Вечеринка, которая обещала быть ознакомительной и неинтересной, вмиг превращается в увеселительное развлечение со мной в роли главного клоуна. Немало этому способствуют петарды, взрывающиеся на улице и освещающие ночь яркими цветами радуги. Не предвещающая ничего хорошего улыбка Алика на фоне искрящегося света выглядит особенно жутко. Поэтому самым умным решением является скрыться от него куда подальше, что без лишних объяснений я и делаю. Две первые попавшиеся на пути комнаты предусмотрительно закрыты на ключ. Из мест, куда дозволено свободно ступить ноге гостя, только гостиная, коридор и кухня. Но те распахнуты друг на друга широкими арками, и укрыться можно лишь за кактусом у окна.

Выбора не остается, и я залетаю в единственное место, где меня точно не найдут, впопыхах закрывая за собой дверь, опуская крышку унитаза и падая на него.

На всем этаже туалет один. Шум взлетающих ракет сменяют восторженные возгласы людей, постепенно наполняющих дом, и на толчке, к сожалению, долго просидеть не удаётся: через полчаса ко мне настойчиво стучат. Приходится собраться с духом и выползти из укрытия, а потом поплыть по стене тенью, как заправский шпион, не обращая внимания на недовольные взгляды столпившихся по нужде в длинную очередь представителей гинекологии и педиатрии.

Свет в гостиной потушен, и мерцающий голубой неон освещает тела дергающихся на импровизированной танцевальной площадке докторов. Искать среди них Алика бесполезно. Женьку, наверняка, где-то бдительно пасет Черемуха. Сейчас бы самое время уйти, но среди беснующейся толпы белокурой башки Светки тоже не видно. Бросить ее тут не позволяет совесть, так как тогда подруга останется без телефона: она закинула его в мою сумочку ещё при входе. Ничего не остаётся, как найти свободное место в углу комнаты и пристроиться там, закрыв лицо журналом с рядом стоящего столика. Подобная конспирация хоть ненадолго должна сокрыть от ненужного внимания двух пар мужских глаз: прежнего и вновь случайно обретенного муженьков.

Отсчитывая минуты и время от времени выглядывая из-за края журнала в ожидании Светки, я надеюсь лишь на одно, что пронесёт. Ведь логичного объяснения своим действиям, которое можно аргументировать руководителю, я не нахожу.

— Скучаешь? — не проносит. — А я тебе коктейльчика принёс.

Опустив по подбородок журнал, я недовольно смотрю на Алика. Он стоит с длинным бокалом в руке, наполненным подозрительной жидкостью.

«И все это мне?»

По заплетающимся словам понимаю — таких коктейлей он выпил гору.

Вот только пьяного руководителя, которого просветили, что он мой будущий муж, сейчас не хватает для полного счастья.

— Ну и как? Увлекательное чтиво?

— Да, знаешь ли, очень познавательно и интересно... было, пока ты не пришел, — я тоже перехожу на ты. Сейчас мы не в рабочей обстановке, и уважительно класняться перед высокомерным выскочкой я не собираюсь. Неважно, что он напридумывал себе после слов Женьки. Всегда можно прикинуться дурой и сказать, что ничего подобного я не говорила.

Я хмыкаю, удовлетворенная своей сообразительностью, и с умным видом закрываю журнал. .

— Ну, ну... — Алик ухмыляется. — Нисколько не сомневался в твоих способностях, Алла Анатольевна. Коктейльчик-то возьми.

И он протягивает мне руку.

Немного горючего топлива не повредит, но неизвестно, что намешано в этом напитке.

— Спасибо, Александр Владимирович, но я лучше пойду, свежим воздухом подышу, — и я поднимаюсь с твердым намерением уйти.

Быструю мелодию сменяет медляк.

— Может, хоть потанцуем, Алла Анатольевна, — но Алик не отходит, загораживая дорогу своим телом. — Всё лучше, чем телефонные номера в темноте вверх ногами читать. Правда, я уже ничему не удивляюсь. От вас всего можно ожидать.

Я искоса смотрю на обложку журнала. «Телефонный справочник» — гласит надпись, и держу я его, как и полагается, задом наперёд.

Надеюсь, что при мерцающем свете не заметно, как мое лицо покрывается красными пятнами.

«От вас, Алла Анатольевна... — картавым голосом бубнит в голове внутреннее я. — Забодал!»

Я наружное тем временем под стать внутреннему кривит подходящую голосу гримасу. Но учитывая то, что вслух я ничего не говорю, а лишь злобно открываю и закрываю рот, выгляжу в этот момент не очень, и любой нормальный мужик должен пуститься в бега.

Алик из разряда ненормальных. Он улыбается и, не отводя взгляда от моих пылающих щёк, медленно прикладывается губами к трубочке от вроде бы моего коктейля, начиная потягивать содержимое.

От подобной наглости я краснею ещё больше и уже собираюсь сказать, что компания телефонного справочника лучше, но тут вижу, как в гостиную входит Женька. Вернее, въезжает, повиснув на плечах Черемухи. И сразу берет курс на меня.

— Развлекаетесь? — Если Алик в меру поддатый, товарищ Красавин уже здорово переборщил. Ноги его не держат, а значит, и язык будет сдержать трудно.

— Да, весело тут у вас, — отвечает Алик, отпуская трубочку.

— Ага. И вы, видно, не скучаете, — Женька переводит взгляд на него, потом на меня и останавливается на...

— Книжки интересные читаете... — усмехается и икает.

Я вздрагиваю от неожиданности. Совсем забыла, что так некстати попавшийся под руку журнал все ещё в руках, и откидываю тот в сторону.

— Пойдём танцевать? — мило улыбнувшись Женьке и проигнорировав хмурую Таньку, я хватаю за руку руководителя, вырываю трубочку, к которой он опять присосался, забираю бокал и ставлю на столик. Алик ничуть не смущён. Он податливо продвигается за мной в гущу толпы и к большому разочарованию подыгрывает слишком натурально. Остановившись на середине танцплощадки, он крепко обхватает меня за талию и прижимает к себе. Запах прокисшей вишни ударяет в нос. Женька следит, не упуская из виду, поэтому приходится позволить вести себя в танце, отвернув голову. Красавин недовольно хмурится. Хоть маленькая, да радость.

Отрешившись от жизни и улетев в другую реальность, я вдруг резко падаю обратно, почувствовав, как по шее скользит что-то липкое, а заднюю часть тела оприходовали чужие руки.

Сменив воображаемого Женьку на невоображаемого Алика, я с силой отталкиваю позволившего себе лишнее руководителя и влепляю ему пощёчину. Песня как раз закончилась, и в возникшей паузе удар получается нереально громким, оглушающим своим звоном не только нахала, но и меня. Танцующие вокруг тоже останавливаются и устремляют свои взоры на нас. Алик смотрит в упор, вмиг протрезвев, но если окружающие пялятся с нескрываемым любопытством, то он...

Наверное переборщила.

На следующий день на работу я прихожу с опозданием. В надежде, что руководитель опоздает больше или вообще не придёт, забываю сначала ключи от дома, потом сумку, следом на полпути возвращаюсь бдительно проверить, выключила ли утюг, так как не помню, когда последний раз включала, а потом полчаса на улице жду такси, специально пропуская пустых водителей. Такой позор.

С вечеринки, не дожидаясь вопросов и не желая что-либо объяснять, я сразу же делаю ноги. Весь последующий промежуток жизни, вплоть до утра, вспоминается, как отдельные кадры: вот ловлю машину, вот добираюсь до дома, валюсь на кровать и засыпаю прямо в вещах.

И сейчас мне предстоит самое ужасное — встреча с Аликом. Когда спросонья отключаю будильник, возникает мысль прикинуться больной и не пойти на работу, но это как-то совсем по-детски. В конце концов, он получил то, что заслужил.

В вестибюле больницы меня ловит за локоть старшая медсестра и тянет к себе в кабинет. По ходу объясняет, что в течение недели следует пройти медосмотр. Небольшая формальность, но без неё никак.

Забрав новенькую, подписанную моим именем санкнижку, я покидаю ее кабинет, направляясь в отделение поликлиники, но не успеваю сделать и пару шагов, как на меня налетает Светка.

— И как это понимать? — ухватив за талию и злобно шипя, она тянет меня в сторону: — Натворила делов и смоталась? С моим телефоном?

— И тебе привет, — высвобождаюсь из ее цепкого захвата и достаю из сумочки разряженный телефон. — Вот, — протягиваю его. — Прости. Забыла.

— Что ты там устроила вообще? — Светка забирает трубку, но шепчет все еще приглушенно-сердито. — Не успела познакомиться с коллективом, а уже «Звезда»?

Не хочется вспоминать о вчерашнем инциденте. Не здесь и не сейчас. Достаточно бессонной ночи.

— Ты о чем? — морщусь я, пытаясь выкинуть из сознания без спросу наплывающую картинку злополучного вечера.

— Да ладно, — Светка хмурится еще больше. — Вся больница болтает о том, что ты заехала Алику по морде.

Я поджимаю губы:

— Слушай, Свет, давай потом поговорим, я спешу.

— Нет, нет, постой, — но Светик вновь хватает меня за рукав, — так это правда?

— Да. Правда, — выдыхаю от безысходности. Может, теперь отвяжется. Но она вместо того, чтобы отвязаться, вдруг начинает смеяться:

— Ну ты даёшь, подруга. А я думала, очередная борода, — она хлопает меня по плечу:

— Жаль, я не видела его лица.

Но мне совсем не смешно. Ведь я-то видела. И перекошено-искаженная, злобная мина не предвещала ничего хорошего.

Но это, оказывается, ещё полбеды.

— Кстати, а что за история с приближающейся свадьбой?

Оперативная разведка в этом заведении на высоте. Или это все Женька?

— Бре-е-е-ед... — я закрываю лицо руками, боясь даже представить, какими подробностями теперь обрастёт история. Света права, не успела появится, а уже в топе номер один среди людей, о которых можно сплетни слагать. После Алика Звездаловича, разумеется.

— Ну я тоже подумала, что бред, — перестав смеяться, Света вновь морщит лоб. — Когда ты могла успеть-то?

Я тяжело вздыхаю. Приходится по-быстрому объяснять, что послужило причиной моего нелепого завирательства. По мере повествования лицо Светки то вытягивается, то округляется.

— Ох, ничего ж себе, — в конце присвистывает она.

— Только не проговорись, — прошу я, касаясь ее руки. — Сама заварила, сама разберусь.

— Обижаешь, — подруга хмурится. — Буду молчать, как рыба.

Вдруг она ахает, смотрит на часы и выкрикивает:

— Черт! Опоздала на планерку. Ну все, пока! — хватает меня за плечи, целует в щеки и только сейчас замечает в руках санитарную книжку.

— Что, ещё или уже? — не дожидаясь ответа, она выхватывает ее и пролистывает пустые страницы.

— Ну-ну, удачи, — суёт обратно. — Всё, увидимся позже, — и бежит по коридору к лифтам.

Удача — это то, что мне сейчас жизненно необходимо. Сделав глубокий вдох, я направляюсь по кабинетам за сбором подписей.

На обойти врачей и сделать необходимые анализы уходит полчаса. Видя, что я сотрудник, мне все приветливо улыбаются, знакомятся и без придирок ставят штамп. Книжка почти заполнена. Последний кабинет — гинеколога.

В очереди перед дубовой дверью никто не сидит. Я стучу в надежде, что Алика нет, и захожу внутрь.

Тот за столом. Опустив голову, он водит карандашом по пустому файлу, но, завидев меня, оставляет это занятие и откидывается на спинку кресла.

— Здравствуйте, — сказать что-то надо, и лучше в официальной форме. Я подхожу.

Алик игнорирует мое приветствие, следя исподлобья.

Становится не по себе. Сглатываю слюну. Закончу дело, а потом можно перевестись в другое отделение, в крайнем случае, в другую больницу.

— Подпишите пожалуйста, Александр Владимирович, — протягиваю ему санкнижку.

На этот раз ответная реакция есть. Он поднимает бровь, возвращается в исходное положение, облокачивается о стол и берет книжку из моих рук. Медленно открывает, листает и задерживает взгляд на пустой строфе с надписью гинеколог. Усмехается. Все это время я напряжённо наблюдаю за ним, мучаясь от сомнений, может, всё-таки извиниться? Как бы то ни было, не стоило распускать руки при толпе народа. Но он небрежно бросает книжку на стол и вновь откидывается на спинку кресла, сложив руки на груди. Взгляд изменился. Из ничегоневыражающего на торжествующий:

— Что ж. Проходите, раздевайтесь, Алла Анатольевна...

Желание извиниться вмиг пропадает.

Под дых. Нокаут. Каюк.