го­ловой ма­туш­ка, за­тем прис­мотре­лась к Нам­джу­ну и всплес­ну­ла ру­ками:
- Ой, Нам­джу­ни, что это с пле­чом у те­бя?
- Что? А, это. Да по­цара­пал­ся се­год­ня. Спот­кнул­ся и на­порол­ся на ви­лы, ко­торые тор­ча­ли в сто­ге се­на. Ни­чего страш­но­го, не уми­раю я, мам, не на­до де­лать та­кие гла­за. – от­махнул­ся па­рень.
Юн­ги ус­та­вил­ся на пле­чо. «По­цара­пал­ся» - это бы­ло сла­бо ска­зано. По­рез ока­зал­ся глу­боким и длин­ным – ви­дать, хо­рошо на­точен­ные ви­лы бы­ли. Кровь ру­чей­ком сте­кала по ру­ке, оги­бая ло­коть и ка­пая на пол.

Не осоз­на­вая, что тво­рит, Юн­ги по­тянул­ся мор­дой к ра­не и про­вёл язы­ком по всей её дли­не, сма­куя кровь и слю­нявя по­рез. Вкус­но, не­обыч­но и но­во. У Нам­джу­на бы­ла зап­ре­дель­но слад­кая кровь, ко­торая сме­шива­лась с со­лёным по­том и за­пахом ко­жи. Во­дово­рот вку­сов нем­но­го жёг язык и рас­простра­нял по все­му те­лу теп­ло. Юн­ги зак­рыл гла­за, пол­ностью от­да­ва­ясь ощу­щени­ям.
Он оч­нулся толь­ко тог­да, ког­да Нам­джун по­вёл пле­чом и под­нялся, нем­но­го удив­лённо­го гля­дя на ры­жего. Тот спох­ва­тил­ся и уб­рал язык, ок­роплён­ный крас­ным.

Од­на­ко Нам­джун улыб­нулся, пот­ре­пал его по го­лове и по­лез в хо­лодиль­ник в по­ис­ках че­го-ни­будь съ­ес­тно­го, ос­тавляя Юн­ги с его мыс­ля­ми. Лис си­дел и ду­мал толь­ко об од­ном: ему пон­ра­вилось и нес­терпи­мо хо­телось ещё раз по­чувс­тво­вать вкус нам­джу­новой ко­жи и кро­ви, уку­сить и ос­та­вить вспух­ший след на этих иде­аль­ных клю­чицах. Его след.

Юн­ги встрях­нул го­ловой. Нет, нель­зя его ку­сать, ина­че мать Нам­джу­на ин­фаркт хва­тит, ког­да ут­ром она пой­дёт бу­дить сы­на и об­на­ружит вмес­то од­но­го ли­са двух.
Та­кой учас­ти Юн­ги для доб­ро­душ­ной ста­руш­ки не хо­тел.
А вот на Нам­джу­на-ли­са он с удо­воль­стви­ем пос­мотрел бы, мель­кну­ла мыс­лишка и сра­зу же за­теря­лась где-то в соз­на­нии, по­ка Юн­ги сво­рачи­вал­ся воз­ле Нам­джу­на, чувс­твуя, как его об­ни­ма­ют тёп­лые лю­бимые ру­ки.