На протяжении двух недель Мэри находила в карманах мантии и сумки пугающие записки, и каждая из них была страшнее предыдущей. Когтевранка старалась не показывать своего страха, но Малфой мог с уверенностью сказать, что это у неё не получалось. Харрис с боязнью открывала каждый учебник, а по коридорам ходила, постоянно оглядываясь по сторонам.

Она не жаловалась ни директору, ни Гарри, ни своим друзьям, потому что боялась. Харрис думала: если дело получит громкую огласку, её заколют ножами во сне. Поведение Мэри и решение девушки молчать до конца было до ужаса глупым, но это шло только наруку Пожирателям Смерти.

Драко читал записки Беллатрисы перед тем, как подкинуть их в сумку Харрис. От коротких писем Лестрейндж волосы на руках Малфоя вставали дыбом, а после прочтения записок у него оставалось двоякое впечатление. Как Пожиратель Смерти он был рад, что Мэри, сама того не подозревая, играла по правилам Темного Лорда.

Но, как её однокурсник, Малфой чувствовал себя... странно. Чем больше записок получала Харрис, тем сильнее становилось его желание подбежать к Мэри, схватить её за плечи и закричать:

– Ты что, идиотка?! Почему ты никому не говоришь, какие записки тебе приходят? Почему у тебя не включается инстинкт самосохранения?!

Ему хотелось образумить её, хотелось помочь когтевранке избежать страшной судьбы, но на вопрос «почему?» Драко ответить не мог.

Поэтому Малфой с нетерпением ждал ночи с 12 на 13 ноября – момента, когда они с Пожирателями Смерти исполнят свой план, в который внесли несколько довольно интересных поправок.

***

Мэри лежала в кровати, постоянно ворочаясь. Она пыталась уснуть, но сон не шел. Даже если у неё и получалось опуститься в легкую дрему, то через полчаса Харрис просыпалась, едва не вопя от ужаса.

Как же это было странно! Девушка не понимала, что с ней творилось. Ведь раньше её никогда не мучали ночные кошмары. Но эти сны были настолько реалистичными, что после пробуждения Харрис ещё два или три часа чувствовала, как саднит в грудной клетке.

Чаще всего в её кошмарах действие происходит ночью, на территории Хогвартса.

Она открывает глаза и понимает, что находится на первом этаже, возле выхода на поле для квиддича. Через окна заглядывает луна, едва освещая длинный и темный коридор своим мертвенным светом. Призраки, живущие в портретных рамах, спят, и где–то под потолком едва слышится их сопение. На улице холодно – это можно понять по густому туману, который окутывает коридор. Он такой плотный, что по началу, его можно спутать с дымом.

Мэри тихо, стараясь не стучать каблуками, идет по коридору, постоянно оглядываясь по сторонам – слишком уж её пугает эта пустота и тяжелая тишина.

Как вдруг за спиной Харрис кто–то появляется, и за тенью Мэри отбрасывается ещё одна тень.

И с того момента сон превращается в кошмар.

Тень, наклоняясь к уху Мэри, произносит:

– Будь осторожна, Харрис.

Когтевранка замирает от ужаса. Негнущимися пальцами она нащупывает палочку в кармане, планируя наслать на незнакомца «Экспелиармус».

Она очень хочет сделать это, но не может.

Мэри слишком напугана, а её сердце предательски пропускает один удар за другим. Она вдруг понимает, что единственной возможностью спастись станет побег. В следующую же секунду Харрис начинает идти вперед, держа спину прямо и стараясь не обращать внимания на шаги за её спиной.

Только человек, который писал ей записки, идет за Мэри, как привязанный. Своим горячим дыханием незнакомец подталкивает её вперед. В какие–то моменты тень едва не обгоняет девушку, буквально наступает на пятки, и над ухом Харрис звучит содержание ещё одной записки:

– Они ближе, чем ты думаешь.

От напряжения шестикурсница едва не воет, а кровь в жилах стынет. Мэри чувствует, как к горлу подкрадывается душащий ком, и начинает идти ещё быстрее, почти переходит на бег.

Харрис идет все быстрее и быстрее, но желанный проем и не думает появляться. Складывается ощущение, что она ходит по кругу, что этот коридор бесконечный.

Голос мерзкой тени снова раздается прямо над её ухом:

– Оглядывайся по сторонам, Харрис. Это может спасти твою жизнь.

Страх достигает апогея, и Мэри, вскрикнув от ужаса, начинает бежать. В тот же момент следом за ней бросается человек, чье имя она никогда не узнает. Ей кричат:

– Да стой же ты, грязнокровка, я не могу в тебя попасть!

Харрис наконец–то замечает лестницу, ведущую в кабинет Зельеварения. Эмоции бьют через край; радость за считанные мгновения сменяется страхом и нестерпимым волнением. Осталось только добежать до чертовой двери! Только добежать, только....

Человек, бегущий за ней, вскидывает палочку и кричит:

– Авада Кедавра!

Зеленый луч попадает в спину Мэри, подобно острой стреле. Нестерпимая боль в районе лопаток заставляет Харрис, издав тяжелый крик, камнем упасть на пол. Её пальцы, повисшие на ручке кабинета Северуса Снейпа, бессильно разжимаются...

Сон всегда заканчивался именно на этом моменте, и Мэри просыпалась в слезах. Она старалась плакать тихо, дабы никто не проснулся от её всхлипов и не узнал, что Мэри давно потеряла душевный покой.

Харрис приходила в себя после очередного кошмара, когда ночью с 12 на 13 ноября в окно женской спальни Когтеврана кто–то постучал. В полной тишине этот глухой стук стал для неё страшнее военной канонады. Она не собиралась подходить к окну, даже и не думая задернуть штору. Усевшись с ногами на синий стул, Харрис рассматривала силуэт, сидя в тени.

Ей было страшно, но в то же время чертовски интересно – кто рискнул постучать в окно одной из самой высокой башни Хогвартса? Она прищурилась и поняла, что это был мужчина на метле. Он постучал ещё раз, и сердце Мэри снова гулко ухнуло.

С плеч упал тяжелый груз, когда Харрис пригляделась и узнала в лице этого незнакомца одного из её лучших друзей. Гарри Поттер, заматываясь в теплую красно–золотую мантию, помахал Харрис, словно подзывая Мэри.

Она кивнула и едва приоткрыла окно:

– Чего не спишь? – спросила она, совсем забыв поздороваться. Но Поттера это даже не смутило. Он, подлетев на своей метле ещё ближе к окну, повязал шарф потуже и произнес:

– Я должен срочно с тобой поговорить. 

Мэри и не думала скрывать своего удивления. Никогда прежде Гарри не нуждался в её поддержке и помощи так остро. Что же случилось на этот раз?

– Давай, я тебя слушаю.

Поттер, чуть нахмурившись, оглядел спальню Когтеврана через большое окно и сказал:

– Давай не здесь? Приходи в Астрономическую Башню. Сейчас, – Харрис, услышав эти слова, не смогла сдержать тихого смешка.

«Всё чудесатее и чудесатее!»

Вовремя прикрыв рот рукой, она сказала:

– Нет, Гарри. А если меня поймает Филч? Представляешь, какой выговор мне выпишут! Хотел говорить – говори здесь, – Гарри нахмурился ещё сильнее, и тогда сердце Мэри пропустило очередной удар.

– На улице прохладно, и от этого могут проснуться твои соседки. А я не хочу, чтобы нас кто–то слышал. Нам нужно обсудить, что происходит между нами, а это – слишком личное, не для чужих ушей. Мэри, пожалуйста, я просто обязан с тобой поговорить!

Мэри удивленно изогнула бровь. Гарри хотел поговорить о «них»? Это как ещё понять?

– Думаю, что Оливер не одобрит нашего разговора, – хмыкнула Мэри и уже хотела прощаться с Поттером, как вдруг на её ладонь, лежащую на оконной раме, упала холодная от полетов на метле рука Поттера.

– Сейчас я делаю всё, чтобы Вуд не расстраивался потом. Поверь мне, Мэри.

Зеленые глаза Гарри сильно выделялись на фоне его бледного лица. Харрис посмотрела на Поттера и вдруг поняла, что в его взгляде скачут чертики. Их разделял целый метр, но самой Мэри казалось, что дыхание Поттера щекотало ей щеку...

Он был слишком близко. И это ей не понравилось.

– Нет, – чуть поддавшись назад, сказала Мэри. Она опустила взгляд в пол в попытке не смотреть на Гарри. Кровь прилила к щекам, бросив девушку в жар. – Я не могу выйти, правда. Давай тогда поговорим завтра, перед трансфигурацией, хорошо? – предложила компромисс Харрис.

Поттер вдруг выразительно фыркнул и громко произнес:

– Я все понял! Ты просто не ценишь нашу дружбу, не ценишь меня! Если бы к тебе так прилетел Рон или Гермиона, ты бы им, естественно, помогла. Не ожидал от тебя такого! – вся интимность, установившаяся между двумя волшебника, сразу испарилась. Мало того, что слова Поттера сильно задели Мэри, так из–за голоса Гарри в постели зашевелилась Полумна Лавгуд.

Харрис громким шепотом прошипела:

– Что ты творишь?!

– Нам надо поговорить. Сейчас. Придешь в Астрономическую Башню? – как заведенный повторял Поттер. Мэри, разозлившись, едва не рявкнула:

– Заладил! Сейчас приду.

Не дожидаясь следующих слов Гарри, девушка закрыла окно и начала натягивать на себя теплую мантию. Силуэт Поттера, прятавшийся за стеклом, сразу же исчез.

«Ух, попадет же мне, если меня увидит Филч» - тяжело вздохнув, подумала Мэри и осторожно вышла из гостинной Когтеврана.